Кодекс чести - Евгений Гаркушев

– Ага, вот она, трещина! – заявил незнакомец, когда фары тепловоза уже почти совсем не освещали путь.

Савёлов, не упуская из вида подозрительного гражданина, присмотрелся к рельсовому полотну. Никаких трещин на нем не имелось.

– Где же?

– Да вот она! – Незнакомец ткнул пальцем в стык между рельсами. Самый обычный стык – зазор составлял от силы миллиметра два.

– Вы что, глумитесь надо мной, гражданин? – возмутился Савёлов. – Это – трещина?

– А что же, по-вашему?

– Да мы таких трещин уже двадцать штук прошли! Рельсы-то не сплошные!

– Как – не сплошные? Их что же, не сваривают между собой? – казалось, искренне удивился странный гражданин.

– Если их сварить, путь корежить будет! Летом рельс расширяется от тепла, зимой, наоборот, сокращается – рвать путь будет. Рельсы стяжками скрепляют!

– Вот незадача! – пробормотал гражданин. – Я-то хотел как лучше… Выходит, только движению помешал?

Будь на месте гражданина какой-нибудь житель, Пахом Спиридонович прочел бы ему нотацию о том, что нужно сначала думать, а потом делать, и пригрозил бы серьезными наказаниями за срыв графика движения. Но одному гражданину воспитывать другого не пристало – каждый понимает, какая на нем лежит ответственность, да и любой воспитательный процесс может привести к дуэли, а шпагу Савёлов оставил дома. Ошибки делают все, а этот тип, похоже, хотел как лучше. От дурной головы ногам покоя нет… Поэтому Савёлов мысленно сплюнул, вернулся в тепловоз и повел состав по намеченному маршруту.

– Узнаете этого гражданина, если доведется встретиться? – спросил я, выслушав машиниста.

– Вряд ли, – задумчиво ответил Савёлов. – Темно было, а он в шляпе, да еще и с бородой. Короткая такая, клинышком.

– Настоящая?

– Так я ведь за нее не дергал, – вздохнул машинист. – Знал бы, что он бандит, – не посмотрел бы, что у меня шпаги нет. Только он мне злодеем не показался.

– И что же, больше никаких странностей в дороге не произошло? – поинтересовался я.

– Да, почитай, ничего необычного не было.

– И не останавливался состав нигде, кроме как на станциях?

– Нет, на семафоре перед аэропортом постоять пришлось – на стрелке, которая на тот путь ведет, по которому цистерны с топливом в аэропорт гоняют.

– Часто там стоите?

– Не слишком-то. Наоборот, очень даже редко, да и то, когда сигнализация барахлит. Редко там путь занят, особенно ночью.

– Занятно. И что же, потом зеленый свет загорелся или семафор поднялся – не знаю, как у вас дорогу открывают?

– Нет, красный так и продолжал гореть. Диспетчер связался со мной, спросил, отчего стою, когда путь открыт. Я доложил ему, что горит красный, и поехал. Смотрел в оба, конечно.

Преступникам нельзя было отказать в изобретательности. Вывезти похищенного на поезде – а именно это скорее всего и произошло – идея нестандартная. Мы могли перекрыть все дороги или следить за автомобилями, подъезжающими к месту встречи Голицына с неизвестным – хотя и не сделали этого, – но проверять составы…

И момент они выбрали подходящий – остановили местный поезд, а не грузовой состав на Москву. Хотя, может быть, тут как раз сыграл роль случай. Остановить на семафоре можно любой поезд, гражданина на рельсах ни один машинист в своем уме давить не станет. А потом на любой остановке похищенного можно снять и пересадить в автомобиль, который довезет его куда надо.

По всей видимости, похитители погрузили Голицина на железнодорожную платформу, потом остановили поезд на семафоре, активировав автоматическую систему блокировки, и с семафора переправили шерифа в подходящее место. Они могли сойти и на какой-то станции – но зачем привлекать к себе ненужное внимание? В поле выйти безопаснее.

Но, может быть, преступникам и нужно было в аэропорт? Если вывезти похищенного за пределы губернии, найти его будет гораздо тяжелее. А на самолете это сделать быстрее всего – да и, пройдя посадочный контроль один раз, о неудобствах можно забыть. В самом аэропорту тоже много всяких складов, ангаров. Правда, все они под охраной. Территория режимная…

– Поедем в аэропорт, – предложил я лейтенанту Руденко. – Вы не устали после ночного дежурства? Я могу попросить управление полиции, чтобы они поручили сопровождать меня другому офицеру.

– Нет, шериф, я буду помогать вам.

– Спасибо, лейтенант. Как вас зовут?

– Матвей.

– А я – Никита.

– Я слышал, шериф.

– Если мы работаем вместе, предлагаю обойтись без церемоний. Возраст у нас примерно одинаковый? Так что давайте перейдем на «ты».

– С удовольствием, Никита. Может быть, мне стоит остаться и допросить остальных машинистов, работников станции? Или я понадоблюсь тебе в аэропорту?

– Мы пришлем сюда других людей. Сейчас постараемся предпринять что-то по горячим следам. Может быть, шериф еще где-то рядом.

Я не слишком в это верил – не для того похитители организовали все так четко, чтобы проколоться в последний момент. Но мы найдем Голицына. Найдем, чего бы нам это ни стоило.

Панкрат едва не протаранил шлагбаум, который закрывал въезд на стоянку аэропорта, – охранник не спешил поднять его, несмотря на то, что на автомобиле красовались шерифские звезды, а внутри сидел полицейский в форме.

Мы почти бегом поднялись на второй этаж – кабинет начальника располагался именно там. Секретарь – сухонькая женщина лет сорока – попыталась преградить нам дорогу собственным телом.

– У Алексея Вадимовича совещание. Вам нельзя…

– Дело государственной важности, – сообщил я. – Совещание придется перенести.

– Да что вы говорите, гражданин! – возмутилась секретарь. У нее даже голос изменился. – Я охрану вызову!

– Вы плохо видите, сударыня? Я – шериф Западного округа, со мной полицейский. Мы расследуем дело… Впрочем, вам совершенно не нужно знать какое. Отойдите в сторону, пожалуйста. Мы войдем в кабинет вашего начальника, даже если придется выбивать двери.

Без лишних церемоний отодвинув секретаршу, я стремительно вошел в кабинет, на двери которого красовалась табличка: Алексей Вадимович Островой. Непорядок, вообще говоря. Перед фамилией всегда должна быть указана должность хозяина кабинета. Как тебя зовут – вопрос второй. Посетители приходят к чиновнику, а не к гражданину.

Начальник аэропорта – толстая физиономия, погоны с крылышками – совещался с одной-единственной дамой – и уже это мне не понравилось.

– Шериф Западного округа, – представился я.

– Вот и езжайте к себе в Западный округ, – пренебрежительно предложил толстяк. – Почему входите без доклада?

Заявление было настолько наглым, что я даже слегка успокоился. Так бывает: адреналин зашкаливает, кровь бурлит – и вдруг тебя чем-то огорошили. И ты понимаешь, что сейчас врежешь противнику в ответ. Легче и приятнее на душе, сознание проясняется…

– Хочу вам напомнить, гражданин Островой, что служба шерифа не подчиняется ни прокуратуре, ни полиции, ни градоначальнику – не говоря уже о руководстве захолустных аэропортов. Поэтому с докладами вы будете вызывать своих сотрудников – если останетесь на своем месте еще какое-то время. Мы расследуем похищение должностного лица – и требуем всемерного содействия с вашей стороны.

– Кого и где похитили? – немного сбавил тон начальник.

– Разве это имеет значение? Вы должны ответить на наши вопросы – только и всего.

– Напрасно вы полагаете, что можете врываться в любой кабинет и терроризировать служащих, если у вас есть шерифская звезда. Особенно если учесть, что аэропорт – экстерриториальное подразделение, а вокруг наших земель лежит Восточный округ. Мы подчиняемся только министерству авиации в Москве и губернатору здесь. Поэтому я могу пожаловаться на самоуправство и подать на вас в суд – никакая шерифская звезда вам не поможет.

– Если вы не соблаговолите выразить согласие сотрудничать с нами, я отстраню вас от руководства аэропортом именем народа, – сухо сообщил я.

– Попробуйте. У вас нет полномочий, молодой человек.

– Вы отстранены, – коротко бросил я и направился к телефону.

– Убирайтесь из моего кабинета! – Толстяк кинулся мне наперерез.

– Господин Руденко, – начал я, обращаясь к напарнику-полицейскому, но тот уже предупредил мою просьбу. Выхватив шпагу, он приставил ее к груди толстяка.

– Никаких лишних движений! – предупредил полицейский. – Вы арестованы именем народа России и именем закона империи.

– А если вы будете дергаться, я не просто отстраню вас от должности, но и уложу мордой в пол до прибытия наряда полиции, – пообещал я. – Ни одного лишнего слова – иначе получите обвинение по полной программе.

– Да что вы себе позволяете…

– Молчать.