Пост сдал - Стивен Кинг

– Я не насчет списка, хотя он мне все равно нужен, и если вы отыщите его сегодня, я заплачу за него еще пятьдесят долларов. А если свяжитесь со мной до полудня, то сто.

– Господи, да чем он так важен? Я спрашивала Джорджию Фредерик, которая лет десять мотается между ортопедическим отделением и Ведром, так она говорит, что за это время кроме вас к нему приходила только одна неопрятная девица, в татуировках и со стрижкой морского пехотинца.

Ее слова не вызывают колокольного звона, но слабый отзвук имеется. Ходжес ему не доверяет. Он очень хочет связать все воедино, а это означает, что продвигаться следует с предельной осторожностью.

– Чего вы хотите, Билл? Я в гребаном бельевом чулане, тут чертовски жарко, и у меня болит голова.

– Мой прежний напарник позвонил, чтобы сказать: Брейди наглотался какого-то дерьма и покончил с собой. Это означает, что он какое-то время припрятывал таблетки. Такое возможно?

– Да. Но тогда возможно и то, что я посажу «Боинг семьсот сорок семь», если вся команда скончается от пищевого отравления. Правда, вероятность и первого, и второго чертовски мала. Я скажу вам то же самое, что сказала копам и двум особенно назойливым козлам из прокуратуры. Брейди получал анапрокс в дни, когда занимался лечебной физкультурой. Одну таблетку с едой до занятий, вторую – вечером, если просил, что делал крайне редко. По обезболивающему эффекту анапрокс не сильнее адвила, который можно купить без рецепта. Ему также был прописан тайленол, но только в том случае, если он попросит, а такое случалось считаные разы.

– И как на это отреагировали парни из прокуратуры?

– Сейчас они исходят из того, что он проглотил вагон анапрокса.

– Но вы в это не верите.

– Конечно, не верю. Где он мог спрятать такую прорву таблеток? В своем костлявом заду? Мне пора. Перезвоню, как только найду список посетителей. Если он вообще существует.

– Спасибо, Норма. Примите анапрокс, чтобы избавиться от головной боли.

– Да пошли вы, Билл. – Но она смеется.

Когда Джером входит в офис вместе с Холли, у Ходжеса мелькает мысль: Черт возьми, как же ты вырос, малыш!

Джером Робинсон когда-то работал у него – сначала косил траву, потом выполнял мелкие поручения, наконец стал компьютерным ангелом-хранителем – худощавым подростком, который весил сто сорок фунтов при росте пять футов восемь дюймов. Теперь в дверях стоит гигант: рост шесть футов и пара-тройка дюймов, вес сто девяносто фунтов. Он всегда был симпатичным, но теперь красив как кинозвезда, да еще с накачанными мышцами.

Красавчик широко улыбается, пересекает кабинет, обнимает Ходжеса. Крепко прижимает к себе, тут же отпускает, почувствовав, как Ходжес вздрагивает.

– Господи, извините.

– Мне не больно, просто рад тебя видеть. – Взгляд Ходжеса туманится, и он вытирает глаза рукой. – Так приятно тебя видеть.

– Мне тоже. Как вы себя чувствуете?

– Сейчас – хорошо. У меня есть обезболивающие таблетки, но лучшее лекарство – это ты.

Холли стоит в дверях, расстегнув зимнее пальто, сцепив пальцы маленьких рук. Наблюдает за ними с несчастной улыбкой. Ходжес не поверил бы, что такое возможно, но теперь видит своими глазами.

– Подойди, Холли, – говорит он. – Втроем обниматься не будем, обещаю. Ты ввела Джерома в курс дела?

– Он все знает о Барбаре, но я подумала, будет лучше, если остальное расскажешь ты.

Большая теплая рука Джерома касается затылка Ходжеса.

– Холли говорит, что завтра вы ложитесь в больницу для более тщательного обследования и составления плана лечения. Если вы на это не соглашаетесь, мне велено предложить вам заткнуться.

– Только не заткнуться. – Холли строго смотрит на Джерома. – Я никогда не пользуюсь этим словом.

Джером улыбается:

– С губ это слово у тебя не слетит, но легко читается во взгляде.

– Дурак, – говорит она, и улыбка возвращается. «Она счастлива, что мы вместе, – думает Ходжес, – но грустит из-за причины». Он прерывает такую приятную щенячью возню-соперничество вопросом о Барбаре.

– Нормально. Переломы большой и малой берцовых костей, посередине. Такое может случиться на футбольном поле или горнолыжном склоне. Должно срастись без проблем. Нога в гипсе, и Барбара уже жалуется, что кожа под гипсом чешется. Мама отправилась покупать ей скребок.

– Холли, ты показала Барбаре фотографии?

– Да, и она сразу выбрала доктора Бэбино. Без малейших колебаний.

«У меня есть к тебе вопросы, доктор, – думает Ходжес, – и я намерен получить ответы до того, как закончится мой последний день на свободе. И если мне придется взять тебя за жабры, чтобы твои глаза вылезли из орбит, я проделаю это с превеликим удовольствием».

Джером устраивается на краю стола Ходжеса, своем привычном насесте.

– Расскажите мне все с самого начала. Может, я замечу что-то важное.

Рассказывает по большей части Ходжес. Холли отходит к окну и смотрит на Лоуэр-Мальборо-стрит. Руки сложены на груди, ладони обхватывают плечи. Время от времени она что-то добавляет, в основном – слушает.

Когда Ходжес заканчивает, Джером спрашивает:

– Насколько вы уверены насчет мысленного воздействия на предметы?

Ходжес задумывается.

– Процентов на восемьдесят. Может, и больше. Это кажется бредом, но слишком много подтверждающих фактов.

– Если он на такое способен, виновата в этом я. – Холли по-прежнему смотрит в окно. – Это я врезала ему твоим Веселым ударником и что-то изменила в его мозгу. Открыла доступ к тем девяноста процентам серого вещества, которые мы никогда не задействуем.

– Возможно, – соглашается Ходжес, – но если бы ты его не огрела, вы с Джеромом погибли бы.

– Вместе со множеством других людей, – добавляет Джером. – И возможно, удар не имеет к этому никакого отношения. Те препараты, которыми пичкал его Бэбино, могли не только вывести его из комы. Экспериментальные лекарства иной раз обладают неожиданными побочными эффектами, знаешь ли.

– Или причина кроется и в том и в другом, – вставляет Ходжес. Он не может поверить, что они ведут такой разговор, но уходить от него – прямое нарушение первой заповеди детективного ремесла: куда тебя ведут факты, туда ты и идешь.

– Он ненавидел вас, Билл, – говорит Джером. – Вместо того чтобы покончить с собой, как он задумал, вы принялись его искать.

– И ты обратил против него его же оружие, – добавляет Холли, по-прежнему не оборачиваясь и обхватив себя руками. – Использовал «Синий зонт Дебби», чтобы вывести его на чистую воду. Именно он прислал тебе это сообщение два дня назад. Я это знаю. Брейди Хартсфилд, называющий себя Зет-боем. – Теперь она поворачивается. – Это ясно как божий день. Ты остановил его в Минго…

– Нет, я оставался внизу, с инфарктом. Остановила его ты, Холли.

Она яростно трясет головой:

– Он этого не знает, потому что не видел меня. Думаешь, я забыла, что случилось тем вечером? Я никогда не забуду. Барбара сидела по другую сторону прохода несколькими рядами выше, и смотрел он на нее – не на меня. Я что-то ему крикнула и ударила, когда он только начал поворачивать голову. Потом ударила снова. Господи, как же сильно я его ударила!

Джером уже идет к ней, но она останавливает его взмахом руки. Прямой взгляд обычно не для нее, но сейчас она смотрит на Ходжеса, и ее глаза сверкают.

– Ты вывел его на чистую воду, ты вычислил пароль, и мы сумели проникнуть в его компьютер и узнать, что он замыслил. И он во всем винил тебя. Я это знаю. А потом ты приходил к нему в палату, сидел там и говорил с ним.

– Ты думаешь, потому он это сделал, что бы это ни было?

– Нет! – Она почти кричит. – Он это сделал, потому, что он – долбаный безумец! – Пауза, потом Холли извиняется за то, что повысила голос.

– Не извиняйся, Холлиберри, – говорит Джером. – Твой командный голос приводит меня в восторг.

Она фыркает, строит ему рожицу. Джером смеется и спрашивает Ходжеса о «Заппите» Дайны Скотт.

– Я хочу на него взглянуть.

– Он в кармане моего пальто, – отвечает Ходжес, – но берегись демоверсии «Рыбалки».

Джером роется в карманах пальто Ходжеса, достает и кладет обратно упаковку «Тамс» и всегдашний блокнот детектива, наконец находит зеленый «Заппит» Дайны.

– Святый Боже! Я думал, эти вещицы канули в Лету вместе с видеомагнитофонами и телефонными модемами.

– Можно сказать, канули, – кивает Холли, – и цена не помогла. Я проверяла. Сто восемьдесят долларов, еще в две тысячи двенадцатом году. Смешно.

Джером перебрасывает «Заппит» с руки на руку. Лицо у него мрачное, и он выглядит уставшим. Естественно, думает Ходжес. Еще вчера он строил дома в Аризоне. И примчался домой, потому что его обычно жизнерадостная сестра пыталась покончить с собой.

Может, Джером что-то видит в выражении лица Ходжеса.

– С ногой Барб все будет в порядке. Меня волнует то, что с ее головой. Она говорит о синих вспышках и голосе, который слышала. Голосе из игры.