Лев и Аттила. История одной битвы за Рим - Левицкий Геннадий Михайлович

— Ты просил за них малую цену, однако… и эти деньги я не смогу отдать сегодня или завтра, — признался Великий понтифик, помнивший о договоре.

— Мне известно, на кого ты их потратил. Гунны рассказывают удивительные вещи: те больные воины, которые должны были умереть, получив твой хлеб, возвращаются к жизни. Недаром римляне называют тебя отцом. Я не могу брать золото с человека, который проявил заботу об умирающих врагах. Пленных соотечественников возьми без выкупа.

— Благодарю тебя, великодушный правитель гуннов! — Лев не ожидал такой доброты от человека, которого в Риме считали вышедшим из ада. Вместе с тем его мучил еще один вопрос: — Множество римлян гунны отправили в Паннонию. Можно ли выкупить на волю тех несчастных или хотя бы облегчить их участь?

— У прежних пленников теперь есть хозяева, — пояснил Онегесий. — Они уплатили деньги или обменяли рабов на какие-то вещи и не отпустят свою собственность столь же великодушно.

— Онегесий прав, — кивнул головой Аттила, — римлян, оказавшихся за горами, вернуть тебе будет труднее. Даже я не могу отнимать у гуннов их имущество. Можешь не беспокоиться: с рабами мой народ обходится милостиво. Гунны понимают переменчивость бытия: одна неудачная битва может превратить хозяев в рабов, а потому они не делают с пленниками то, чего не хотели бы сами получить при неблагоприятном исходе дела.

— Все же римляне чувствовали бы себя лучше свободными, и у себя в отечестве, — вздохнул Лев.

— Пусть твой город отправит в Паннонию послов. Они пройдутся по нашим становищам и выкупят из плена соотечественников по цене обычного раба.

Бичом Божьим, Гневом Господним называли Аттилу римляне, однако сегодня грозный повелитель гуннов не соответствовал прозвищам. И хотя он привел войско гуннов на Италийскую землю вовсе не в гости, Лев почувствовал себя должником этого необычного человека.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — спросил Лев, когда понял, что беседа подошла к завершению.

— Да. — Аттила не стал отвергать предложение Великого понтифика. — Здесь останутся больные гунны — до тех пор пока либо не умрут, либо не выздоровеют окончательно. Им запрещено покидать отведенное место до тех пор, пока их рок не сделает окончательный выбор между жизнью или смертью. Коль ты начал заботиться об этих людях, то, надеюсь, продолжишь это делать.

— В этих местах есть монастырь, обитатели которого взяли на себя обязанность помогать больным и немощным. Я поручу настоятелю заботу обо всех, кто останется на Амбулей-ском поле после твоего ухода.

На всякий случай

Повозка, запряженная четверкой лошадей, покинула разбитую проселочную колею. Прекрасная, ровная и прямая, словно полет стрелы, Эмилиева дорога позволяла ехать с большей скоростью, но возница постоянно придерживал лошадей. Повозка делала кратковременные, но частые остановки, дожидаясь толпу истощенных людей. То были вчерашние римляне-пленники, которых Лев продолжал опекать. Большая часть римлян, отпущенных Аттилой на свободу, были родом из североиталийских городов — они разбрелись по своим домам. Но десятка два — уроженцы Рима — составили Великому понтифику довольно обременительную компанию. Кроме того, в повозке лежал Проспер. Переутомление притянуло за собой болезнь, и все вместе жизненные невзгоды свалили с ног верного секретаря. Некоторое время Лев никому не позволял приближаться к повозке — до тех пор пока не убедился, что болезнь Проспера не похожа на ту, что гунны зовут дыханием смерти. Однако путешествие по разбитой дороге явно не пошло на пользу секретарю.

Возле первой же таверны повозка остановилась. Не успевшие насладиться свободой римляне едва не погибали голодной смертью, а потому они жадно смотрели на здание, за стенами которого должна быть еда. Ведь до сих пор они шли по земле, совершенно разоренной гуннами. При всем желании трудно было купить что-то даже за большие деньги, потому что даже местные селяне голодали. Имелось еще одно существенное препятствие между римлянами и едой: денег не нашлось бы ни у кого. С учетом последнего обстоятельства, римлянам незачем было входить в таверну, но и удаляться от нее никто не желал. Так, вся толпа во главе с Великим понтификом и стояла некоторое время…

Наблюдательный возница кинул взор на одну из упряжек, которая остановилась у самых дверей таверны, и произнес:

— Лошади другие, а повозка мне знакома.

Лев присмотрелся к объекту внимания слуги и принял решение:

— Думаю, стоит зайти в таверну, чтобы убедиться в правильности твоих наблюдений.

Как и в последний их совместный обед, стол перед Ави-еном и Тригецием был заполнен самыми разнообразными яствами. Чревоугодники только приступили к своему любимому занятию, так как большинство блюд оставалось нетронутым. Императорские послы от удивления встали и широко раскрытыми глазами уставились на Великого понтифика. Из-за спины последнего бывшие пленники поглощали глазами еду, которая была заказана не для них. Лев поспешил исправить эту несправедливость:

— Вместе со мной идут римляне, находившиеся в плену у гуннов. Некоторые из них не видели пищи неделю и больше. Они будут чрезвычайно благодарны вам, если позволите взять хоть что-то с вашего скромного стола.

— Пусть возьмут все, — расчувствовался жалостливый Тригеций.

Авиен тяжело вздохнул, но переживать о неудавшемся празднике чревоугодия было бессмысленно. И ему пришлось поддержать товарища:

— Мы рады оказать хотя бы эту помощь соотечественникам. На здоровье вам, братья!

— Ешьте самую малость, чтобы еда вам пошла на пользу. Помните: после долгого голодания избыток кушанья — смертельный яд, — предупредил Лев недавних пленников. — Поделитесь с теми, кто остался на улице.

— Отец наш, ты все же отыскал Аттилу? — не терпелось узнать Тригецию.

— Если вы расплатились за кушанья, то нам в этом помещении делать нечего. — Лев бросил взгляд на мгновенно опустевший стол, за которым продолжали сидеть неизвестно для чего послы Валентиниана.

Все трое вышли из таверны. В качестве нового пристанище они избрали удобные скамьи под сооруженным из жердей навесом. Расползшаяся по нему виноградная лоза защищала от солнца и источала великолепный аромат. Уединившись здесь, Лев наконец-таки ответил на вопрос Тригеция:

— Я был в лагере Аттилы.

— И что?! Он идет на Рим или нет?! — Нетерпение на этот раз поразило Авиена.

— Аттила покидает Италийскую землю.

— Как же тебе удалось уговорить варвара?! Разве мог Аттила по доброй воле отказаться от своих планов? — Удивление консуляра не имело предела. — Ведь на всем протяжении прекраснейшего пути мы не встретили ни единого легиона, который мог бы оказать сопротивление гуннам.

— Не я, но Господь замыслил спасти наш город от уничтожения. Он повелел апостолам Петру и Павлу пригрозить с небес Аттиле, и свирепый завоеватель покорился желанию нашего Господа.

— Эти истощенные римляне… Ты выкупил их у гуннов? — поинтересовался Тригеций.

— Аттила отпустил всех пленников, ничего не требуя взамен.

— Удивительное благородство варвара! — воскликнул Авиен и тут же сделал приятный для себя вывод: — Получается, нам с Тригецием можно возвращаться в Рим?

— Разве вам не досадно: проделать столь долгий путь напрасно? — спросил Лев.

— Не всем дано совершать подвиги, — смиренно промолвил Авиен, — Аттила избавил нас от необходимости отговаривать его от рокового шага.

— Ты, Великий понтифик, убедил варвара даже отпустить пленных, — согласился с товарищем Тригеций. — Нам остается только принести радостные известия императору и гражданам.

— Радость будет неполной, потому как много римлян томится в рабстве у гуннов, многие из них уже отправлены в Паннонию, — разочаровал товарищей Лев. — И в ваших силах оказать помощь соотечественникам, которые находятся в плену. Аттила не против выкупа и приказал гуннам не брать за пленников высокую цену. Пока он не передумал, следовало бы поспешить и нагнать войско гуннов во время перехода через Альпы.