Под знаком Z (сборник) - Антон Текшин

Тони любил эту машину, фактически собранную своими руками: тюнингованный «Плимут Барракуда» с форсированным движком, тяжелыми обвесами с острыми бритвами горизонтальных кромок, что резали плоть так же легко, как раскаленный нож масло, особенно на скоростях за сотню. Но больше всего Пуля гордился вооружением «барракуды», превратившим ее в настоящего хищника пустынных дорог среднего Запада. На капоте под защитными кожухами прятались два пулемета «Браунинг М2» с ленточным питанием, а за кабиной в багажнике помещалась небольшая ракетная установка – маленький сюрприз для хорошо бронированных недругов. Имелся и «последний привет»: две противопехотные мины в двигателе, если и пулеметов, и ракет окажется недостаточно. Тони Шальная Пуля умрет так же ярко, как жил.

Он в этом себе поклялся, а самому отчаянному идиоту на всей североамериканской равнине было известно: Тони держит слово. Поэтому он и гнал на север через высохшие озера, через пустынные автострады: осталось ему совсем немного, а сделать надо слишком многое.

«Плимут» съехал с кончившегося дорожного покрытия. Перед ним расстилалась гладкая, как стол, соляная равнина высохшего дна. Великое Соляное Озеро, проклятая граница сказочного севера мормонских территорий, Неба-На-Земле, места, где каждый, живущий по заветам отцов Нового Салема, гарантирует себе почетное место на небесах.

Тони знал, чего стоят эти заветы: несколько сотен мужчин, женщин и детей колонии. Если место в раю надо оплатить кровью невинных, то пусть вместе с поганым мормонским божком катится ко всем чертям!

Пуля вдавил педаль в пол, и автомобиль рванул к границе Божьего Царства.

Впереди сел на брюхо старый буксир с красной полосой на ржавом, давным-давно прохудившемся корпусе. Правда, в окна палубной надстройки были вставлены новые стекла, а на радиомачте развевался черный, с белым силуэтом ангела Морония флаг. У дыры в корпусе стоял старенький пикап с тентованным кузовом, из которого торчал зачехленный пулеметный ствол. На облезлой голубизне старой краски виднелся свежий рисунок: черный квадрат с вездесущим Моронием.

– Они! – уверенно кивнул старый Джейб Маккой, подумал и добавил: – Сволочи!

Уж при жизни от него нельзя было услышать ничего, выпадавшего за рамки строгой самоцензуры. Тони мог бы удивиться, но у него просто уже не хватало сил. Он лишь мельком взглянул на Маккоя и вновь уставился перед собой. На старике была его вездесущая спецовка с множеством карманов, где вечно валялась какая-нибудь жизненно необходимая мелочь. Нынче же от спецовки мало что осталось: на груди она была разорвана в лохмотья, из-под которых торчали выломанные ребра и свисали куски плоти.

– Ты их убьешь? – поинтересовался мертвец.

Тони промолчал, изо всех стараясь не смотреть на Джейба. Когда-то именно он приютил и выходил попавшего к нему молодого, наглого и самоуверенного контрабандиста.

– Зачем все это? Зачем умножать жестокость? – Старина Джейб с укором посмотрел на Тони, протянул было руку сжать его плечо, но в последний момент передумал и положил ее обратно на колено. – Не для этого я тебя приютил, чтобы ты снова убивал… Ведь мертвых кровью невинных не вернуть.

Пуля не выдержал, повернулся к Маккою, будто дернулся, и процедил сквозь крепко сжатые зубы:

– Не ради тебя… вас всех я это делаю. Только ради себя – я не живу для мертвецов.

Джейб смерил его безразличным взглядом. Хмыкнул.

– А ты, Тони, разве не мертвец?

«Плимут» резко развернулся, взбил облако белой пыли и остановился перед буксиром, как раз рядом с пикапом. Тони вновь посмотрел на соседнее сиденье: никого там не было.

В голове гудело, руки судорожно сжимались в кулаки, перед глазами все плыло. Пуля стукнул кулаком по рулю, до боли, до крови – стало немного легче. Он вышел из машины и двинулся к буксиру.

Внутри была полутемная комната, освещенная лишь керосиновой лампой. Под ней стоял обшарпанный стол, рядом – продавленный диван, чуть дальше – печка с примитивной плитой. Возле нее копошился мужчина в пропыленном черном пиджаке и шляпе. За столом обедали еще двое, в старом камуфляже и фермерских кепках. У стены стояли две винтовки и рюкзак. Не успел Тони подняться по невысокой лестнице, как все трое, словно по команде, уставились на него.

– Обедать будешь, путник? – Мормон в черном смотрел на него, положив большие натруженные ладони на изрезанную столешницу.

Тони был голоден, но то был голод совершенно иной природы: горячей похлебкой и вареным мясом его вряд ли можно утолить.

– К югу отсюда погибла колония. Я хочу знать, кто это сделал.

Один из сидящих кашлянул и отодвинулся от стола. Массивный, бородатый и опасный. У него в кобуре покоился револьвер, – хромированная блестящая рукоять и щечки из полированной слоновьей кости. На плече нашита эмблема: черный квадрат с белой перевернутой пентаграммой. Еще один мормон.

– На все воля Божья, путник. Он наказал еретиков и нечестивцев, и не нам судить его. А то, что погибли невинные, – что ж… я скорблю вместе с тобой, но длань Господа тяжела.

Тяжела? Правая рука Тони внезапно засвербела, да так, что он едва заставил себя сдержаться.

– Значит, воля Божья? – От наркоты он еле ворочал языком, но соображал на удивление ясно. – Хищники – это по воле Божьей?

Мормон пожал плечами.

– Неисповедимы пути Господни, и не нам осуждать орудия Господа.

Тони посмотрел на него, чуть наклонив голову.

– А пуля в голове – это тоже воля Божья?

Второй сидящий за столом, мелкий, похожий на крысу, скривился в подобии ухмылки. Утер рукой жирные усы и откинулся на спинку стула.

– Иногда Божьей воле необходимы руки человечьи… – Он нахмурился. – Кажись, я знаю тебя, путник, а? Не ты ли Тони Синтаро, аризонский убийца по прозвищу Шальная Пуля?

– Мою пулю надо заслужить, мормон… И твое лицо мне знакомо, Джо Пистон! Правда, в последний раз мы виделись много западнее. Какими ветрами тебя занесло сюда? Раньше за тобой святости не наблюдалось. Особенно это могут отметить Линдсеи из Джейкобстауна. Или и такие тяжкие грехи списываются на святой земле?

Пистон побагровел, оскалился и стал еще больше похож на крысу. Он начал медленно подниматься из-за стола, но Тони уже смотрел не на него, а на мормона у печки, чьи руки медленно поползли под столешницу.

Когда-то у Тони был напарник, Индеец Хоуп, который верил, что его верная наваха приносит удачу. Когда Индейца убили в Техасе, наваха перекочевала к Тони. Он не верил в ее чудодейственные свойства, но не мог не отметить невероятную остроту лезвия и стремительность, с которым оно резало и протыкало плоть. Прямо как сейчас, когда Тони со змеиной ловкостью вонзил наваху в ладонь мормону, пригвоздив ее к столешнице.