Последняя надежда творцов - Иван Афанасьев

Другие расы пальцев не имели. Плесневые пузыри обладали крепкими клешнями, Мыши Охотничьи — когтями, у Трещоток были ходильные ножки, как у насекомых. У Синих, правда, передние лапы выглядели довольно ловкими, а щупальца Тихих Камнеедов умело управлялись с чем угодно — но до почти человеческой руки Вялого Безнога им всем было далеко.

Юрия посадила за стол Мышь Охотничья, Социла, сразу после прохода Чесалки. С окружающих камней исчезли ржавые пятна — Тихие Камнееды попрятались от Чесалки, а сейчас нескольких из них принес и посадил за стол Синий. Они тоже раскладывали пищу по тарелкам.

Тихие Камнееды, мягкие ржавого цвета коврики с двумя щупальцами и четырьмя свободно перемещающимися по телу глазами, сворачивали тела в цилиндр, стоящий на скамье, и их глаза переползали на верхнюю часть тела, чтобы видеть поверхность стола.

Синий, напоминающий обычную земную собаку, только синюю, шестилапую, с небольшими крыльями на спине, сидел на скамье, по-собачьи, положив переднюю пару лап на стол, и командовал Камнеедами. Его звали Куса.

Прямо на столе присела Сулма, Трещотка, сложив огромные стрекозиные крылья вдоль длинного розового брюшка. Ее огромные одноцветные глаза не двигались. Молчание Сулмы казалось угрожающим. Посудой она не пользовалась и за стол — "точнее, на стол" подумал Юрий — села из желания поддержать кампанию. Синий поставил перед Трещоткой миску, в которую один из Камнеедов наливал сейчас Забродь. Тихие Камнееды своих имен не имели.

Когда он закончил свое занятие, подал голос Шадаг:

— Благословим Чесалку за ее труды неустанные!

Зажав в клешне кружку, Шадаг открыл широкую щель рта и вылил содержимое в нее. Сулма опустила свой челюстной аппарат в миску и принялась шумно лакать. Социла изящно, почти как человек, отхлебнула Заброди и принялась с аппетитом закусывать. Куса наклонил передними лапами перед собой кружку и принялся лакать содержимое языком. Юрий тоже попробовал — похоже на земное пиво.

Шум за столом стих и все уставились на Юрия. Сулма провизжала:

— Эй, Безног! Ты что делаешь?

— Меня Юрий зовут. Я выпил, как и все.

Социла промямлила с набитым ртом:

— Я же говорила, он из Общинных.

Шадаг стукнул клешней по столу:

— Слушай меня, Безног Юрий. Я главный, а жив ты потому, что я это тебе разрешил. Социла и Синий — мои подданные — это ты, как Общинный должен понимать. Сулма — гостья, Камнееды — никто, а ты — батрак. Обжорка кончится — и до следующей Чесалки живи, как знаешь. А сейчас веди себя, как положено: раскладывай еду для нас, в разговоры не лезь. Забродь тоже не для тебя приготовлена. Допей свою кружку, раз уж налил, и жри, сколько влезет. На это ты имеешь право.

Юрий смолчал, полагая, что со своим уставом в чужой монастырь соваться негоже. Если бы не Социла, он бы попал под Чесалку. Похоже, этот факт прекратил бы существование его скрюченного нынешнего тела. Юрий заметил, что Чесалка сняла с каменистого склона чуть не десять сантиметров камня, открыв множество подземных нор, из которых подданные Шадага спокойно извлекали свою пищу.

Он принялся было жевать, но вскоре оставил это занятие. Видимо, Вялые Безноги умели добывать пищу и без помощи Чесалки, потому что он сразу ощутил сытость. А его сотрапезники жрали в три горла. Шадаг на глазах округлялся, Куса утратил свою обычную подвижность и прекратил молотить хвостом по скамье, Сулма опустила располневшее брюшко на стол, накрыв им блюдо, стоявшее перед Социлой. Та небрежным движением схватила Трещалку и сбросила со стола. Обиженно заверещавшая Сулма расправила крылья и тяжело взлетела на несколько метров, зависнув над Мышью Охотничьей.

С конца ее брюшка сорвалась капля, упав точно на голову Социле. Рядом захохотал Тихий Камнеед, до этого увлеченно обгрызавший тушку Двумуора.

Социла взглянула на него и Камнееед затих. Его цвет сразу изменился — он стал ярко-желтым, и тихо пробормотал:

— Простите великодушно, госпожа Социла. Переел я, и не удержался…

Мышь Охотничья проворно выбралась со своего места и одним прыжком оказалась возле Камнееда. Трещалка парила над столом, явно прицеливаясь уронить на Мышь еще каплю из содержимого своего брюшка. Куса следил за ней с неподдельным интересом.

Юрий уже заметил, что его сегодняшнее тело обладает сильно замедленными реакциями. Вот и сейчас он не успел разглядеть, как Мышь разодрала Тихого Камнееда пополам. По ушам ударил исполненный боли крик разорванного разумного существа. Социла схватила соседнего с Юрием Камнееда, не обратив внимания на попытку слабых рук Вялого Безнога тому воспрепятствовать, и так же разорвала и его.

Пока Социла рвала одного за другим Камнеедов, которые даже не пытались уклониться от своей судьбы, всецело занятые едой, Сулма зависала над нею, норовя уронить Мыши на голову следующую каплю. Она, однако, попала на рукав Шадагу. Рукав белого сюртука Плесневого Пузыря окрасился в коричневый цвет. Шадаг вытянул губы трубкой и выпустил в Трещалку струю жидкости, отчего та плюхнулась на камни. От ее тела пошел дымок, и Мышь вместе с Синим шарахнулись от него, как от огня.

Сулма отчаянно затрещала, прыгая по камням вниз. За столом, кроме Юрия, оставались еще два Тихих Камнееда и Шадаг. Камнеееды поедали остатки своих сородичей, а Шадаг разглядывал одежду, безнадежно испорченную выделениями Трещалки.

— Эй, Безног! Твое истинное тело с какого мира?

Юрий не сразу нашелся, что ответить. Плесневый пузырь знал, что его тело Безнога — лишь мыслеформа. А какого же его, Шадага, истинное тело? В своем нынешнем состоянии Юрий определить бы этого не смог.

— Я с Земли.

— Опять не повезло.

Вернулась Мышь Охотничья, разорвала оставшихся Камнеедов, а затем схватила лапами руки Юрия и проткнула их длинной двузубой вилкой, пришпилив к столу.

— Сиди, Общинный, и жди следующую Чесалку. Отличный плевок, Шадаг! Куда Трещалка потащилась?

— Вниз. Тебе ее не догнать — она уже с пустым животом.

Мышь опустилась на четыре лапы и неспешно потрусила вниз.

— Опять как всегда, — Синий возмущенно фыркнул, — бабы подрались, а мы остались без обслуги. А ведь стол еще не пуст!

Шадаг усмехнулся:

— Зато тебе оставили Общинного. Он с Земли, если ты слышал о таком мире. Можешь попарить ему мозги.

Куса оглядел Юрия и обратился к Шадагу:

— Какие они там и где эта Земля?

— Голые обезьяны, единственная разумная раса… — далее Плесневый пузырь разразился серией щелчков. Видимо, сообщал координаты родной планеты Юрия. Куса приподнял свои небольшие крылья и они быстро затрепетали, создавая над спиной Синего туманный полукруг. Затем Куса сложил крылья и обратился к Юрию:

— У вас на Земле одни люди служат другим, не так ли?

— Там, где я живу, все равны. Одни люди не могут эксплуатировать других.

Крылья на спине Синего вновь шевельнулись.

— Ты из СССР, наверное?

— Да.

— Так у вас все в рабстве у государства, кроме вождя — Сталин, кажется? Всех, у кого свое мнение есть, могут жестоко наказать. Тебя пока не трогали, я полагаю?

— Трогали. А тебе что до того?

— Смешные вы, Общинные. Ваш же мыслитель сказал: государство — это аппарат насилия. Слыхал такое? Вас и насилуют, а вы все надеетесь, что государство станет вас оберегать и холить. Такое отсутствие логики вроде шизофренией называется?

— Кто такие Общинные? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Куса даже взмахнул передними лапами, выражая восторг. Разговор начинал складываться в нужном направлении.

— Общинными мы называем те расы, которые создают для себя государственное устройство: правительство, суды, полицию, законы, армию, религии и идеологии. Ты вот — борец за светлое будущее человечества?

Юрий задумался. В свое время он с гордостью ответил бы утвердительно, но с той поры произошло слишком многое. И все же Куса оказался прав: именно он и был сейчас борцом за будущее, и не только своей расы. Таково его истинное предназначение, но не с синей же собакой говорить об этом!

— Как здесь называют расы, что обходятся без государства?

— А никак не называют. Зачем обобщать тех, кто сам по себе? Мы вот живем в свое удовольствие. Жратвы достаточно, Разумов для Камнеедов и Безногов Мышь всегда надергает, сколько нужно. Они все иные наши потребности — материальные, как вы их называете — удовлетворят. Можно даже сказать, что у нас осуществился коммунизм.

— При коммунизме нет рабства и разумных не убивают из прихоти.

— Камнееды индивидуального разума не имеют. Когда Мышь надыбает Разум, для него надо собрать не менее шести Камнеедов. Тогда они смогут понимать приказания и говорить. К тому же, обретя чужой Разум, они не переживут Чесалку — как и ты, кстати. Так что Социла, разорвав их, лишь немного ускорила их кончину. Какое же это убийство? А рабства и у нас нет — мы нанимаем Разумы на работу по обслуживанию стола и платим едой. Ты даже Заброди выпил, хоть тебе и не полагалось.