Программа - Сьюзен Янг

Я ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ. СЕЙЧАС.

Едва дыша, я кладу телефон на стол, жду, чтобы он ответил. Смотрю на часы и вижу, что до конца ланча осталось только десять минут. У меня даже пальцы дрожат. Телефон вибрирует, и я едва не роняю диетическую колу, когда беру его.

 - Черт побери, Слоан. – говорит Лейси. – с тобой все в порядке?

 - Все отлично, - говорю я и читаю смс.

В ПОДВАЛЕ. ВОЗЛЕ КЛАДОВКИ.

О, да. Это кажется полным бредом. Может, он хочет, чтобы его поймали. Я еще раз осторожно смотрю на Кевина.

 - Что происходит? – серьезно спрашивает Лейси, склонившись ко мне. – Ты замышляешь что-то безумное. Я по глазам вижу.

- Мне нужно сбежать отсюда.

 - Кому ты рассказываешь.

 - Да нет, мне нужно сбежать отсюда прямо сейчас. Думаешь, получится?

 - А-а! – она смотрит через плечо, видит, что мой обработчик еще разговаривает с учителем.

 - Давай, – говорит она, - если будешь двигаться быстро, он не заметит, как открылась дверь.

Я кусаю губу, сомневаясь, что это сойдет мне с рук. Думаю, сколько времени понадобится Кевину, чтобы найти меня. Но потом решаю, что мне нужно рискнуть.

 - Эй, - говорю я, - если меня уволокут отсюда, постарайся запомнить меня, хорошо?

 - Договорились. Теперь иди.

Я встаю со стула, медленно и спокойно иду к выходу. Дойдя до двери, я оборачиваюсь и смотрю на Кевина. Он стоит ко мне спиной. С бешено бьющимся сердцем я выхожу из кафетерия.

Дверь в кладовку тяжелая, и когда она открывается, то скрипит. Это пугает, и я спрашиваю себя, стоило ли вообще приходить сюда. Тут темно.

 - Сюда, – из угла доносится голос Джеймса, рядом с ним навалены парты, старые ящики. Я его не очень хорошо вижу, но продолжаю идти. Когда его руки касаются моих предплечий, я вздрагиваю и тихонько вскрикиваю.

- Прости, - говорит он, - я не могу найти, где включить свет.

Я смотрю на него, пока не начинаю различать его силуэт; тут так темно, что кажется, что мы – единственные люди на свете.

Господи, какая же я идиотка, что пришла сюда. Я скрещиваю руки на груди, даже хотя он и не видит меня. В этот момент помещение наполняется светом, и я вижу, что Джеймс стоит у стены и держит руку на выключателе. Он поворачивается ко мне, лицо у меня абсолютно серьезно.

 - Откуда ты знаешь Брейди? – спрашиваю я.

 - Я же сказал, что не знаю. Я никогда не видел его раньше. Ты не спрашивала его?

Его слова ранят меня, и я, хватая ртом воздух, отступаю назад.

 - Ну так спрашивала? – говорит он.

 - Джеймс, - говорю я, в голосе у меня стоят слезы, - мой брат мертв.

И то, что он не знает его , что моего брата стерли из его памяти,  становится для меня последней каплей. Взгляд на фотографию пробудил боль, печаль, которую я, должно быть, чувствовала, но о которой не помню. Я закрываю лицо руками, и вдруг Джеймс прижимает меня к себе, и я тихо плачу ему в рубашку.

 - Мне так жаль, – говорит он, - я и не думал. Я просто идиот, правда?

 - Правда, - говорю я, но не отхожу от него. Я так хотела, чтобы Джеймс знал Брейди. Чтобы он побольше рассказал мне о нем. А теперь это похоже на то, как будто я снова потеряла брата навсегда.

- Не плачь, - тихо говорит Джеймс. – Ты не можешь вернуться в класс в таком виде.

 - Я не вернусь, - говорю я, высвободившись из его объятий, - я ненавижу это место. Все ненавижу.

 - Поверь, Слоан. – говорит он, - я могу понять тебя. Но я не хочу, чтобы ты наделала глупостей. Как ты планируешь сбежать?

Джеймс поправляет мне волосы за уши, и я не возражаю, но опускаю глаза.

 - Не знаю.

 - Я могу помочь, - говорит он. – Я превратил прогулы в настоящее искусство. У меня есть код доступа доктора Программы.

 - Правда? – я всхлипываю и вытираю щеки.

 - Я не любитель, - говорит он, – технически у меня сейчас сеанс лечения. Но если я выведу тебя отсюда, как насчет того, чтобы пообедать? Я проголодался.

Мне этого хочется, и, хотя я и хочу злиться за него за то, что он не знает моего брата, но понимаю, что это не его вина.

 - Это зависит, – бормочу я.

 - От чего?

 - Думаешь… думаешь, мы можем вернуть свои воспоминания? – спрашиваю я.

 - Нет, - печально говорит он. – Я всех спрашивал. Искал информацию. И все, что я могу сказать… нет, – его голос срывается от злости, и мне это нравится. Мне нравится эта злость.

 - Но ты хочешь попробовать? – спрашиваю я. – Ты можешь прийти ко мне домой, посмотреть на вещи Брейди и, может быть, вспомнить что-нибудь.

 - А ты сделаешь мне сэндвич?

Я улыбаюсь.

 - Думаю, да.

Джеймс замолкает, и я думаю, что он откажется. Но потом он достает телефон, набирает номер и говорит, изменяя голос так, чтобы тот звучал, как у старика , довольно профессионально, отмечаю я. Когда он заканчивает, он кажется взволнованным, как будто, если он пойдет со мной, начнется что-то, в чем он не уверен. Но мы все равно уходим. Вместе.

 - Твои родители скоро придут домой? – спрашивает Джеймс, когда мы стоим на крыльце у задней двери.

Я чувствую, как у меня в животе начинают порхать бабочки, хотя и стараюсь не замечать этого.

 - Нет, еще не скоро.

После того, как Джеймс позвонил и объявил о чрезвычайной ситуации в старшей школе, Кевин умчался туда, так что, к счастью, мне не пришлось лгать ему в лицо. В офисе купились на ложный вызов без вопросов. Я почти боюсь того, как хорошо Джеймс умеет нарушать правила.

 - Они догадаются, если мы будем рассматривать их вещи? – спрашивает Джеймс, когда заходим в мою неприбранную кухню. Кастрюли, оставшиеся от вчерашнего ужина, все еще стоят на плите, тарелки лежат у раковины.

 - Надеюсь, нет.

Я закрываю за нами дверь и запираю ее. Джеймс оглядывает кухню, изучает ее и потом смотрит на меня.

 - Узнаешь? – спрашиваю я.

Он качает головой.

 - Извини. Нет.

Расстроившись, я веду Джеймса наверх. Хотела бы я, чтобы он рассказал мне о Брейди. Я хочу узнать, помнит ли он какие-то детали о смерти брата. О том, как я пережила это. Но он растерянно идет за мной. У двери мы останавливаемся.

 - Это была комната моего брата, - говорю я. У меня на глаза начинают наворачиваться слезы, но я быстро смахиваю их.

Джеймс проходит мимо меня и заходит в комнату, осматривая ее, как будто он надеется на внезапное озарение. Но проходят минуты, и это становится все менее вероятно. Когда, наконец, его голубые глаза смотрят в мои, я вижу в них просьбу о прощении. Я отворачиваюсь и выхожу в коридор.

Все это как будто нереально, то, как легко может быть стерта часть нашей жизни. То, что у нас с Джеймсом есть что-то общее, а мы даже не помним об этом. Он знал Брейди. Как он мог забыть его? Я начинаю спускаться вниз, а Джеймс идет за мной, но я слышу, что он останавливается.

 - Это твоя спальня?

Я поворачиваюсь и вижу, что он стоит у двери.

 - Ага.

 Можно посмотреть?

 - Зачем?

 - Просто интересно.

Надо было бы отказаться и проводить его до того, как приедут родители, но приятно, что он здесь. Приятно знать, что я не единственная чувствую себя беспомощной. Джеймс заходит в мою комнату и бродит по ней, разглядывает кучу мелочей на туалетном столике, проверяет, мягкая ли кровать.

Когда он видит, что я смотрю на него, он улыбается.

 - Я знаю, что я отвратителен. Не нужно говорить это.

 - Постараюсь не говорить.

Тогда он смеется и встает.

 - Можно еще раз посмотреть на фотографию? – спрашивает он. Когда я достаю фотографию из кармана, я опираюсь на дверной косяк, и тогда Джеймс подходит ко мне. Близко.

Он берет фотографию у меня из рук, изучая мое лицо. Я перестаю дышать, ничего не говорю.

 - Он похож на тебя, - говорит Джеймс, глядя на фотографию.

 - Мы были близки.

Но я не настроена на сарказм, и говорю это печальным голосом. Джеймс, похоже, замечает это.

 - Мне жаль, что его нет, - шепчет он и снова смотрит на меня. – И жаль, что я не помню.

Эти слова разбивают мне сердце. Я даже не знаю, были ли они с Брейди близки, но боль, которую я чувствую, подсказывает, что были.

Не думая ни о чем, я склоняюсь к Джеймсу и обнимаю его, из-за чего он прижимается к другой стороне дверного проема. Сначала его руки неуклюже лежат у меня на бедрах, а я кладу голову ему на грудь. Его руки покровительственно обнимают меня, его прикосновения приносят пронизывающее чувство защищенности.

 - Прости, - говорю я и отхожу от него. Я не знаю, что еще я могу сказать, чтобы этот неуместный жест не выглядел таким нелепым. Но Джеймс берет меня за запястья и притягивает к себе, на этот раз крепко обняв, так, словно это нужно именно ему.

Так мы и стоим, его сердце бьется напротив моего сердца. Джеймс кладет мне ладонь на шею.

 - Мне это нравится, - говорит он. – И это странно, потому что мы даже толком не знаем друг друга, но…

Он замолкает, и я не пытаюсь закончить за него фразу, потому что я знаю, что он имеет в виду.

Он и я, в такой ситуации. Я не знаю, что я ощущаю, меня переполняют самые различные эмоции, от спокойствия, до страдания. Но в одном чувстве я уверена – это безопасность.