Боец с планеты Земля (СИ) - Тимофеев Владимир

Я мельком глянул на аккуратно разложенные вещи и вновь повернулся к «шершавому».

— Значит, так. Как я и обещал, мы тебя не тронем.

Сказал и пристально посмотрел на тощего.

Странно, но никакой радости я в его глазах не заметил. Скорее, наоборот, судя по «морде лица», он ощущал себя бредущей на бойню коровой.

— Короче, можешь возвращаться к своим. Держись колеи́, тогда не заблудишься, — указал я на след от колёс. — Всё. Бывай.

Бывший помощник Салватоса неожиданно бухнулся на колени. Теперь в его взгляде плескался ужас. Помилованный и освобождённый, он, похоже, пребывал в полном отчаянии. И я совершенно не понимал, почему?

— Не надо, милорд! Не губите! Прошу вас!

Рухнувший ниц Нуний буквально распластался передо мной.

Я, обалдевший от подобной реакции, попытался было отшагнуть-отстраниться, однако несчастный попросту обхватил мои сапоги, прижался щекой к голенищу и зарыдал в голос:

— Не отправляйте меня обратно! Меня там все ненавидят! Меня обвинят в предательстве, будут пытать, а потом убьют. Я не хотел… то есть, я не хотела быть мальчиком, но меня сделали. Мои родители умерли, а меня продали господину наместнику. Он надо мной издевался, обещал, что отдаст на потеху в кудус. Все надо мной издевались, считали подлизой и неженкой, а я просто боялась и не хотела быть мальчиком. Не отправляйте меня в Ландвилий, милорд! Умоляю! Лучше сразу убейте! Сделайте это здесь! Прошу! Я не вернусь! Я… Я… Нет… Не надо! Мило-о-о-орд!..

Он… или, скорее, она… или всё-таки он… перестал причитать и теперь просто трясся и всхлипывал у меня в ногах, словно бы я и вправду мог чем-то помочь.

— А может, возьмём её, а? — еле слышно попросила Паорэ. Жалобно, прямо как за себя.

Я посмотрел на Гаса. Тот молча пожал плечами: мол, сам заварил эту кашу, сам и расхлёбывай.

— Ладно! Уговорили. Пусть едет с нами…

Часть 3. Барон

Глава 14

С лошадьми я управлялся не очень. Этому в кудусе учили, но через пень колоду и только тех, кто хотел. Мне эти занятия были неинтересны, поэтому почти не ходил на них, думал, что не понадобится. Зато теперь понял, что зря. Понадобилось. Причём, именно в тот момент, когда от этого зависели, ни много ни мало, собственные жизнь и здоровье.

— Ты не умеешь ездить на лошади? — изумилась Паорэ, глядя, как я качаюсь в седле.

— Умею, но плохо, — буркнул я, досадуя на себя.

— Странно. В нашем баронстве на лошадях даже крестьянские дети умели ездить…

На её оговорку про детей и баронство внимания не обратили. Гас был занят тем, что проверял седельные сумки у заводных лошадей, Нуний вовсю суетился возле кареты, проверяя, не осталось ли там ещё чего-нибудь ценного, а я просто включил дурака. Однако на ус всё-таки намотал, мысленно пообещав себе, что когда вопросов накопится чуть побольше, от чётких и ясных ответов дамочка не отвертится. Хотя… может быть, это она специально — забрасывает на пробу шары в надежде на интерес. Но в этом случае наши желания вполне совпадали, требовалось лишь чуток подождать, чтобы её желание сделалось нестерпимым…

По лесу мы двигались около четырёх часов, вплоть до наступления сумерек. Возглавлял кавалькаду Гас на рослом, под его стать, скакуне. В поводу он вёл одну из заводных лошадей. Следом труси́л на своей лошадёнке Нуний. Потом я. Следом вторая «грузовая» лошадка, навьюченная по самое не балуйся, а замыкала вереницу Паорэ.

Она сама вызвалась ехать в хвосте, сказав, что будет смотреть за мной, чтобы типа помочь, если что. Скрепя сердце, я согласился. Гаса подобная ситуация позабавила, но возражать он и не подумал. И даже больше — предложил выдать спутнице арбалет, а то ведь мало ли что, вдруг звери какие-нибудь на нас нападут. Шутка не слишком удачная. Доверять оружие тем, в ком пока не уверен, глупость полнейшая. Вот если покажет себя с правильной стороны, тогда, может быть, и подумаю. А прямо сейчас — нефиг. И вообще, если понадобится, зверей я и сам отгоню, и никакие сложности с лошадьми мне в этом деле не помешают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хищники, желающие попробовать нас на зубок, нам так и не встретились. То ли их в этом лесу просто не было, то ли они оказались достаточно умными, чтобы не связываться с ломящимися сквозь чащу людьми. Поскольку ещё неизвестно, кто в итоге станет добычей, а кто охотником.

По дороге мы трижды пересекли какую-то неглубокую речку, а один раз даже проследовали вдоль течения и выбрались из воды лишь через четверть тины.

Счастье, что местные лошади всё-таки отличались от земных, и сёдла подходили под человеческую «анатомию» несколько лучше. Сидеть в них было хоть тяжело, но терпимо. Тем не менее, когда мы остановились, я просто сполз наземь и ещё минут пять лежал на траве, приходя в себя, а потом побрёл в раскорячку к устраивающим лагерь Гасу и Нунию. Паорэ в это время занималась лошадьми. Претензий никто не высказывал, да и вообще — моё не самое лучшее состояние все предпочли не заметить, насмехаться тем более.

Кое-как размяв ноги и руки, я тоже включился в работу. На всё про всё ушло около четверти часа. Походный шатёр господина наместника был установлен, лошади рассёдланы, стреножены и привязаны, яма для костра выкопана, огонь разожжён. Ещё четверть часа мы потратили на разогрев консервированной каши из запасов Салватоса, а после, когда насытились, Гас отложил в сторону ложку и указал на мой ранец:

— Доставай. Ща будем метки снимать.

Украденная из сейфа шкатулка переместилась к нему. Гас открыл крышку, вынул шприц-ампулу с чёрной головкой, посмотрел на меня.

— Ну? Кто первый?

Я закатал рукав:

— Давай.

«Третий» аккуратно воткнул иголку в моё плечо.

Ощущения были весьма необычные. Словно бы по всему организму прошла тугая волна, сначала от головы к пяткам, а после обратно. Под правой лопаткой, там, где стояла печать барона Асталиса, что-то как будто дёрнуло, обожгло, но сразу же и утихло.

— Метку чувствуешь?

— Нет.

— Уверен?

— Уверен.

— Отлично. Тогда давай мне.

Я проделал с напарником такую же процедуру. Вколол ампулу. Подождал. Спросил, всё ли в порядке…

Сидящая напротив Паорэ следила за нашими действиями, округлив глаза так, что казалось, они вот-вот вывалятся из глазниц.

— Это… это вы закрепляетесь, да? — выдавила она, наконец, совладав с эмоциями.

— Ну, пожалуй, что так.

— И вас уже… не трансформатируешь?

Напарник расхохотался.

— Пусть только кто-то попробует! Башку оторвём и скажем, что так и было.

— И рабскую метку уже никто не поставит? — не унималась Паорэ.

— Нет, не поставит. Процедура фиксации пола предполагает установление безальтернативной личной свободы, — процитировал Гас какой-то закон.

Бывшая работница городского борделя повернулась ко мне, и глаза у неё сделались жалобными-жалобными, прямо как у провинившегося щенка.

— А можно… и мне то же самое? Я же ведь тоже рабыня, и если меня захотят наказать…

— Кто твой хозяин? — перебил я её.

— Я собственность городского совета. Вот, смотрите, — она потянула вниз платье и развернулась спиной, оголив лопатку.

Её печать, в отличие от моей, была видимой. Я, кстати, помнил её ещё по борделю, но пристально не рассматривал, думал, что это просто татушка. Однако нет. При прикосновении рабская метка становилась отчётливее и теплела под пальцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если печать не убрать, по ней её вычислят, — сообщил Гас. — Не сразу, конечно, но след всё равно останется.

— Значит, будем убирать, — пожал я плечами.

— Решили?

— Решили.

Приятель вытащил из шкатулки ещё одну ампулу и передал мне.

— Нет-нет! Ты что?! Мне это нельзя, — неожиданно запротестовала Паорэ, увидев в моих руках шприц.