В объятиях смерти - Патриция Корнуэлл

- Нет нужды говорить, доктор Скарпетта, - медленно и членораздельно начал доктор Мастерсон, открывая толстую папку, - что я огорчен смертью Эла Ханта.

- Вы удивлены? - спросила я.

- Не совсем.

- Пока мы будем беседовать, я бы хотела посмотреть его историю болезни.

Он колебался достаточно долго, чтобы я решила напомнить ему о правах, данных мне законом, на доступ к нужной мне информации. Тогда он снова улыбнулся и со словами: "Конечно, пожалуйста", - вручил ее мне.

Я открыла папку и начала внимательно просматривать ее содержимое, тем временем голубой табачный дым окутывал меня завитками, похожими на ароматные древесные стружки. Описание процедур приема и осмотра Эла Ханта не содержали ничего необычного. Когда утром десятого апреля одиннадцать лет назад его приняли в больницу, он был в хорошей физической форме. Подробности обследования его психического состояния представляли совершенно иную картину.

- Когда его принимали, он был в состоянии кататонии? - уточнила я.

- Чрезвычайно подавлен и с заторможенными реакциями, - ответил доктор Мастерсон. - Он не мог рассказать нам, почему находится здесь. Ему трудно было связно отвечать на вопросы. Вы заметили из его истории болезни, что мы не смогли провести тест Стенфорда-Бине, ни Миннесотский мультифазный тест личности, и нам пришлось повторить их в другой день?

Эти данные были в папке. В тесте умственных способностей Стенфорда-Бине Эл Хант оказался на уровне 130, таким образом, отсутствие мозгов не было его проблемой, впрочем, я в этом и не сомневалась. Что же касается Миннесотского мультифазного теста личности, то по его результатам он не подходил под критерии шизофрении или органического нарушения психической деятельности. Согласно оценке доктора Мастерсона, Эл Хант страдал от "шизотипического расстройства личности с признаками пограничного состояния, которое выразилось в кратком реактивном психозе, когда, закрывшись в ванной комнате, он порезал себе запястья кухонным ножом". Это был суицидальный жест, поверхностные раны были криком о помощи, а не серьезной попыткой покончить с жизнью. Мать тут же отвезла его в отделение "скорой помощи" ближайшей больницы, где ему наложили швы и тут же отпустили. Назавтра его приняли в "Вальгалле". Из беседы с миссис Хант стало понятно, что случай был спровоцирован ее мужем, который "за ужином в разговоре с Элом потерял самообладание".

- Поначалу, - продолжал доктор Мастерсон, - Эл не участвовал ни в каких групповых сеансах или сеансах трудотерапия и не выполнял общественно полезную работу, которую требуют от пациентов. Его реакция на лечение антидепрессантами была слабой, а во время наших сеансов мне едва удавалось вытянуть из него одно слово.

Когда после первой недели не было никаких улучшений, доктор Мастерсон стал подумывать об электрическом шоке, что эквивалентно перезагрузке компьютера вместо того, чтобы доискаться до причины ошибок. Хотя, в конечном счете, может быть, и удастся восстановить нормальные мозговые связи, однако при перестройке такого рода основная "неисправность", явившаяся причиной болезненного состояния, неизбежно будет забыта. Как правило, молодых людей не лечат электрошоком.

- Электрошок был применен? - спросила я, потому что не нашла в истории болезни записи об этом.

- Нет. В тот момент, когда я принимал решение, у меня не было другой плодотворной альтернативы. Но однажды утром, во время психотренинга, произошло маленькое чудо.

Он замолчал, чтобы зажечь трубку.

- Расскажите, как в этот раз проходил психотренинг, - попросила я.

- Некоторые задания выполняются чисто механически, можно сказать, для разогрева. Во время именно этого сеанса пациентов выстроили в ряд и попросили изобразить цветы. Тюльпаны, нарциссы, маргаритки - что придет в голову. Каждый изобразил цветок по своему собственному выбору. Понятно, что уже из выбора пациента можно сделать некоторые заключения. Это был первый случай, когда Эл принимал в чем-то участие. Он изогнул руки в петли и наклонил голову. - Доктор Мастерсон продемонстрировал сказанное, при этом больше походя на слона, чем на цветок. - Когда психотерапевт спросил, что это за цветок, он ответил: "Фиалка".

Я ничего не сказала, чувствуя нарастающую волну жалости к этому потерянному мальчику, дух которого незримо возник в комнате.

- Вы же знаете - фиалками называют гомосексуалистов. Поэтому, конечно, первой реакцией было предположить, что этот образ у Эла связан с отношением к нему его отца, что это грубая, оскорбительная характеристика женоподобных черт юноши, его хрупкости, - объяснил доктор Мастерсон, протирая очки носовым платком. - Но за этим образом Эла стояло нечто большее. - Снова нацепив очки, он спокойно посмотрел на меня. - Вы знакомы с его цветовыми ассоциациями?

- В общих чертах.

- Фиалка ассоциируется также с цветом.

- Да. С фиолетовым, - согласилась я.

- Это тот цвет, который вы получите, смешав голубой цвет депрессии с красным цветом ярости. Цвет синяков, цвет боли. Это его цвет. Тот самый, который, по словам Эла, излучала его душа.

- Это цвет страсти, очень интенсивный, - сказала я.

- Эл Хант был очень впечатлительным молодым человеком, доктор Скарпетта. Вы знаете, что он верил в свое ясновидение?

- Предполагала.

- Он верил в ясновидение, телепатию, и при этом был суеверен. Нет необходимости говорить, что эти черты становились более выраженными во время сильного стресса, когда он верил в свою способность читать мысли других людей.

- И он действительно обладал такой способностью?

- У него очень сильно была развита интуиция. - Трубка доктора Мастерсона снова погасла. - Я должен сказать, что его предчувствия часто находили подтверждение, и это было одной из его проблем. Он чувствовал мысли или ощущения других людей, а иногда, казалось, обладал необъяснимым априорным знанием того, что они собираются сделать или что уже сделали. Как я уже отмечал во время нашего телефонного разговора, трудность заключалась в том, что Эл слишком живо все себе представлял, заходил слишком далеко в своих предчувствиях. Он растворялся в других, перевозбуждался, терял рассудок: Это происходило отчасти из-за слабости его собственной личности. Он, как вода, принимал форму того сосуда, который заполнял. Говоря штампами, он заключал в себе весь мир.

- И для него это представляло опасность, - заключила я.

- Если не сказать больше. Он мертв.

- Вы говорите, он считал, что может чувствовать другого человека?

- Совершенно верно.

- Это поразило меня, поскольку противоречит его, диагнозу, - сказала я. - Люди с такими нарушениями, как пограничное состояние личности, обычно не испытывают никаких чувств по отношению к другим.

- Да, но это было частью его веры во всякие паранормальные способности, доктор Скарпетта. Эл считал причиной своей социальной и профессиональной дисфункции то, что не может не сопереживать другим людям. Он искренне верил, что чувствует и даже испытывает их боль, что знает их мысли, как я уже говорил. Но на самом деле Эл Хант был социально изолирован.

- Сотрудники больницы "Метрополитен", где он работал санитаром, описывают его как человека, прекрасно умеющего найти подход к больному, заметила я.

- Это неудивительно, - сказал доктор Мастерсон, - он был санитаром в отделении реанимации. В любом другом отделении, где больные лежат долго, он бы не выдержал. Эл мог быть очень внимательным, если ему не нужно было с кем-либо сближаться, если его не вынуждали по-настоящему иметь какие-то отношения с этим человеком.

- Это объясняет, почему он смог получить степень магистра, но не смог потом начать психотерапевтическую практику, - предположила я.

- Совершенно верно.

- А как насчет его отношений с отцом?

- Они были ненормальными, оскорбительными, - ответил он. - Мистер Хант - тяжелый, подавляющий человек. Его принцип воспитания сына сводился к тому, чтобы пинками загнать того в зрелость. У Эла просто не было эмоциональной стойкости, чтобы выдержать грубое обращение, а порой и рукоприкладство. Курс молодого бойца, который, как предполагалось, должен приготовить его к жизни, был ему не по силам. Это заставляло его спасаться бегством в лагерь матери, где его представление о себе еще больше запутывалось. Уверен, вас вряд ли удивит, доктор Скарпетта, если я скажу, что многие гомосексуалисты - сыновья тупых скотов, которые воспитывают своих детей с помощью маршировок на плацу и лозунгов в духе конфедератов.

Мне на ум пришел Марино. Я знала, что у него подрастает сын. До этого момента мне ни разу не приходило в голову, что Марино никогда не рассказывал о своем единственном сыне, который жил где-то на западе.

Я спросила:

- Как вы полагаете, у Эла были гомосексуальные наклонности?

- Я полагаю, он был настолько уязвим, а его чувство неадекватности миру настолько обострено, что он мог ответить на любые чувства, мог иметь интимные отношения любого типа. Однако, насколько я знаю, у него никогда не было гомосексуальных встреч. - С непроницаемым лицом доктор Мастерсон посасывал свою трубку, глядя поверх моей головы.