Сумерки Бизнесонии - Александр Винник

— Читал, читал, — растерянно сказал Харви и, томясь до закрытия лавки, ушел домой в глубоком раздумье. Он, однако, не стал в этот день ничего говорить дочери, хотя уверенность его в правильности выбора зятя основательно поколебалась.

Но то, что произошло на следующий день, повергло старика Харви в омут сомнений, а потом и окончательно утвердило в решении разорвать союз, вот-вот готовый было скрепить навечно судьбу его дочери и молодого ученого.

В двенадцать тридцать у мясной лавки на 42-й улице остановился роскошный «Цурбикс». Харви взглянул на висящие в лавке туши, определяя, какой кусок отвесит сейчас покупателю, явившемуся в таком роскошном автомобиле.

В магазин вошел высокий, атлетического вида мужчина в коричневом пальто и такого же цвета шляпе. Не замечая Острига, словно его нет в лавке, он подошел к Харви, но, к удивлению последнего, не попросил отвесить кусок баранины или переднюю свиную ляжку, а сказал так, словно всю жизнь был знаком с Харви и расстался с ним полчаса назад, условившись, что заедет за ним, чтобы позавтракать в соседнем ресторанчике:

— Вы поедете со мной.

— Куда? — полюбопытствовал Харви.

Вместо ответа вошедший отвернул лацкан пальто, и Харви ослепил большой значок агента БИП.

Уходя из лавки, Харви взглянул на Рува печальными глазами овцы, которая, подчиняясь стадному чувству, идет за бараном-наводчиком на убой. У него только и хватило мужества, чтобы трясущимися губами вымолвить:

— Последи за моей малюткой.

Можно себе представить, что испытывал старик Харви, когда атлетического вида мужчина довез его до серого здания, поднялся с ним по широкой лестнице на третий этаж и, пройдя по нескольким мрачным коридорам, ввел его в огромный кабинет, где восседал солидный мужчина, по всему видно, располагавший властью, не дарованной простым смертным.

Старика Харви принял уже известный Гарри Бахбах. Не надо обладать особыми психологическими данными, чтобы с первой минуты распознать в мяснике Харви человека, не только не хватающего с неба звезд, но не покушающегося и на менее далекие небесные светила. Тем более, что Бахбах располагал достаточной информацией о нем из донесений Острига.

Поэтому Бахбах, не надеясь выведать у него что-нибудь путное об открытии Терри Брусса, взял, как говорится, быка за рога. Харви, сам не раз по роду своей профессии применявший этот прием по отношению к рогатым существам, обреченным на заклание, понял теперь, как тягостно испытывать приближение ножа мясника к своему горлу. А именно так и повел себя Бахбах в отношении своей жертвы.

— Итак, нами установлено, что вы вступили в преступную связь со злокозненным типом из числа, элементов, покушающихся на основы нашего государства.

— Кого вы имеете в виду? — опешил Харви.

— Небезызвестного вам Терри Брусса, использующего изобретенный им прибор для уголовных махинаций и, главное, в интересах государств, которые являются нашими врагами.

— Неужели? — пролепетал Харви.

— Вы, может быть, станете утверждать, что не знакомы с этим типом?

— Не-ет…

— Не знакомы? — грозно переспросил Бахбах.

— Нет… Я имел в виду, что не стану утверждать. Знаком.

— И вы, разумеется, знали о его открытии?

— Да.

— И не уведомили об этом власти?

— Но я…

— Ну, конечно, этот проходимец настолько пришелся вам по душе, что вы решили выдать за него замуж свою дочь, словно не могли подобрать ей лучшей партии.

Бахбах вонзил нож в самое сердце жертвы. Ведь только об этом и думал все время Харви. Вид денег, выложенных Терри на стол во время именин, затуманил мозги старика, но в душе он по-прежнему предпочитал иметь зятем более достойную личность.

Харви низко наклонил голову. Но Бахбаха отнюдь не расчувствовал вид молча кающегося человека. Не желая тратить времени на обработку жертвы, оказавшейся в его руках, он продолжал еще более суровым тоном:

— И такого мерзавца не разглядеть! — воскликнул он, постаравшись, насколько это было в его силах, придать голосу трагедийные ноты.

— Но Терри казался хорошим, он всем так нравится, — промолвил Харви.

— Кому всем? — строго спросил Бахбах.

— Руву… Мы с ним вместе работаем в мясной лавке…

Улыбка мелькнула на губах Бахбаха, но подавленный допросом Харви, разумеется, не заметил ее.

— Так-так, значит, вы утверждаете, — Бахбах начал рисовать чертиков на чистом листе бумаги, и Харви решил, что это уже составляется приговор, — что ваш друг Рув поддерживает нелояльные…

— Нет, нет, извините, я не то хотел сказать, — спохватился Харви. — Он ничего не знает о политике, он просто так сказал, что это… ну, парень, который не водится черт знает с кем…

— Ах, так! — прервал его Бахбах. — Тогда взгляните на это.

И выложил перед стариком Харви, который и так уже едва соображал, что с ним делается, пачку фотографий, запечатлевших Терри в обществе Марин Беллоу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

И это был второй просчет господина Бахбаха или, точнее, Бюро исследования поведения. Нам думается, что будь на месте Бахбаха другой человек, он, по всей вероятности, тоже просчитался бы. Ибо, занятые поисками всего, что, с их точки зрения, является предосудительным, они перестают верить в существование добропорядочных, честных людей, поставивших себе за правило оставаться чистыми в этом мире, где так много грязи, обмана, лицемерия.

Когда разъяренный Харви попросил Бахбаха отдать ему открытки, пообещав самому расправиться с дочерью и с подлецом, которого она ввела в дом, Бахбах великодушно согласился. Старику помимо всего подумалось, что он изъял из рук такой страшной организации, как БИП, снимки, в той или иной степени компрометирующие его дочь. Сообразить ли ему было в такой момент, что в распоряжении Бахбаха имеется пленка, с которой можно сделать бесконечное множество отпечатков? Но, сделав уступку Харви, Бахбах взамен попросил его подписать документы, которые, с одной стороны, характеризуют Терри, как бессовестного соблазнителя честных девушек, а с другой — показывают Харви, как истинного патриота, реем своим существом с первого дня чувствовавшего в молодом ученом врага государства.

Можно себе представить, в каком состоянии явился Харви домой и каким юном он разговаривал с дочерью. Следуя методам, позаимствованным у Бахбаха, он сначала в общих чертах изложил сведения политического характера о Терри, ставшие ему известными якобы из уст одного знакомого.

Это, однако, не возымело на дочь того действия, какое ожидал Харви. Ни с того ни с сего Юнита принялась спокойно, терпеливо разъяснять отцу первопричину несправедливостей, творящихся в Бизнесонии, и воспевать героизм людей, восстающих против этих порядков. Одним словом, она понесла такое, от чего Харви пришел в ужас, готов был сам себя схватить за уши, повести в застенки БИП и потребовать для себя жесточайшей кары за то, что воспитал такую дочь.