Что было, что будет - Элис Хоффман

Оба рассмеялись от этого отголоска речи Дэвида Стюарта. И все же мнение мистера Стюарта больно ужалило Стеллу. Выходит, она хуже своей матери, вот что он пытался ей сказать. За такой, как она, никто не станет ходить по пятам, если он, конечно, в своем уме.

— Мой отец тоже бывает странным. Но он хороший. Он слушает меня. По крайней мере, пытается.

Даже сейчас, несколько часов спустя после трагедии, в памяти Стеллы все время всплывало лицо того пациента. Она смотрела на рододендроны, поправляла волосы, рассказывала о своем отце, а сама видела мысленным взором лицо юноши. Ее потряс его взгляд. Было в нем что-то такое, от чего никак не отмахнуться. Вероятно, в этом мире существует одна лишь действительная истина, и познать ее можно, только если заглянешь хотя бы на секунду в самую глубину.

Подул легкий ветерок, и в воздухе потянуло землей, сеном и удобрением, молодой травой и копытнем. Апрель. Стеллу едва начало отпускать напряжение дня, как вдруг она что-то заметила в поле. Какое-то существо, похожее на перевернутого верблюда, поедало листья орешника. Таких животных не бывает, они могут только присниться, хотя вроде бы состоят из обычных частей — копыт, головы, хвоста.

— Что там такое? Какой-то зверь?

— Это Торопыга. Конь моего дедушки.

Стелла похолодела, хотя день по-прежнему был теплый, ярко светило солнце. В первый день знакомства с Хэпом она увидела, как он падает с лошади; он летел вниз с огромной скоростью, и рядом не было никого, чтобы его поймать.

— Они только делают вид, что ненавидят друг друга, а на самом деле одному без другого не обойтись. Взгляни на спину Торопыги. Видела когда-нибудь такой провис?

— Ты не говорил мне, что у тебя есть лошадь. Господи, Хэп, тебе следовало мне все рассказать. Мы ведь хорошие друзья, а теперь, оказывается, вот как. Что еще ты от меня скрывал?

— Да нет у меня лошади. — Хэп удивился, что Стелла так расстроилась. — Я же сказал, что Торопыга — конь моего деда.

Доктор Стюарт взял к себе коня, оказав услугу одному фермеру из Норт-Артура, давнему пациенту, который не всегда даже мог оплатить его услуги. Старый фермер умирал, и не было никого в целом свете, о ком он горевал, кроме этого огромного дряхлого коня с белыми отметинами в форме слезинок на коричневой морде.

«Он долго не протянет, — обещал Стюарту фермер. — Оглянуться не успеете, как он околеет. Клянусь. Просто дайте ему попастись последние дни на этом вашем поле. Он пощиплет травку и сам о себе позаботится. Вы лишь киньте ему охапку сена, когда наступит зима. А потом он уляжется и сам себя закопает. Клянусь. Вам не будет от него никаких хлопот».

Когда старый фермер умер, доктор Стюарт пришел на его бесполезный участок. Только тогда он понял, что забыл спросить, есть ли у коня кличка.

«Если ты все равно умрешь рано или поздно, то лучше бы пораньше», — вслух произнес доктор, стоя у забора.

Конь навострил уши. Стоял холодный январский день, доктор пришел сюда сразу после похорон фермера. Растирая руки, он размышлял, в какую авантюру ввязался. У этого полудохлого коня можно было все ребра пересчитать. К тому же Стюарт увидел, что животное страдает от чесотки. Но когда он подошел поближе, оказалось, что дыхание у коня удивительно свежее, отдает яблоками.

«Меня заверили, что эта животина околеет в самом ближайшем будущем», — поделился Брок Стюарт с Мэттом Эйвери, который одолжил трейлер у братьев Хармон и, прицепив его к грузовику, доставил коня в Юнити. К тому времени док Стюарт расплатился с Мэттом за ограждение на поле и навес, где конь мог бы укрыться в дождь и ненастье.

«Не рассчитывайте на это, — усмехнулся Мэтт. — Что-то мне подсказывает, он продержится еще долго».

Прошло шестнадцать лет, а коню хоть бы что — не постарел, не изменился, не придвинулся ни на шаг к смерти. Ветеринар Тим Эрли определил, что Торопыге лет тридцать пять или больше, по тому, как истерлись зубы коняги, но доктор Стюарт знал одно: на это животное он истратил почти десять тысяч долларов, если посчитать затраты на ограждение, сарай и корм. Вот так получилось, что у дока Стюарта и Элинор Спарроу жили два самых старых домашних любимца в городе, хотя, если бы кто-нибудь осмелился назвать Торопыгу домашним любимцем, доктор вспылил бы не на шутку. «Он ярмо у меня на шее. Он мой крест. Никакой он не любимец, — говорил доктор любому, кто готов был его выслушать. — Он цена, которую я плачу за одну идиотскую минуту слабости».

— Ему бы следовало дать коню другую кличку — Долгожитель, — рассмеялся Хэп. — Или Бессмертный. Или, может быть, Десять Кусков.

Стеллу слегка затошнило, что было весьма некстати, так как показалась машина с пиццей, ехавшая прямо к дому.

— Наверное, твоему дедушке нужно было его усыпить. — Стелла покосилась на Хэпа в ожидании реакции. И точно, на его лбу пролегла глубокая морщина, которая появлялась каждый раз, стоило ему о чем-то встревожиться. — Это был бы акт милосердия, правда — избавить животное от страданий. Он, наверное, мучается от боли из-за такой спины и всего прочего.

— Торопыга счастлив, насколько это возможно. Он целыми днями ест и гадит, а мы за ним убираем.

Разносчик пиццы посигналил гудком, и Хэп отправился к машине, чтобы расплатиться и забрать обед. Двигатель остался включенным, и из выхлопной трубы вырывались клубы дыма, окрашивая горизонт в сизоватую дымку. Стелле, оставшейся на крыльце, Торопыга показался конем из сна. Он медленно передвигался в поисках молодой травы понежнее и вскоре исчез за листвой орешника.

— На нем никто не ездит верхом? — поинтересовалась Стелла, когда они занесли пиццу в дом.

— Стелла, он бы рухнул, если бы кто-то на него взгромоздился. Ты сама его видела. Мистер Провислая Спина.

— Ладно, обещай только, что не станешь на нем ездить.

— С какой стати?

Хэп приподнял крышку с коробки пиццы и вдохнул пар. Сложная начинка в Юнити означала колбасу, грибы и перец.

— А с такой, что меня посещают отличные идеи. — Стелла надеялась, что ей удалось убедительно изобразить беспечность. — Я даже ими прославилась.

Стелла достала из шкафа несколько тарелок, хотя абсолютно не была уверена, что сумеет проглотить хоть кусочек.

— Вот как? — улыбнулся Хэп. — А разве ты прославилась не луком?

Стелла невольно расхохоталась. Дело было так: Синтия Эллиот рассказала Стелле, что ее брат Джимми советует всем направо и налево держаться от Стеллы подальше, заявляя, что над ней висит родовое проклятие невезения и генетических искажений. Можно подумать, Джимми Эллиот что-то смыслил в генетике. Он уже дважды провалил экзамен по естествознанию и теперь повторял курс. К тому же он был лгуном. Синтия рассказала Стелле, что кончика пальца он лишился на самом деле не из-за кусающейся черепахи, а потому что не знал толком, как завести газонокосилку. Девчонки, неизвестно почему, сохли по Джимми, но он если не таскался за Стеллой хвостом, то, по крайней мере, пялился на нее в кафетерии во время обеда.