Что было, что будет - Элис Хоффман

Теперь, проходя по парку, он смотрел только вперед, не желая видеть бездомных, которые вытягивались на деревянных скамейках так, словно лежали в собственных кроватях. Дженни когда-то рассказывала Уиллу, что этим людям чаще всего снятся яблочные пироги и чистые простыни, во сне их кто-то любил и поджидал у дверей, а еще им грезились сотни милых пустячков, которые теперь ускользали от Уилла. Рояль остался в прежней квартире в качестве залога, да и все равно руки у Эйвери теперь постоянно дрожали, так что почти весь день он проводил за телевизором. Он начал потягивать виски с самого утра, со второй чашкой кофе — просто для того, чтобы взбодриться. Поэтому однажды днем, когда в дом проник репортер, Уилл уже успел окосеть. Репортера никто не остановил, и тот беспрепятственно нашел дверь Эйвери. Особого труда это ему не составило, так как список жильцов висел внизу в вестибюле. Рядом с фамилией Уилла кое-кто из соседей приписал несмывающимся маркером довольно грубые комментарии: «Пойди и устройся на долбаную работу. О крысах слышал? Выбрось свой чертов мусор!»

— Я вынужден просить вас уйти, — заявил Уилл, открыв дверь незнакомцу, который поспешил представиться репортером. Уилл после сна так и не переоделся, потому набросил на себя спортивную куртку, чтобы выглядеть более или менее презентабельно — Я не даю интервью после моего последнего прокола. Вечно ляпну лишнее.

— Я знаю, — не возражал репортер — Поэтому я вас легко нашел. Вы снялись перед фасадом дома с номерной табличкой. Весьма неудачная идея.

Уилл рассмеялся:

— Их у меня полно.

Он почувствовал какое-то родство с этим парнем, сумевшим его выследить. Репортер оглядел Уилла с ног до головы и правильно оценил ситуацию.

— Послушайте, я не стану печатать ничего без вашего разрешения. И это еще не все. — Репортер смущенно покашлял и оглядел замусоренный коридор как будто сокрушенно. — Я заплачу за интервью.

По правде говоря, у Эйвери уже урчало в животе и голова покруживалась от выпитого с утра кофе с виски. В холодильнике у него лежала половинка холодной пиццы, да, в общем-то, и все. Еще немного — и он бы пересилил себя и позвонил Джен, чтобы попросить денег. А может, в очередной раз его выручил бы Мэтт. Генри Эллиот недвусмысленно предупредил, чтобы он не смел разговаривать об этом деле ни с одним репортером и вообще с кем бы то ни было. Но Генри всегда был самоуверенным болваном, да и Уилл не привык прислушиваться к чужим советам.

— Сколько? — спросил он.

— Двести баксов.

— Ну, не знаю. — Уилл постарался изобразить задумчивость. Должен же он, в конце концов, заботиться о себе? — Как насчет тысячи?

— Пятьсот. Больше не могу. — Репортер достал бумажник и отсчитал пять стодолларовых купюр. — И никто не заплатит больше.

— Ну, не стану спорить.

Уилл взял деньги и, сложив, спрятал в карман куртки. Потом он улыбнулся и распахнул дверь пошире, позволив гостю войти, и как раз вовремя, так как по лестнице уже поднималась миссис Эрланд с очередной жалобой на мусор и орущий допоздна телевизор из открытого окна. Когда миссис Эрланд постучала в дверь, Уилл успел проводить репортера в гостиную. На стук он не обратил внимания и, сняв куртку, набросил ее на стол, заваленный неоплаченными счетами. Наверное, из-за этого миссис Эрланд и подняла крик — из-за просроченной арендной платы.

— Так в какой газете, вы сказали, работаете?

— В «Бостон геральд». Меня зовут Тед Скотт. Я вас не задержу. Знаю, все так обещают, но я серьезно.

Уилл сгреб в кучу журналы и газеты, раскиданные по дивану и креслу. Он, если честно, даже обрадовался возможности с кем-то поговорить. Гораздо лучше выплеснуть все наружу, чем таить в себе, как советовал Генри Эллиот, который еще в школе был упрямым остолопом. Кроме того, все, что сказал Уилл в этом интервью насчет Стеллы, было не для протокола: тот факт, что именно она предложила ему обратиться в полицию, что именно она каким-то образом увидела смерть этой женщины в Брайтоне.

— Нельзя ли поговорить с вашей дочерью? — поинтересовался репортер. — Хотя бы минутку?

— Господи, нет. Она сейчас у бабушки. Живет в огромном старом доме в лесу. В нескольких милях от города. Там она в полной безопасности.

— А что еще она видела? — продолжал репортер. — Какие-нибудь подробности? Быть может, она разглядела, как выглядел убийца?

Уилл налил себе еще одну порцию виски. Ему нравилось, как оно обжигало его внутри, словно там не было пустоты.

— Только между нами, — напомнил он своему гостю. — Она видела лишь, что у бедняжки перерезано горло.

Уилл уже думал о пяти сотнях баксов и о том, как он их потратит. Теперь он сможет хоть каждый вечер наведываться в «Осиное гнездо», как только оплатит свой счет в баре. Можно будет даже угостить Келли Батлер обедом. Он успел позабыть, что значит хорошо поесть. Он даже забыл, насколько голоден.

— Пойду перехвачу кусочек чего-нибудь. — Он направился к кухне. — Вам принести? Хотите пива?

— Рановато для меня, — ответил репортер — Все равно спасибо. Мне ничего не нужно.

Уилл достал из смятой картонки кусок пиццы. В доме не осталось чистых тарелок, поэтому он воспользовался бумажным полотенцем. Захватил заодно и пивка. Последняя бутылка из упаковки в шесть штук, но ничего, в самом скором времени он это исправит.

— Вернусь через минуту, — прокричал Уилл, — только найду перец! По моему скромному мнению, пиццу нельзя есть без жгучего перца.

Он понес все в гостиную, толкнув дверь бедром.

— Точно ничего не хотите? — спросил он.

Но, как оказалось, Уилл разговаривал сам с собой. Стул, на котором еще минуту назад сидел репортер, был пуст. В открытое окно влетал легкий ветерок и ворошил сброшенные на пол газеты. Тед Скотт как в воду канул.

— Черт, — буркнул Уилл.

Швырнув пиццу и пиво на журнальный столик, он постоял секунду, чувствуя холодок во всем теле, затем подошел к столу и проверил куртку. Деньги из кармана исчезли.

Дверь в квартиру осталась открытой, в коридоре никого не было. Мешки с мусором, оставленные Уиллом снаружи только этим утром, кто-то второпях опрокинул. По полу раскатились пустые пивные бутылки. Он никогда не утруждался сортировкой отходов — так далеко он не умел мыслить. Мать когда-то предупреждала, что легкость, с которой он живет, в конце концов его погубит. В последний его приезд она схватила Уилла за руку и принялась просить прощения.

«За что?» — рассмеялся Уилл.

«Наверное, мне не стоило настолько облегчать тебе жизнь, — ответила Кэтрин Эйвери. — Наверное, лучше было хвалить тебя за каждое твое хорошее дело».