Освободи себя. Как преодолеть насилие и его последствия - Дмитрий Семеник

Лекарственная терапия нужна в любом случае. У многих нарушается сон, аппетит. Если ребенок на этом застрял, это может вылиться в анорексию, в недовольство собой, то есть может развиться такой комплекс, не просто недовольство какими-то личными качествами и низкая самооценка, это недовольство конкретной частью тела. Носом, губой и т. п.

– Маниакальные проявления?

– Да. Стойкие нарушения, которые лечатся только в клинике, потому что посттравматическая реакция лечится только медикаментозно. Он поэтому и называется синдром, потому что он проявляется везде, постоянно, при любых условиях.

Кстати, большинство нарушений, которые обостряются в посттравматической стрессовой ситуации, связаны с тем, какие нарушения были у ребенка до этого. Например, если ребенок был гиперактивным до ситуации насилия, то реакции будут раздражительные. Родители должны видеть связь тех проблем, которые были в семье до травмы, с тем, что происходит после нее.

Очень часто бывает, что семейные проблемы и ситуации мешают ребенку выйти из кризиса. Поэтому психолог, который приходит в эту ситуацию после шести недель, помогает не только ребенку, но и родителям. У родителей тот же эмоциональный стресс, те же шесть недель, все то же.

– Ты еще должен с собой как-то справляться?

– Да. Твой ребенок должен видеть перед собой именно взрослого – хладнокровного, рассудительного, способного защитить и вести. Родитель, когда находится с ребенком, он должен думать о своем образе, но при этом ребенок должен четко знать, что у взрослого есть проблемы. Как он тебе открылся, так же ты ему в ответ должен суметь открыть, что тебе тоже тяжело.

Мы, например, в какой-то момент рисовали вместе. Тогда мне было так же тяжело. Он это понимал и в своем раздражении пытался что-то сделать. Конечно, когда он взрывался, мне оставалось только пережить эту реакцию, пока он не успокоится. Потом принять его извинения, и когда он спокоен, попытаться показать, что тебе тоже трудно, и ты пытаешься как-то удержаться и что-то сделать.

Ребенок должен знать, что у родителей есть свои проблемы, своя жизнь, свои заботы, которые они так же делают, как и раньше, их никто от этого не освобождает. Есть моя работа, я еще должна какие-то вещи делать по дому. Я испытываю такие же чувства как ты, но я тебя люблю, я взрослый человек, я знаю, как это делать, я тебе готова помочь. Когда я сажусь и начинаю ему помогать, вся моя работа, все мои проблемы, это все уходит. Я здесь, я помогаю тебе. Я трачу свое время, потому что я тебя люблю. Будь добр это принять.

Очень часто бывает трудно заставить ребенка принять эту помощь. Он может зацепиться за мелочь, и она станет последней каплей, он выплескивается на вас, он не может остановиться. Потом он опять понимает, что это не принесло ему удовольствия, облегчения, потому что за этим пришла вина. Он видит вашу реакцию, потому что нельзя скрыть реакцию на это. Ребенок чувствует, что либо вы напряглись, либо у вас покатились слезы, потому что тоже стресс и сдержаться стоит больших сил. Следом приходит чувство вины за то, что он вас довел до такого состояния.

И когда вы ему предлагаете другой способ освобождения от напряжения, и он видит, что ему стало легче, и чувства вины нет, в этот момент он может вам поверить. Вот тогда он будет делать все, что вы ему предложите.

– Нужно ли стараться максимально щадяще к ребенку относиться? Когда можно понять, что ребенок вышел из стресса?

– Я тоже хотела поднять эту тему. Вы должны четко отслеживать, когда идет реакция стрессовая, а когда идет поведенческая реакция. Спекуляция на своем состоянии. «Вот здесь, мой дорогой, давай мы остановимся». Такие ситуации очень хорошо разруливаются смехом. Вот он сейчас бегал, а потом говорит: «Принеси мне чашечку и ложечку». – «Сыночка, да, я тебе принесу сейчас и чашечку, и ложечку, но ты обнаглел просто в край. Я тоже хочу лечь, и чтобы ты мне принес и чашечку, и ложечку». – «Хорошо, мамочка, сейчас ты мне принесешь чашечку и ложечку, а дальше я тебе принесу». И ты через 5 минут говоришь: «Я тоже наглею, сын, принеси-ка мне чашечку и ложечку». – «А мне одной рукой неудобно». – «А ты давай по очереди, сначала чашечку, потом ложечку».

– А как отличить поведенческую реакцию от стрессовой?

– Любая реакция стресса неконтролируема. И вы увидите, когда ребенок действительно не может что-то сделать, у него пропадает жизнь в глазах, глаза становятся как бы направленными внутрь. Вегетатику скрыть нельзя. Сердце заходится, ручонки потеют, на лбу что-то выступает. Если вы знаете своего ребенка, вы все это видите.

Еще ситуация из жизни. Ребенок мой очень любит кока-колу и, что бы ни говорили, за стакан кока-колы он сделает все, что угодно. Однажды, ему было около шести лет, мы идем по улице, он останавливается, кладет руку себе на грудь: «У меня плохо с сердцем». Я перепугалась, беру его за руку, у него все зашкаливает, пульс сумасшедший. Я говорю: «Что же делать, ты дыши, шарфик расстегни». А он стоит, бледный такой, видно, что ему плохо и говорит: «Надо, наверное, выпить кока-колы». У него в глазах не было паники. А когда плохо, ребенок напуган. Наверно, он шел, волновался, как начать разговор о кока-коле. «Хорошо, мое солнце, сейчас ты выпьешь кока-колы, а когда придем домой, сделаем укол кокарбоксилазы». И тут все становится понятно, но кока-колу все равно придется купить.

– Какие еще методики помощи эффективны?

– Для подростков очень эффективна методика «Два стула». На одном сидишь ты сам, на другом ты представляешь человека, на которого сердишься. Это когда уже проговорили ситуацию, восстановили, как все происходило, проговорили чувства. Есть такая методика, давай попробуем. Ты садишься на один стул, говоришь насильнику в лицо все, что хочешь. Потом пересаживаешься на его стул и отвечаешь за него. Это пересаживание играет большую роль. Дети очень тяжело на него идут, но это очень эффективно.

– Это делается один раз?

– Нет. Можно повторять. Рисование – это самое простое. Нарисуем ситуацию, нарисуем чувства. Давай попробуем как лучше. Давай добавим белого. Как правило, они выбирают белый цвет. Мы с тобой нарисовали, добавили белого, сделали на картинке лучше, а как можно в жизни сделать лучше? Все это, конечно, требует времени, затрат сил. Оно того стоит, если это случилось, если это любимый ребенок. И тогда находят время и силы.

Лариса Трутаева, психолог

Сексуальное насилие в детстве

(Диалог психолога Максима Цветкова с участницей форума vetkaivi.ru)

«В детстве меня изнасиловал абсолютно незнакомый «В мне человек. Не имея возможности переживать это, я постаралась об этом забыть и у меня почти получилось.

Однако впоследствии длительное время подвергалась сексуальным домогательствам со стороны отчима. Мамы рядом не было. Эти домогательства закончились тем, что я вынуждена была регулярно оказывать сексуальные услуги в виде орального секса и демонстрацией своего тела. Мне тогда было 15.

Сейчас я выросла. И все бы ничего, но в один момент для меня эти ситуации стали весьма актуальны. Я переживаю сейчас все это снова и снова, каждый день. Подавленность, зацикленность какая-то на том, чего уже нет. Глаза все время на мокром месте. Сложно вновь сосредоточиться и жить нормальной жизнью. Я хочу говорить об этом, но не могу. Максимум – могу написать. С психологом тоже не могу говорить об этом. Не могу выдавить из себя слова».

Елена

«Здравствуйте! Вы начали говорить, хотя бы в этом форуме – это уже шаг к освобождению. Важно говорить о том, что было, и говорить КОМУ-ТО. Даже так, как Вы это делаете – уже хорошо. Пишите как можно больше. Про свой страх, свою боль. Какие они? Что им от Вас надо? Изливайте их „на бумагу“ – и они уменьшатся, отойдут».

Психолог

«Спасибо. Долго не могла ничего толком писать, говорить. Только подвожу себя к проблеме и „экран выключается“. Но, тем не менее, у меня получилось. Я не прописываю свои чувства, я их то ли не понимаю, то ли они куда-то прячутся. Единственное, что чувствую, так это напряжение. Возникает потребность с одной стороны замереть, с другой, срочно что-то сделать.

Как только я прописала ситуации от начала до конца, как в книгах пишут истории, мне и правда стало легче. Поднялось настроение, я стала улыбаться. Но, сейчас наряду с бешеной усталостью появилась раздражительность, вспышки агрессии. Я, конечно, пытаюсь не срываться на окружающих, но не всегда получается. Они нарушают мое уединение, приносят с собой какие-то нелепые проблемы или не в тему хотят мне поднять настроение, а я просто хочу быть одна и никого не видеть.

Еще плохо то, что моя работа связана с непосредственным взаимодействием с людьми и с детьми. На детях я срываться не могу, глядя на них, просто хочу плакать. А вот на взрослых не могу не раздражаться: „Что им от меня надо?“ Они заняты сейчас вопросами абсолютно меня не касающимися. Никогда открыто не спорила с начальством, а тут дала решительный отпор. От выполнения задания меня, конечно, никто не освободил, но мнение мое теперь они знают.