Ярослав Домбровский - Владимир Дьяков

Домбровский спорил с Милковским, разъяснял и отстаивал свою позицию, делая все это с такой горячей убежденностью, которая вызывала определенную симпатию даже у тех, кто с ним спорил, и даже тогда, когда спорящие стороны оставались при собственном мнении, как это было в данном случае.

Подтверждением сказанному могут служить воспоминания Милковского, содержащие ироничную, но не лишенную симпатий характеристику Домбровского. «Ярослав Домбровский, — говорится в них, — отличался способностями исключительного характера и всепожирающей жаждой действия […]. В Париже он не сидел сложа руки, отдаваясь деятельности, которая состояла в неустанных поисках средств для борьбы за спасение, если не Польши, то России, если не России, то Франции, если не Франции, то всего человечества. Оттого получалось, что с теми из собственных соотечественников, которые «суживали» свою приверженность к Польше, да еще и «перебирали средства», он не мог идти вместе. Предназначением его было сгореть без остатка, и это предназначение целиком осуществилось».

Ирония Милковского относится к крайнему радикализму Домбровского, к его интернационалистическим убеждениям. И тут нет ничего удивительного, так как именно в этих областях у мемуариста существовали расхождения с тем, чей образ он пытался воссоздать. Что же касается безграничной преданности своим политическим идеалам и неуемной энергии, то наличие их у Домбровского подтверждалось на каждом шагу.

Первое время все свои практические планы Домбровский связывал с надеждами на подъем движения в стране. Его связи с остатками конспиративных организаций на польских землях в России, Пруссии и Австрии были, пожалуй, более разветвленными и прочными, чем у любого другого деятеля эмиграции. Однако полицейский террор усиливался, и ничего реального сделать не удавалось.

К весне 1866 года у Домбровского, да и у других эмигрантов, появились надежды, что им удастся использовать в своих интересах назревшие к этому времени австро-прусский и австро-итальянский военные конфликты. Эти конфликты, в особенности первый из них, по их мнению, нарушали европейское равновесие, могли вовлечь в игру Францию и Россию, что вновь создало бы возможность для постановки вопроса о восстановлении независимости Польши. Считая, что при этом решающее значение будет иметь вооруженное выступление на польских землях, а не внешнеполитические комбинации, Домбровский энергично принялся за подготовку к восстанию.

Началась мобилизация денежных и иных материальных средств, вербовка в польский добровольческий легион, который поддержал бы освободительную борьбу итальянского народа, а в случае восстания в Польше был бы для него готовой военной силой. В мае 1866 года среди польских эмигрантов, причем не только в Париже, но также в Лондоне и других городах, появилась прокламация, в которой говорилось: «Всеобщая война в Европе неизбежна. Громадные силы двух врагов наших[36] близки к взаимной борьбе. Итальянское участие дает этой борьбе характер весьма важный — [характер борьбы] свободы с деспотизмом». Обстановка требует немедленного объединения польской эмиграции, заявляли авторы прокламации и предлагали следующую политическую платформу для объединения: «Польша независимая, свобода и равенство — это главное основание. Вера в собственные силы, свобода индивидуальная, гражданское равенство, свобода веры». Домбровский поставил под этой прокламацией свою подпись, он был самым энергичным из тех, кто добивался осуществления ее призывов.

Тогда же (в мае 1866 года) Домбровский начал переписку с одним из крупных деятелей правого крыла польского освободительного движения, богатым помещиком с Познанщины Яном Дзялынским. Назревающие события требуют объединения всех «хорошо мыслящих людей», писал Домбровский и просил назначить ему место и время встречи, если отношение Дзялынского «к польскому делу не переменилось». Неизвестно, состоялась ли встреча, но результатов она не принесла. Сближения тоже не последовало, хотя Домбровский позже несколько раз писал Дзялынскому, ходатайствуя о помощи одной из своих знакомых и посылая «Критический очерк войны 1866 года».

Однако приготовления оказались напрасными, так как австро-прусская война закончилась в десять дней (полным поражением Австрии), а тянувшаяся немногим дольше австро-итальянская война не создала тех коллизий общеевропейского масштаба, на которые рассчитывали польские эмигранты. Домбровский со свойственной ему быстротой переключился на осуществление других политических замыслов, но в военно-теоретическом плане он продолжал тщательно изучать ход боевых действий. Результатом этого явился значительный по объему научный труд под названием «Критический очерк войны 1866 года в Германии и Италии», опубликованный отдельным изданием на польском языке (Женева, 1868). Труд получил высокую оценку военных специалистов. Фельдмаршал Мольтке-старший, фактически командовавший прусскими войсками в 1866 году, говорил, например, одному своему знакомому поляку: «Вы имеете соотечественника, способности которого делают честь вашему народу. Это Домбровский. Я прочитал его сочинение о последней войне, и оно является, несомненно, самой лучшей работой об этой кампании».

При изучении войны 1866 года для Домбровского главными были не только военно-теоретические проблемы, занимавшие Мольтке, но и политическая сторона дела. Домбровский прямо высказывается на этот счет в предисловии к книге, где оспаривает утверждения о том, что новое стрелковое оружие, примененное пруссаками, полностью обесценивает холодное оружие и делает невозможными в будущем любые восстания и народные войны. «Изучение таких утверждений, — писал Домбровский, — имеет для поляков чрезвычайно большое значение. Для нас эти положения являются вопросом жизни или смерти, они связаны либо с верой в собственные силы, либо с полным упадком духа […]. На чем основываются подобные приговоры? Я решительно заявляю: на полном незнакомстве с обстоятельствами последней войны».

Следовательно, речь шла о том, сохраняются ли возможности для успеха революционных войн или он исключается вовсе самим уровнем военной техники.

Вся книга являлась, по существу, ответом на этот чисто политический вопрос, очень важный для освободительного движения не только Польши, но и других стран. Ответ Домбровского оказался оптимистичным И вполне соответствующим тогдашней действительности. «…Я утверждаю, — писал он в заключительной части книги, — что война 1866 года вместо отрицательного влияния на нас, поляков, напротив, подкрепляет наши надежды […]. Ибо мы видим в ней пример того, как войско, едва поставленное под ружье, которое, собственно, было бы более правильно называть ополчением, чем армией, побеждает старую армию, хорошо обученную, которая много лет имела возможность поддерживать свои военные традиции»[37]. Правильно подмечая те социальные сдвиги, которые происходят при создании массовых буржуазных армий, Домбровский явно преувеличивал их близость к народному ополчению. Мольтке, конечно, не так хвалил бы труд Домбровского, если бы вдумался в последние его строки, звучащие так: «Только сегодня монополия защиты родины вырывается из рук старых армий, а оружие, отнятое когда-то у народа, возвращается снова в его руки. А это ведь заря, возвещающая свободу».