Загадки любви - Галина Врублевская

Артур вышел к дамбе, бережно опустил меня рядом с теплой бетонной стеной, покато восходящей вверх. Я осмотрела ногу, ничего страшного: маленький порез у большого пальца. Ветерком обдует, и ранка подсохнет. И хорошо, что солнышко еще краем над заливом светит.

– Назад с-сможешь идти? – спросил озабоченно Артур.

– Не хочу назад! Давай навсегда здесь останемся! – Мне вздумалось шутить и смеяться не знаю отчего. Я еще не спустилась на землю.

– Я бы т-тоже никуда не пошел. Завидую ч-чайкам, никаких забот.

Однако черно-белые птицы, летающие над водой, не казались такими уж беззаботными. У них тоже кипели свои страсти: с резкими криками они что-то делили между собой.

– Давай забудем о делах хотя бы на час, Арт. А знаешь, я давным-давно мечтала оказаться с тобой наедине, на берегу моря. И вот эта мечта сбылась, но сбылась тогда, когда ее исполнение бессмысленно.

– Не п-понимаю, ты ч-что имеешь в виду? Могу т-трахнуть разок. – Было непонятно, говорит он всерьез или шутит.

Артур сидел, прислонившись спиной к стене и вытянув босые ноги в подвернутых по колено джинсах. Он смотрел перед собой, в сторону залива.

Наши тела почти соприкасались, но души... Я сорвала листок с растущего неподалеку безымянного для меня кустарника, закрыла им ранку на ноге и надела туфли: если ступать краешком подошвы, то доковыляю.

Ни с того ни с сего вдруг подумалось о Вите: как-то он там развлекается на своем конвенте. Будь он рядом, как собака облизал бы мою рану. Он всегда бывает нежен в таких случаях. Это Артур слова доброго не сказал, хотя и нес на руках. Нет: то, что мы сейчас сидим рядом, сбывшейся мечтой не назвать.

Мои размышления прервал звонок мобильника. Я вытащила трубку из-под вороха одежды: Витин номер!

Но голос был чужой, женский. Я не сразу поняла, что это Галя.

– Даша, это я... звоню с Витиного телефона... Он убит.

– Кто убит? – не поверила я услышанному.

– Витюша. Я вошла сейчас в его номер... лежит на полу, весь в крови. Не знаю, что делать. Его телефон лежал на столике, я воспользовалась...

– Что же ты теряешь время! Звони в скорую, в милицию! – закричала я, не в силах вынести Галин беспомощный лепет.

Я отключила трубку и растерянно посмотрела вокруг. Разом смерклось. И небо давило свинцовыми тучами, и вода в заливе застыла цветом стали.

– В-Витьку убили? – Артур, резко откинув голову назад, стукнулся ею о бетонную стену. И еще раз, и еще. – Его убили вместо м-меня! Я уверен!

– Это какое-то недоразумение. Может, Витю только ранили? Едем в город! Сразу на Московский вокзал, берем билеты до места их слета...

Я старалась словами заглушить свою боль и страх. Вскочив с места, побежала по каменистому берегу в сторону нашей машины. Артур бежал следом.

Не заезжая в Белоостров, мы вернулись домой. Взломанная дверь и перевернутая вверх дном квартира не слишком удивили нас: охотились за Артуром. Но какая оперативность! Наверняка не один и тот же киллер мотался по стране. Проверили в Питере, потом пошли по ложному следу. Артур Палецкий, засветившийся на конвенте фантастов в Подмосковье, привлек их внимание.

– Ну зачем, зачем Витька в-взял п-псевдон-нимом мое имя! – чуть не стонал Артур, мечась по комнате, как взъяренный зверь. – П-поме-нялся судьбой!

В следующий момент мы с Артуром уже выходили из своей разоренной квартиры, наскоро закрепив дверь кусочком скотча. Мы спешили на поезд, отбывающий в нужном нам направлении через полтора часа.

Безутешные родители похоронили Витю Москве. Наше предположение, что он был убит по ошибке, подтвердилось. Сравнительно быстро нашли исполнителя преступления и даже нащупали ниточку, ведущую к заказчику, – сдали его конкуренты. Однако задержать главаря не смогли, так как он оперативно скрылся.

Над Артуром по-прежнему витала опасность, однако он не хотел теперь убегать и прятаться. Решил, что отомстит за жизнь Виктора. Трагедия встряхнула моего друга, дала новые силы для активной деятельности, но боль свою он избыть не мог. Изредка мы заходили вместе в церковь. Стоя у икон в приделе храма, каждый мысленно обращался к Богу с мольбой о том, с чем не мог справиться сам. Однажды Артур шепнул мне, нарушив благостную тишину:

– Уже д-дважды смерть к-касалась меня крылом: в Сербии и т-теперь вот. Неспроста все это. Значит, я д-должен выполнить какую-то миссию здесь, на Земле.

– Ты нужен мне, Арт... – выдохнула я, ожидая услышать ответное признание.

Но его не последовало.

Мы вышли из храма. Артур продолжал развивать мысль о своей миссии, о борьбе против разной нечисти, о последних газетных публикациях.

Я слушала его вполуха, потому что меня переполняла не находящая выхода любовь к нему. Может быть, благодаря ей Артур выжил? Я долгие годы отрицала свои чувства, пыталась забыться в чужих объятиях, а все же любила его одного. Но мое сердце вело сольную мелодию, и надежд на взаимность не было.

Работу над наследием Вити, разбор рукописей и издание книг взяла на себя Галя. Рыжая краска окончательно еще не сошла с ее бесцветных волос, но брови уже посветлели – Галя снова превращалась в ту альбиноску, какой я привыкла ее видеть. Но теперь во взгляде ее было достоинство, почерпнутое из общения с Виктором. Хотелось думать, что она еще найдет свое счастье.

Мы обе скорбели о смерти Вити, но скорбели по-разному.

После похорон мы с Артуром вернулись в Петербург.

Начался новый учебный год. Я снова целыми днями пропадала в университете. Из ВАКа пришло подтверждение защиты моей диссертации. Теперь я исполняла обязанности завкафедрой. И только в моей личной жизни все оставалось по-прежнему – я была одинока. И уже не хотела выстраивать семью, следуя законам семейной психотерапии. Пусть другие живут по расчету, женятся или выходят замуж. Я так больше не смогу. Не смогу жить с кем-то вместе, не любя по-настоящему. Это никому не приносит счастья, но беду принести может.

Артур теперь сотрудничал с агентством журналистских расследований. Рисковал, изыскивал ходы, собрал досье на главаря банды – того объявили в международный розыск и вскоре задержали за границей. Мой друг был удовлетворен первой ощутимой в его деятельности победой. Покачивая головой, говорил: «Еще с-случаются чудеса в нашей жизни!» Однако по-прежнему оставался хмурым, сторонился журналистского сообщества, куда был охотно принят, а если и напивался, то чаще в одиночку.

Хотя моя комната в квартире родителей, пострадавшая от протечки, была давно отремонтирована, я медлила с переездом, не решаясь оставить Артура одного в таком депрессивном состоянии. Он не возражал против моего затянувшегося пребывания в своем доме, но мы почти не общались.