Ключи к смыслу жизни - Александр Данилин

Во сне наше гениальное «Я» сохраняет свою активность, и это значит, что, когда мы делаем упражнения, пользуясь активным воображением, мы потихоньку учимся использовать наши зна­ния для того, чтобы творческие прорывы стали доступны любому человеку, а не оставались внезапным и спонтанным даром неко­торых особо одаренных личностей. Может быть, придет время — и современному Байрону не придет в голову вызывать сон наяву водкой или наркотиками.

Мы можем научиться управлять этим процессом. Наверное, вы уже обратили внимание, что если упражнения получаются, то состояние, которое возникает в результате, чем-то напоминает легкое опьянение, но только гораздо более естественное и при­ятное. Если вы почувствовали это, то вам известна разница между «кайфом» и радостью.

Беседа девятнадцатая

Его величество Шлемазл. Упражнение «Не гений, но мудрец»

Гениальность дремлет внутри каждого из нас и каждого зовет, да только что-то внутри нас этого боится. Нынешняя цивили­зация вовлекла множество людей в рутинные занятия, которые редко вызывают интерес, волю, способность к концентрации энергии, не говоря уже о воображении. Результат неизбежен — мы подобны мощному четырехмоторному самолету, который, выключив три двигателя, еле тащится, хромая, на одном моторе. Наши инстинктивные способности к гениальности находятся на грани полного угасания. Что за страх нас тормозит?

Роберто Ассаджиоли, создатель учения психосинтеза, утверж­дал, что каждое из мощных человеческих желаний образует в душе что-то вроде отдельной личности. Если многие из нас любят выпить, то это доказывает... наше желание быть мудрыми и гени­альными. Гениальная личность прячется где-то глубоко в наших душах. Но для того чтобы постичь эту мудрую субличность, нуж­но попробовать постичь до конца и ее противоположность — того жалкого, вечно усталого, экономящего энергию и силы, бояще­гося изменений суеверного человечка, который прячется у нас внутри. Того человечка, который является реальным результатом нашей жизни (и выпивок в том числе), в существовании которого мы никак не хотим себе признаться.

Мы боимся обоих — и гения, и дурака... и в результате этого страха отказываем сами себе в существовании.

Когда я раздумывал об этой паре, которая живет в душе каж­дого, я понял, что нарисовать универсальный портрет нашей «мелкой» половины не так-то просто. «Дурака» в себе не с кем сравнить.

У противника гениальности нет даже мифологического прото­типа, хотя я привык, что среди описаний архетипов Юнга можно найти любые человеческие качества. Наиболее близкий мифоло­гический образ трикстера — скорее ловкий жулик или скоморох, посредник между нашим миром и... миром гениальности.

Книга Джин Хьюстон подсказала мне, что нужный портрет, или архетип, существует в еврейской мифологической традиции. В ней тормозящий нашу гениальность персонаж известен под именем Шлемазл. Слово это трудно переводится на другие язы­ки. Шлемазл — вовсе не дурак (хотя слово «дурак» и в русской традиции имеет совершенно иной оттенок). Он не глуп.

Единственное и главное его свойство — это полное отсутствие гибкости, абсолютная неспособность к изменениям. Он всегда одинаков. Он не способен реагировать по-другому в ситуации, которая настойчиво требует изменений. В еврейских пословицах он часто представлен в образе коровы, которая забрела на ожив­ленную автомобильную трассу. Она создает затор и неразбериху, но не способна постичь, что происходит вокруг, отчего водители в бешенстве, и куда делась сочная трава.

Наш внутренний шлемазл — это вовсе не глупость. Это жела­ние не меняться. Одно это желание отнимает у нас больше энер­гии, чем любые наши страхи или любой невроз, но вы никогда не найдете его описания в психологической литературе. Описать его характер очень непросто, поскольку шлемазл — персонаж не только скользкий и гладкий, но и «желающий остаться неизвест­ным». В нем не за что зацепиться.

Внутренний шлемазл, как и внешний — из анекдотов, со всех сторон ограничен страхом. Это страх «как бы чего не вышло».

Русским хорошо знаком «Человек в футляре», но чтение — это не кино. Нужно потратить нешуточные усилия, чтобы опознать его внутри себя самого.

Но в каждом из нас он есть. Объектному «Я» все время кажется, что если мы что-нибудь изменим в себе, ну хоть самую малость, то наше хиленькое, неуверенное в себе «Я»... умрет. Шлемазл мерт­вой хваткой держится за то, что Маргарет Мид, в противополож­ность подлинному — гениальному человеческому «Я», назвала «Я-концепцией». Это «Я, которое мы сами придумали и описали словами». Шлемазл — это как раз то начало, которое чувствует хлипкость, непрочность... нежизнеспособность такого автопор­трета, но держится за него, предполагая, что больше держаться не за что, предполагая, что гениальности не существует.

В одном из классических еврейских описаний говорится, что «когда шлемазл покидает комнату, кажется, что кто-то в нее захо­дит». Старинная еврейская пословица гласит: «Лучше пусть будет десять врагов, чем один шлемазл».

О персонаже ходит множество бородатых анекдотов, еще с со­ветских и более ранних времен.

Например: одному шлемазлу, который ехал в поезде, фатально не везло. Его все время кто-то бил: то хулиганы на платформе, то курильщики в тамбуре, то пьяный официант в вагоне-ресторане. В конце концов попутчик ему говорит: «Слушайте, как вы можете такое терпеть? И куда вы, собственно говоря, едете?» — «Да до самой Одессы, — отвечает шлемазл. — Если, конечно, морда выдержит».

Гораздо более известной является другая история про шлемазла, который оказался в горах. Попал он в снежную лавину и упал в пропасть. Летит, и вдруг ухватился руками за какой-то ку­стик, держится изо всех сил и повисает. Кричит: «Есть кто-нибудь здесь?!» И вдруг отчетливо слышит голос: «Есть!» — «Ты кто?» — спрашивает трясущийся шлемазл. «Я Бог Израиля», — отвечает ему голос. «Так сделай же хоть что-нибудь!» — «Немедленно от­пусти руки!» — говорит ему голос. На что шлемазл, висящий на кустике, весь сжимается и кричит: «Здесь есть еще кто-нибудь?!»

Ну чем вам не стандартная человеческая реакция на встречу с собственной гениальностью?

Говорят, что у этого анекдота печальное продолжение. Утром шлемазл приходит в себя и видит, что ровная земля находится где-то в метре под ним. Но он уже не в силах расцепить руки. Они смерзлись с кустиком.

Часто на тренингах я спрашиваю собравшихся: «Попробуйте рассказать мне, на что же это похоже, когда вы хоть немножечко становитесь шлемазлом?»

Приведу некоторые высказывания.

«Мой шлемазл говорит: сколько я ни пытаюсь, у меня ничего не получается. А если уж что-то и получается, то фигово — резуль­тат не стоит затраченных усилий».

Другая участница: «Нет, я давным-давно перестала ходить в кино, хороших фильмов больше не показывают, да и билеты на них дорогие. А если билеты недорогие, значит, это точно какая-нибудь ерунда».

Одна женщина поняла, что не она сама, а ее внутренний шле­мазл твердит: «Растила я детей, все силы им отдавала. И что те­перь? Они стали взрослыми и разъехались».

Но самая частая внутренняя реплика шлемазла звучит так: «Никому я не нужен, никому на свете». Или просто: «Никто меня не любит».

Некоторые шлемазлы выражаются философски, например: «Не стоит знать слишком много. Чем меньше знаешь, тем спо­койнее спишь».

Или: «Как мне все надоело, пойду я домой и что-нибудь съем».

«А зачем ты мне звонишь? — кричит шлемазл одной девуш­ке. — Чтобы оттянуть стирку и не дать мне возможности помыть посуду?»

А затем он же шепчет ей привычное: «Меня никто не любит».

Шлемазл — это не трагический герой. Для реального отчаяния или боли у него не хватает сил. Он редко достигает пафоса или мудрости, которые рождает страдание.

Ведь избежать страдания — главная его цель.

Он может лишь самодовольно холить и лелеять свои мелкие ран­ки, наслаждаясь чувством своей безнадежности и беспомощности. Шлемазл все время стоит перед вашей внутренней дверью и бубнит: «Я знаю, вы меня не любите, меня никто не любит. Но мне боль­ше некуда деться. Вы позволите мне пожить у вас несколько дней где-нибудь в уголке? Пустите меня, я буду сидеть тихо, незаметно».

Будьте уверены: этот гость, как таракан, останется у вас надол­го, потом от него будет трудно избавиться.

Шлемазл, наряду с тараканами и мухами, будет олицетворять закон Майера — второй закон термодинамики. Он — живое во­площение энтропии.

Удивительно, но вся психотерапия, катарсис искусства и даже экзорцизм — весь арсенал научных и шарлатанских средств бес­силен изгнать из нашей души этого трусливого таракана. Есть только одно средство — вытащить его на свет, внимательно рас­смотреть и познакомиться с ним.