В рамках дозволенного - Валерия Савельева

– Ага.

– Не шутишь?

Не шучу ли я? Ооо, я совершенно серьёзна.

– Я же нянечка, Тим, я обязана кормить маленького мальчика с ложечки, – сладко пропела в ответ, стараясь спрятать издевательские нотки, но получалось с трудом. – Особенно если мальчик просит и готов ответить ради этого на несколько личных вопросов, чтобы няня его лучше понимала. Готов?

И поймала его взгляд, с вызовом смотря в ответ. Господи, что я делаю? Я ведь не учитель, а ходячая катастрофа. Специально вывожу ученика из себя, краснею под его взглядом, а теперь ещё пытаюсь взять на слабо. Круче не бывает! Сейчас Тимка откажется – и правильно сделает.

– А готов! – вместо отказа пожимает плечами он. – Нужен разговор и ответы на вопросы? Будут. Только еду, пожалуйста, принеси повкусней. Кажется, я чувствовал запах лапшичной запеканки и чего-то сладкого. Можно тащить всё, потому что, обещаю, как подобает маленькому мальчику, буду кушать с трудом и кидаться едой. Но на вопросы отвечу.

Тим ушёл, оставляя дверь открытой, и спокойно плюхнулся на кресло, чтобы выключить стоящую на паузе игру, а я так и осталась стоять посреди коридора, не зная, то ли плакать, то ли смеяться из-за внезапно сложившейся авантюры.

-40-

Когда я попросила ещё не успевшую убежать Настю погреть Тиму запеканку и отрезать кусок шоколадного торта, она даже бросила собирать сумку – время позднее, Анастасия планировала ехать домой, хоть и имела в доме свою комнату – и кинулась организовывать поднос для «молодого хозяина». Почему-то она просто души в Тиме не чаяла.

– Насть, а ты давно здесь работаешь? – поинтересовалась я, наблюдая за оживлённо порхающей по кухне горничной.

– Лет восемь, – охотно отозвалась она. – Они как переехали в этот дом, так меня и наняли. Алевтина с каждым из прислуги общалась лично, ещё и на мужа кричала, чтобы не лез лишний раз, говорила, что он выбирал дом, а она – людей. Егоровы тогда чуть проще были, всё шло в гору, но бизнес был помельче, а времени на дом и семью побольше.

– Ясно… – пробормотала я, пытаясь представить Алевтину и Алексея «проще». Не получалось. – А Тиму они всегда нянь нанимали?

Настя замерла, едва не роняя на стол большой кусок торта, но вовремя спохватилась и осторожно опустила его на тарелку. Выровняла, закрыла коробку, поставила её в холодильник. Я уже решила, что отвечать она не собирается, когда Настя, наконец, подала голос:

– Не всегда, только два с лишним года. Первый раз гувернантку наняли, когда ему было пятнадцать. Это… сложная история.

В пятнадцать? Я искренне задумалась, продолжая наблюдать, как Анастасия собирает поднос, но уже с меньшим энтузиазмом, словно вопрос о нянях выбил её из колеи. Если парню начали нанимать нянечек исключительно во взрослом возрасте, значит, я была права: он просто не умеет себя контролировать. Но Алевтина ведёт себя, как ни в чём не бывало, мило щебечет со мной и уверяет, что Тимошке можно почти всё. То есть это не «тотальный контроль», но и на обычную родительскую гиперопеку не похоже. Почему иначе нянек не было в детстве?

И почему я только сейчас начала об этом задумываться? Ответ пришёл сразу: потому что, кажется, только сейчас я начала воспринимать Тима как человека, а не как мерзкого мальчишку, с которым нужно пережить месяц.

– Расскажешь? – продолжила я пытать Настю.

Но горничная отреагировала совсем не так, как я ожидала. Не знаю, насколько случившаяся история «сложная», но рассказывать её мне так просто явно не собирались.

– Ладочка, я бы хотела, но Тимошка очень не любит, когда ворошат тот случай. А я люблю этого мальчишку как собственного сына. – Она развела руками и неловко добавила: – Если бы, конечно, я родила сына лет в восемнадцать. Он на самом деле очень добрый и ранимый.

Ага, насколько Тимоша ранимый я успела ощутить, когда он половину утра после пьянки обнимался с унитазом. Хотя теперь я с удивлением поняла, что слова о «доброте и ранимости» мальчика больше не раздражают. Возможно… что-то в них есть? В них и в Тиме, если приглядеться получше.

– Ты лучше сама его спроси, – продолжила Настя. – Там был не самый приятный случай, если сам решит пожаловаться, то всё узнаешь. Нет, и не надо трогать, всё равно ничего не изменить.

Она налила огромную чашку чая, поставила её на поднос и вручила его мне. Потом нежненько развернула за плечи в сторону дверей.

– Ладно, – пробормотала я, понимая, что разговор окончен и таким образом от меня тупо хотят избавиться.

Вздохнув, поплелась со своей ношей наверх. Итак, что мы имеем? Тимоша ведёт себя привычно странно и бесится из-за контроля родителей, но решил перестать третировать няню и практически отказался от войны (Правда, утром, когда я его растормошила, пообещал вернуться к старому, но пока угроз не исполнил). Я веду себя не менее странно, потому что в то утро у Джоя начала к Тиму… проникаться? Наверное. Каким бы мерзким мой подопечный иногда ни был, где-то внутри он действительно намного лучше. И это «внутри» меня подкупило, когда мы спокойно пили чай на маленькой кухне и играли в приставку. А ещё я, кажется…

Запнулась на верхней ступеньке и едва не уронила весь поднос, неприятно поражённая последней мыслью. Да, ещё Тим может не просто завалить меня пошлыми шуточками, а действительно смутить им, судя по сегодняшней реакции. И это слишком неправильно. Он ещё даже не мужчина, он малолетка!

– О, еда пришла, – довольно ухмыльнулся «ещё даже не мужчина», когда я появилась на пороге комнаты.

Он сидел, удобно развалившись в компьютерном кресле и слегка откинув голову назад, на спинку. Одеться так и не подумал, щеголяя голым торсом. Взгляд спокойный, немного ленивый, словно подопечный, наконец, выплеснул все накопившиеся нервы и смог расслабиться. Человек-хамелеон.

И сейчас мне предстоит нелёгкая задача. Нет, не заставить хамелеона одеться, пусть сидит,