Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она своими словами описала внешность маникюрши. Ее портрет полностью совпал с описаниями Крайновой и с обликом девушки, которую запечатлела камера видеонаблюдения на доме. Хрупкая, невысокая женщина с рыжими волосами.
– И как давно вы пользуетесь услугами Розы?
– Всего несколько месяцев, мне порекомендовала ее Вера, я же говорила.
– А до этого кто делал вам маникюр?
– Здесь у нас на первом этаже есть небольшой салон. Там работает моя клиентка, вот она мне делала. Но после того, как она сожгла мне ногти своей чудовищной печкой, у меня расслоились все ногти… Словом, мы как-то разговорились с Верой Ивановной, она как пришла ко мне на примерку своего концертного платья и увидела мои вздувшиеся ногти… Вот и посоветовала мне свою Розу. Послушайте, молодой человек, я понимаю, конечно, у вас свои методы работы, но это же несерьезно – подозревать мани– кюршу!
Соня, присутствующая при разговоре и понимающая, как неловко и скованно рядом с ней чувствует себя Александр, все никак не могла собраться духом, чтобы сказать ему, что ей пора домой. С одной стороны, ей хотелось быть рядом с ним, с другой – она чувствовала, что отвлекает его или даже навязывает ему свое обще– ство.
– Так куда мы едем? – повторила она свой вопрос, зажмурившись и собираясь с силами, чтобы сказать то, что хотела.
– К Тамаре, бывшей жене Табачникова. Она живет где-то на Арбате, мы договорились встретиться у нее дома.
– Останови машину, – сказала, чувствуя сухость в горле, Соня. – Пожалуйста. Здесь метро в двух шагах. Я должна вернуться домой. Вернее, к Тане. И вообще, у тебя так много дел, ты работаешь, а я отвлекаю…
– Но мы же хотели провести этот вечер вдвоем, у меня…
– Саша, я не могу… Мне надо домой. Завтра к нам приедет следственная бригада… Я нервничаю. А что говорить о Тане, которая там места себе не находит? Это она внешне выглядит такой спокойной, но я ее знаю. Она вся на нервах. И ей страшно. Нам с ней страшно. И я с самого начала должна была отказаться ехать в Москву. Я же понимала, что никого не надо было сопровождать, что ты просто хотел, чтобы я поехала с тобой.
– Хорошо. Я понял. Но ни на каком метро ты не поедешь. Сейчас я вызову тебе такси. Пожалуйста, не отказывайся. Если ты думаешь, что я просто так провожу с тобой время, то ты ошибаешься. Я вообще, если ты помнишь, хотел, чтобы ты переехала ко мне. И ты согласилась. Я видел, как ты кивнула.
– Давай поговорим об этом в другое время. Ты поезжай. Распутай это дело, найди убийцу Кречетовой, и тогда мы все успокоимся. А пока…
– Ну поцеловать-то тебя можно?
– Можно.
Машина свернула на тихую зеленую улицу.
23
– Витя, ты рабочий телефон дома забыл! – Марина, полненькая розовая женщина, жена Виктора Михайловича Кондратьева, владельца зоомагазина «Синяя собака», раздраженно швырнула на стол лопатку, которой она переворачивала на сковороде голубцы. – Уже второй раз за неделю! А тебе, между прочим, сейчас звонила одна женщина. Да откуда я знаю, кто она такая? Попросила к телефону твою продавщицу Татьяну Томникову. Да откуда мне знать, кто она такая? Сказала, что приехала издалека, что родственница, ей нужно срочно встретиться с ней. Минут через десять перезвонит. Что мне ей ответить? Ладно. Диктуй адрес.
Она открыла ящик буфета. Достала ручку и блокнот, открыла его и приготовилась записывать.
– Улица Лавочкина, дом, квартира… Понятно. Записала. Ты когда вернешься? Что? Тебя плохо слышно. А… сегодня пятница. Ты снова к оптовикам поедешь? Ладно. Ох уж мне эти пятницы… Постарайся пораньше вернуться. Я голубцы готовлю. Да, дочка звонила, они уже к Симферополю подъезжают. Так что все нормально. Ну ладно, Витя, пока. И я тебя целую.
Она отключила телефон, но он тотчас снова взорвался бравурной музыкой. И опять высветился номер этой «родственницы».
– Да-да, я поняла. Записывайте адрес. Пишете? Улица Лавочкина, дом… Что? Номер телефона? Чей? Татьяны вашей? Что же вы раньше не сказали? Ладно, позвоню мужу, он просто телефон дома оставил, вот я и работаю сегодня его секретаршей. Перезвоните, пожалуйста, минут через пять.
24
– Ты меня прямо напугала… Как ты вошла в дом? Я же заперлась!
– Через зимний сад вошла, там дверь была открыта.
– А почему в дверь не позвонила?
– Да просто пока я ехала, вспомнила, что забыла вчера полить араукарию. Решила сразу зайти в зимний сад и полить. Так чего ты такая бледная? Что-нибудь случилось?
– Меня только что ограбили…
Соня слушала рассказ Тани с выражением ужаса на лице.
– Получается, – хмурилась она, – что эта рыжая проникла в дом, поднялась в спальню и вытряхнула из шкатулки все драгоценности? Но разве такое может быть? Да ты хотя бы понимаешь, что это была та самая маникюрша, что убила Ирину?! Не знаю, как у тебя, а у меня лично волосы на голове шевелятся… Она же могла тебя убить! Таня, послушай меня внимательно!
И Соня принялась рассказывать подруге все то, о чем узнала, пока находилась вместе с Александром: об украденной у Кречетовой царской броши, их со Стрелком встрече с Катей Слеповой, визите к певице Крайновой, ее приятельнице-портнихе, невольно услышанных разговорах, о планах следователя…
– Неужели простая маникюрша оказалась такой дерзкой, что заявилась к Кречетовой с утра пораньше, убила ее, переоделась, подкинула Крайновой свою одежду, потом спокойно вышла, а сегодня, решив, что забрала не все, добралась сюда, вошла в дом, выкрала драгоценности и убежала?! Кто она такая? – недоумевала потрясенная Таня.
– Понимаешь, чтобы действовать вот так, как ты говоришь, дерзко и даже, я бы сказала, отчаянно, у нее должен быть железный мотив. Или она на всю голову больная, просто психованная, потому ничего и не боится, или же она считает себя обманутой, обворованной, понимаешь, и хочет взять как бы свое!
– Ты к чему клонишь? Что, типа, это она имеет право на все это? – Таня обвела рукой пространство вокруг себя. – Типа, еще одна наследница?
– Я не знаю… Понимаешь, чтобы на такое решиться, должна быть какая-то мощная причина. Просто грандиозная. Я понимаю, если бы эта сволочь просто обокрала Кречетову, но не убивала ее, тогда можно было бы вычислить этот самый мотив. К примеру,
