Роковое завещание - Людмила Мартова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И о какой монете шла речь? – не понял полицейский. – При чем тут вообще какая-то монета.
Евгения вздохнула.
– Жень, мне тебе надо кое в чем признаться.
– Очень интересно. И в чем же?
Она достала из кармана пуховика золотой кругляшок, который утащила из квартиры Ренаты. Гордееву вдруг стало интересно, как именно она собирается выпутываться.
– Вот. Я нашла эту монету в квартире Максимовой, когда обнаружила ее тело.
– Что-о-о-о-? И зачем ты ее уволокла?
– Машинально.
– Что значит «машинально»? – голос Макарова гремел на всю квартиру, и Гордеев вдруг подумал, что братья в чем-то очень похожи. Дмитрий тоже легко взрывался.
– Такую же монету я видела у Александра Петровича, поэтому подняла посмотреть, а потом сунула в карман и забыла.
– Слушай, подруга моей жены, как говорят в моем любимом фильме «Ликвидация», не крути мне бейцы. На месте убийства Максимовой ты нашла улику, свидетельствующую о том, что там был твой подзащитный. И вместо того, чтобы зафиксировать этот факт в протоколе, ты утащила эту улику с места происшествия, скрыв ее от следствия. Ты хоть понимаешь, что тебя за это дисквалифицировать надо?
– Она не покрывала меня, – вмешался Гордеев. – Потому что на месте происшествия я не был и ничего там не терял. Вот моя монета, она всегда со мной. Женя нашла не мою монету, а точно такую же. Как говорится, почувствуйте разницу.
Он достал из кармана свои два с половиной империала и предъявил Макарову.
– Мне дед сделал подарок на восемнадцать лет. Вскоре он умер, так что монета стала моим талисманом, я всегда ношу ее с собой. Предвосхищая ваш вопрос, скажу, что о существовании второй такой же монеты я ничего не знаю. Дед вполне мог купить несколько, но кому он их еще подарил, я не в курсе. Возможно, самой Ренате. О какой монете говорила Буковеева, я тоже не знаю.
– Саша, а видеть вашу монету в офисе она могла?
Гордеев немного подумал.
– Теоретически, да. Я имею привычку, думая, крутить ее между пальцами. Но, честное слово, я не знаю, чему это может быть причиной. Фраза «это все из-за монеты» вряд ли может относиться к моему талисману.
– Но она вполне может относиться к улике, оставленной на месте преступления. Той самой, которую госпожа Волина так неосмотрительно оттуда унесла. – Макаров смотрел на Евгению весьма сурово. Она даже поникла под его взглядом. – Преступник мог хватиться потери и искать ее.
– Но почему он тогда ударил по голове Алю? Логичнее было бы напасть на меня! – воскликнула Евгения.
– Типун тебе на язык, – хором ответили Макаров и Гордеев.
Переглянулись и засмеялись. Смех их был невесел.
* * *
Дмитрий Макаров любил свою жену, но считал, что она совершенно не разбирается в людях. Это убеждение он вынес из истории их знакомства, которая и возникла только потому, что Елена слепо доверилась человеку, которого считала меценатом и душкой, а тот оказался банальным охотником за сокровищами, не очень разборчивым в средствах.
Именно поэтому сейчас на него не действовала настойчивость, с которой жена пыталась доказать, что Сашка Гордеев не может быть предателем. Весь жизненный опыт Дмитрия подтверждал, что самые приятные в общении и производящие благоприятное впечатление люди чаще всего и оказываются фирменными негодяями, готовыми нанести удар в спину. Единственное, что его смущало, это то, что Ленин опыт твердил то же самое, вот только она все равно относилась к людям хорошо, не ожидая от них подвоха.
Третий день Лена убеждала Макарова, что в неприятностях «Турмалина» Гордеев не виноват. Они накануне даже поссорились немного, чего обычно не случалось, и спать Макаров улегся в отвратительном настроении. Не улучшало ситуацию и то, что ответ на сделанный им запрос еще не поступил. Без информации он чувствовал себя как выброшенная на берег из воды рыба, руки у него были связаны, и это раздражало больше всего, потому что не давало возможности действовать.
Наступившее утро не добавило ясности, зато принесло известие о нападении на сотрудницу юридического отдела Алевтину Буковееву, к которому (вот ведь совпадение) мог иметь отношение все тот же Гордеев. Как доложил с утра начальник службы безопасности, именно Буковеева вывела Гордеева на адвоката Волину, и именно это могло стать причиной покушения.
– А он мне говорил, что ты, – глядя на Рюмина прозрачными глазами, свидетельствующими о том, что начальство изволит гневаться, уточнил Макаров.
Несмотря на субботний день, они оба были на работе. Какие выходные, когда вокруг черт-те что происходит.
– Он перепутал, разобрались мы с ним с этим, – хмуро сообщил Рюмин.
– Мне это стоит понимать так, что вы общаетесь?
– А почему мне с ним не общаться? – в голосе Рюмина послышался неожиданный вызов. Обычно он так с начальством, да еще и гневающимся, не разговаривал. – Я считаю, что во всем разобраться надо. А то как в фильме «Чапаев» получается.
– «Чапаев»-то тут при чем?
– Да при том. «Александр Македонский – великий был полководец, но зачем же стулья ломать?»
Значит, начальник службы безопасности тоже сомневался в виновности Гордеева. Макаров хотел было рассказать ему про сомнения Элеоноры Бжезинской, но не стал. Без информации, которую ему обещали раздобыть в городском УВД, эти сомнения бессмысленны. Кроме того, он не хотел мешать Рюмину работать. Тот был крепким профессионалом, так что пусть ведет свое расследование, а результат они потом сравнят. «Турмалину» это в любом случае пойдет только на пользу.
– Вот что, Феоктистыч, ты по своим каналам подключись к расследованию. Если Гордеев действительно ни при чем, то надо ему помочь. Я тебе в этом мешать не буду. Если виноват, ответит, и никакое заступничество, твое или чье-то еще, не поможет. Но если его подставили, то давай найдем кто.
– Согласен, – бодро откликнулся Рюмин. – Это уже годится, Михалыч.
Нападение на Буковееву наполнило Макарова невиданной до этого по силе яростью. Дело не в том, что, как юрист, она была таким уж ценным сотрудником для компании, нет. Просто это был его человек, член команды «Турмалина», а Дмитрий, как ни высокопарно это звучало, был убежден, что несет за каждого из них ответственность. Он должен их защищать, в данном случае не смог, и простить это было трудно. В первую очередь самому себе.
К счастью, самого страшного не случилось. Алевтина лежала в больнице, в отделении интенсивной терапии. В прогнозах врачи были аккуратны, но главное – она жива. Для полиции это означало, что рано или поздно она сможет дать показания, для Макарова
