Полное собрание стихотворений - Марина Цветаева

Под ногой – полезны – бездны!

Первенец мой крутолобый!

Вместо всей моей учебы —

Материнская утроба

Лучше – для тебя была б.

Октябрь 1919

“Бог! – Я живу! – Бог! – Значит ты не умер…”

Бог! – Я живу! – Бог! – Значит ты не умер!

Бог, мы союзники с тобой!

Но ты старик угрюмый,

А я – герольд с трубой.

Бог! Можешь спать в своей ночной лазури!

Доколе я среди живых —

Твой дом стоит! – Я лбом встречаю бури,

Я барабанщик войск твоих.

Я твой горнист. – Сигнал вечерний

И зорю раннюю трублю.

Бог! – Я любовью не дочерней, —

Сыновне я тебя люблю.

Смотри: кустом неопалимым

Горит походный мой шатер.

Не поменяюсь с серафимом:

Я твой Господен волонтер.

Дай срок: взыграет Царь-Девица

По всем по селам! – А дотоль —

Пусть для других – чердачная певица

И старый карточный король!

Октябрь 1919

“А человек идет за плугом…”

А человек идет за плугом

И строит гнезда.

Одна пред Господом заслуга:

Глядеть на звезды.

И вот за то тебе спасибо,

Что, цепенея,

Двух звезд моих не видишь – ибо

Нашел – вечнее.

Обман сменяется обманом,

Рахилью – Лия.

Все женщины ведут в туманы:

Я – как другие.

Октябрь 1919

“Маска – музыка... А третье…”

Маска – музыка... А третье

Что любимое? – Не скажет.

И я тоже не скажу.

Только знаю, только знаю

– Шалой головой ручаюсь! —

Что не мать – и не жена.

Только знаю, только знаю,

Что как музыка и маска,

Как Москва – маяк – магнит —

Как метель – и как мазурка

Начинается на М.

– Море или мандарины?

Москва, октябрь 1919

“Чердачный дворец мой, дворцовый чердак…”

Чердачный дворец мой, дворцовый чердак!

Взойдите. Гора рукописных бумаг...

Так. – Руку! – Держите направо, —

Здесь лужа от крыши дырявой.

Теперь полюбуйтесь, воссев на сундук,

Какую мне Фландрию вывел паук.

Не слушайте толков досужих,

Что женщина – может без кружев!

Ну-с, перечень наших чердачных чудес:

Здесь нас посещают и ангел, и бес,

И тот, кто обоих превыше.

Недолго ведь с неба – на крышу!

Вам дети мои – два чердачных царька,

С веселою музой моею, – пока

Вам призрачный ужин согрею, —

Покажут мою эмпирею.

– А что с Вами будет, как выйдут дрова?

– Дрова? Но на то у поэта – слова

Всегда – огневые – в запасе!

Нам нынешний год не опасен...

От века поэтовы корки черствы,

И дела нам нету до красной Москвы!

Глядите: от края – до края —

Вот наша Москва – голубая!

А если уж слишком поэта доймет

Московский, чумной, девятнадцатый год, —

Что ж, – мы проживем и без хлеба!

Недолго ведь с крыши – на небо.

Октябрь 1919

“Поскорее бы с тобою разделаться…”

Поскорее бы с тобою разделаться,

Юность – молодость, – эка невидаль!

Все: отселева – и доселева

Зачеркнуть бы крест на крест – наотмашь!

И почить бы в глубинах кресельных,

Меж небесных планид бесчисленных,

И учить бы науке висельной

Юных крестниц своих и крестников.

– Как пожар зажечь, – как пирог испечь,

Чтобы в рот – да в гроб, как складнее речь

На суду держать, как отца и мать

.....................……………. продать.

Подь-ка, подь сюда, мой воробушек!

В том дому жемчуга с горошину.

Будет жемчуг.......…………….

А воробушек – на веревочке!

На пути твоем – целых семь планид,

Чтоб высоко встать – надо кровь пролить.

Лей да лей, не жалей учености,

Весельчак ты мой, висельченочек!

– Ну, а ты зачем? – Душно с мужем спать!

– Уложи его, чтоб ему не встать,

Да с ветрами вступив в супружество —

Берегись! – голова закружится!

И плетет – плетет ………........ паук

– “От румян-белил встал горбом – сундук,

Вся, как купол, красой покроешься, —

После виселицы – отмоешься!”

Так – из темных обвалов кресельных,

Меж небесных планид бесчисленных

...............................……………….

Юных висельников и висельниц.

Внук с пирушки шел, видит – свет зажжен,

....................в полу круг прожжен.

– Где же бабка? – В краю безвестном!

Прямо в ад провалилась с креслом!

Октябрь 1919

“Уходящее лето, раздвинув лазоревый полог…”

Уходящее лето, раздвинув лазоревый полог

(Которого нету – ибо сплю на рогоже – девятнадцатый год)

Уходящее лето – последнюю розу

– От великой любви – прямо на сердце бросило мне.

На кого же похоже твое уходящее лето?

На поэта?

– Ну нет!

На г..........д...........в..........!

Октябрь 1919

“А была я когда-то цветами увенчана…”

А была я когда-то цветами увенчана

И слагали мне стансы – поэты.

Девятнадцатый год, ты забыл, что я женщина...

Я сама позабыла про это!

Скажут имя мое – и тотчас же, как в зеркале

............................................

И повис надо мной, как над брошенной церковью,

Тяжкий вздох сожалений бесплодных.

Так, в...... Москве погребенная заживо,

Наблюдаю с усмешкою тонкой,

Как меня – даже ты, что три года охаживал! —

Обходить научился сторонкой.

Октябрь 1919

“Сам посуди: так топором рубила…”

Сам посуди: так топором рубила,

Что невдомек: дрова трещат – аль ребра?

А главное: тебе не согрубила,

А главное: <сама> осталась доброй.

Работала за мужика, за бабу,

А больше уж нельзя – лопнут виски!

– Нет, руку приложить тебе пора бы:

У человека только две руки!

Октябрь 1919

С. Э.

Хочешь знать, как дни проходят,

Дни мои в стране обид?

Две руки пилою водят,

Сердце – имя говорит.

Эх! Прошел бы ты по дому —

Знал бы! Так в ночи пою,

Точно по чему другому —

Не по дереву – пилю.

И чудят, чудят пилою

Руки – вольные досель.

И метет, метет метлою

Богородица-Метель.

Ноябрь 1919

“Дорожкою простонародною…”

Дорожкою простонародною,

Смиренною, богоугодною,

Идем – свободные, немодные,

Душой и телом – благородные.

Сбылися древние пророчества:

Где вы – Величества? Высочества?

Мать с дочерью идем – две странницы.

Чернь черная навстречу чванится.

Быть может – вздох от нас останется,

А может – Бог на нас оглянется...

Пусть будет – как Ему захочется:

Мы не Величества, Высочества.

Так, скромные, богоугодные,

Душой и телом – благородные,

Дорожкою простонародною —

Так, доченька, к себе на родину:

В страну Мечты и Одиночества —

Где мы– Величества, Высочества.

<1919>

Бальмонту

Пышно и бесстрастно вянут

Розы нашего румянца.

Лишь камзол теснее стянут:

Голодаем как испанцы.

Ничего не можем даром

Взять – скорее гору сдвинем!

И ко всем гордыням старым —

Голод: новая гордыня.

В вывернутой наизнанку

Мантии Врагов Народа

Утверждаем всей осанкой:

Луковица – и свобода.

Жизни ломовое дышло

Спеси не перешибило

Скакуну. Как бы не вышло:

– Луковица – и могила.

Будет наш ответ у входа

В Рай, под деревцем миндальным:

– Царь! На пиршестве народа

Голодали – как гидальго!

Ноябрь 1919

“Высоко мое оконце…”

Высоко мое оконце!

Не достанешь перстеньком!

На стене чердачной солнце

От окна легло крестом.

Тонкий крест оконной рамы.

Мир. – На вечны времена.

И мерещится мне: в самом

Небе я погребена!

Ноябрь 1919

Але

1. “Когда-нибудь, прелестное созданье…”

Когда-нибудь, прелестное созданье,

Я стану для тебя воспоминаньем.

Там, в памяти твоей голубоокой,

Затерянным – так далеко-далёко.

Забудешь ты мой профиль горбоносый,

И лоб в апофеозе папиросы,

И вечный смех мой, коим всех морочу,

И сотню – на руке моей рабочей —

Серебряных перстней, – чердак-каюту,

Моих бумаг божественную смуту...

Как в страшный год, возвышены Бедою,

Ты – маленькой была, я – молодою.

2. “О бродяга, родства не помнящий…”

О бродяга, родства не помнящий —

Юность! – Помню: метель мела,

Сердце пело. – Из нежной комнаты

Я в метель тебя увела.

.............................……………….

И твой голос в метельной мгле: