Если бы меня спросили - Елена Лабрус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Забудь! — отмахнулся Вадим.
— Что-то забыл? — всплеснула руками Иркина мама, когда он неожиданно вернулся.
Двадцать минут до Иркиного дома, двадцать обратно до аэропорта — уходя от Анфисы, Вадим прикинул, что должен успеть, особенно если водитель будет путёвый.
Ему попался путёвый.
— Марина Сергеевна, вы когда горшки мыли, случайно ничего подозрительного в них не находили?
— Да чего там только не было и всё подозрительное. Даже мышиное гнездо, — с удивлением смотрела она, как Вадим обшаривает руками доски веранды.
— А чего-то вроде веб-камеры, каких-то пластиковых деталек не находили?
— Не, такого не припомню.
— Ладно, чёрт с ним, — спрыгнул Вадим с настила. Отряхнул руки. — Если вдруг что найдёте, вы или строители, не выкидывайте, хорошо? Я потом приеду, посмотрю.
— Хорошо, — кивнула она.
— Да, Ирке не говорите, — крикнул он уже на ходу.
«Хорошо, что она на работе», — добавил мысленно.
— Как скажешь, Вадим. Ты хоть в зеркало зайди посмотри, плохая ж примета — возвращаться.
— Я не верю в приметы, — крикнул он.
— Ну, счастливого пути! — махнула ему рукой Иркина мама.
Вадим махнул в ответ и добрался до аэропорта без приключений.
Только когда самолёт приземлился в Москве, он сообразил, что горшки с Макеевым они таскали после того, как жарили с Иркой шашлыки на веранде: никаких камер там быть не могло.
«Надо на хрен перестать строить из себя детектива», — подумал Воскресенский, забирая машину со стоянки.
— Просто пьяный я слишком много болтаю, а потом бегаю за собственным хвостом, — убедил он себя, глядя в зеркало заднего вида, и благополучно забыл и про Макеева, и про Анфису, и про её враньё.
У него и без них хватало забот: через месяц стартуют продажи игры, снова звонила Нора, в почте висело непрочитанное письмо от адвоката — со всем этим надо было разбираться, и Вадим с головой погрузился в дела.
Глава 11
53
— Вот! — положила Ирка перед Борисом Викторовичем папку.
— И что это? — удивился он.
— Вы должны мне дело. Вадим прилетал на выходные.
— Серьёзно? — сделал он вид, что удивился, но глаза подозрительно улыбались.
— Чёрт, вы знали! — выдохнула Ирка. — Сказали, что в него не верите, а сами…
— Девочка моя, — улыбнулся Воскресенский. — Он мой сын. Я забирал его из роддома, я видел его первые шаги, я вёл его за руку в первый класс, я учил его разводить костёр. К тому же он настолько похож на меня, что мы с ним фразы друг за друга можем заканчивать. Конечно, я знал. Знал, что ты его зацепишь, что ради тебя он вернётся. Но ты так мило его защищала, что я просто не мог отказать себе в удовольствии с тобой поспорить.
Ирка укоризненно покачала головой. Борис Викторович примиряюще поднял руки.
— Всё остальное правда. Честно-честно. — Он подвинул к себе папку. Открыл. — Это что?
— Это заявление об увольнение, которое заставили написать мою маму, когда ей поставили онкологию. И это одно из двух дел, которыми вы займётесь. Для меня.
— Одно из двух? — приподнял он бровь.
— Угу, — кивнула Ирка. — Делом моего отца вы обещали заняться немедленно, если я вам кое-что позволю. И помнится, от шампанского после этого разрешения у меня намокли даже трусы.
— М-м-м… боюсь, я не избавлюсь от фантазий о твоих мокрых трусах до конца дня, но да, я обещал, — снова опустил он глаза в бумагу. — Твоя мама работала в Газпроме?
— Угу, там дальше копия трудовой книжки. Инженером по технике безопасности.
— А где она работает сейчас? — отложил он лист с заявлением. Прочитал справку, ознакомился с копией больничного листа.
— Особо выбора с такой специальностью у неё не было: Газпром — монополия, поэтому в ЖЭКе. Следит за правилами пользования бытовым газом.
— Тяжело вам, наверное, пришлось, — качнул он головой, оценив выписку о доходе. — Ладно, с этим всё ясно, а что с отцом? — Он протянул руку.
— Его дело, — вручила ему Ирка вторую папку. — Вернее, то, что могло войти в его дело, но не вошло. Так уж и быть, не буду просить, чтобы отца освободили. Это невозможно. Просто добейтесь свидания.
— Свидания? — удивился Воскресенский.
— Осужденным на пожизненное свидания не разрешены. Совсем. Но буду вам очень признательна, если для нас сделают исключение. Хотя бы одно.
— А тебе палец в рот не клади, — усмехнулся Борис Викторович.
— Вы. Обещали, — в упор смотрела на него Ирка.
— Я и не отказываюсь, — откинулся он к спинке кресла. — Значит, Вадим прилетал?
— Да, останавливался у меня. Потом мы ездили на море. Если вам нужны доказательства.
— Не нужны, — Ирка полезла за телефоном, но Воскресенский её остановил. — Меня беспокоит другое. Я тебе должен уже два дела, — он пожал плечами, — а ты мне — ничего.
— Ну а кто вам виноват, — усмехнулась она. — Нечего было распускать руки и меня подставлять. И вообще, командная работа требует слаженности, а не самодеятельности.
— Справедливо. Я бы с тобой играть за карточный стол не сел. Как, впрочем, и с твоим отцом.
— Если вас это утешит, у меня есть план.
— Даже так? — встрепенулся он заинтересованно.
— Он вам точно не понравится, а мне нравится ещё меньше, но план верный.
— Я тебя слушаю, — порывисто встал Воскресенский.
— Не здесь, — качнула головой Ирка в сторону двери. — Пообедаем где-нибудь в приличном месте? Куда бы вы отвели свою любовницу?
— М-м-м… — заинтересованно промычал Воскресенский. — Вы с Вадимом, случайно, не поссорились? Может, расстались?
Ирка засмеялась.
Ей, конечно, льстили его намёки, но теперь она уже разбиралась, что к чему — на замашки дамского угодника её не возьмёшь. Всё это пустое, Воскресенский любит сына и, вопреки всему, верит в него, наверное, больше, чем Вадим сам в себя верит. Просто так получилось. А, может, отец сознательно с ним ссорился, чтобы огородить от твари и того ада, в котором
