Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То же самое происходит и со всеми новыми сезонами «Шерлока», когда фанатов сознательно подталкивают к тому, чтобы те ломали головы над загадками и ребусами, которые, как правило, только сбивают с толку. Вся рекламная кампания, предваряющая четвертый сезон «Шерлока», строится на этом принципе: зрителям подбрасываются так называемые ключи, которые заведомо невозможно разгадать. Так, летом 2016 года, перед премьерой четвертого сезона, ключевые фигуры появляются на одной из конвенций с табличками, на которых написаны слова-«подсказки»18. Самая провокативная подсказка – «Шерринфорд» – дает поклонникам пищу для размышлений на тему пропавшего (третьего) брата Шерлока и Майкрофта19. Разумеется, когда соответствующая серия выходит на экраны, оказывается, что это название тайной тюрьмы для особо опасных преступников, в которой заключена сестра Холмсов. Таким же образом выстроены кадры в одном из трейлеров сезона, где один за другим показаны кадры из финальной серии – Шерлок забирает у Джона пистолет, потом закрывает лицо руками, потом говорит в камеру: «Я вас (тебя) люблю». Эти и все прочие подсказки вызывают взрыв версий:
Я думаю, что когда они вроде как вынуждают Шерлока выбирать, кого убить, Майкрофта или Джона, он говорит «я люблю тебя» (одному из них или им обоим), после чего поворачивается и застреливает их. Если посмотреть на кадр, где Шерлок с пистолетом закрывает лицо руками, Джона не видно (он уже упал на землю), а Майкрофт замер, сползая по стенке. Я думаю, что это чертоги разума Шерлока и он расстроен (sic!), что ему пришлось это сделать. Поэтому он удаляется <туда>, остановив мгновение, чтобы поплакать. Он только что убил единственных двух человек, которые любили его по-настоящему20.
И хотя к 2017 году зритель уже неплохо представляет себе приемы Моффата и Гейтисса, он снова и снова попадает в ту же самую ловушку. Поиск пасхалок активно поддерживается и культивируется разнообразными новостными сайтами, такими как «The Radio Times», где собираются наиболее интересные и яркие версии поклонников. Создатели сериала также участвуют в этой игре – например, Марк Гейтисс записывает программу для журнала «Rolling Stone» под названием «Fan Theory Exploder», в которой он развенчивает наиболее безумные теории (Мэри Морстан – это Себастьян Моран), однако нагнетает напряжение, когда дело доходит до более насущных вопросов (погибнет ли Майкрофт, выживет ли Мэри, и т. д.)21. Для «Шерлока», в особенности в 3-4-м сезонах и в «Безобразной невесте», пасхалки – это один из принципов построения текста. Зритель должен постоянно вовлекаться в процесс разгадывания, который происходит в основном в пустотах между сериями, а на макроуровне – в перерывах между сезонами. Похоже, эти пустоты и есть та самая благодатная почва, на которой произрастают фанатские теории.
Герой фильма «Фотоувеличение»22, фотографируя людей и мирный пейзаж лондонского парка, неожиданно становится свидетелем странной сцены. Желая добраться до правды, он увеличивает свои фотографии – и тогда из-за кустов начинают проступать зловещие очертания: сначала рука с пистолетом, а потом и тело убитого. И хотя, казалось бы, тайна начинает приоткрываться, герой так и не узнает, что произошло: тело исчезает с места преступления, фотографии и негативы у него крадут, и единственное доказательство, оставшееся у него, это снимок трупа. Однако из-за многочисленных фотоувеличений силуэт размыт и практически разложен на пиксели (как отмечает одна из подруг героя, «это похоже на <абстрактные> картины»). Таким образом, эта фотография не может служить уликой преступления – и сама история, вырастающая из этой картины, исчезает, как исчезает и сам герой в финале фильма. Для языка Антониони, по словам Ролана Барта, и вообще характерна такая работа над «истончением смысла повествования», причем истончение понимается в буквальном смысле слова, когда пленка натягивается настолько, что картина становится неразличима, как увеличенный снимок в «Фотоу вел имении». За таким истончением открывается вне-смысл и Барт говорит о Матиссе, пишущем «оливковое дерево в своей кровати и принимающемся вдруг рассматривать пробелы между ветками, благодаря чему утрачивается сам образ изображаемого им объекта: новая оптика уничтожает клише „оливковое дерево". Таким образом Матисс открыл ключевой принцип восточного искусства, которое всегда стремится изобразить пустоту – или скорее схватывает объект изображения в тот редкий миг, когда он проседает в новое промежуточное пространство – пространство Зазора»23.
Фанатские практики всматривания и вслушивания в любимый видеоряд или песни – это постоянное балансирование на грани, когда взгляд проникает не только в глубь произведения, но и за его пределы. По сути дела, для поклонника эта пустота вокруг оливкового дерева, этот зазор и есть главный объект интереса, тайны, которую необходимо раскрыть. Возвращаясь к «Битлз», можно сказать, что их творчество, равно как и их всемирно известная история, хоть и разобраны специалистами и поклонниками буквально по дням и часам, все равно продолжают быть объектом пристального интереса. Ожидание, что однажды кто-то «расскажет всю правду», проходит красной нитью через всю постбитловскую эпоху, вплоть до статьи 2016 года, суммирующей эту завороженность не только музыкой и песнями, но и самой жизнью группы:
И все же, хоть мы и тонем в фактах битловской истории, все равно остается нечто таинственное – и это… как же у них получилось все это. В Битлз есть что-то роковое. Первая фотография в их окончательном составе, с Ринго за барабанами, была сделана 22 августа 1962 года; последняя же – ровно через семь лет, 22 августа 1969 г. <…> Битлз были нормальной провинциальной ритм-энд-блюзовой группой, потом они были мастерами, и они ушли, создавая уже исключительно шедевры. Как это произошло и почему, взлетев так высоко за столь краткие сроки, они так быстро распались – остается загадкой для биографа24.
Когда поклонники всматриваются в трейлеры к новому сезону, раскладывая их на отдельные кадры; когда вслушиваются в невнятное бормотание из битловских поздних песен; когда в детском мультфильме Миядзаки вычитывают зловещие намеки на истинный финал истории25 – во всех этих случаях зрители рассматривают текст повествования так близко, что ткань истончается и, как в «Фотоувеличении», показываются прорехи,
