Забвению неподвластно - Александра Торн

Сиделка Бингхемптон кудахтала и квохтала, хотя Джейд с помощью Малкольма уже забралась в постель. Несмотря на его присутствие, сиделка прощупала пульс Джейд, измерила ей температуру. Джейд подумала, что следующим шагом Бингхемптон будет, вероятно, предложение сесть на горшок.

— Не могли бы вы подать мистеру Эшфорду стаканчик хереса? — спросила она, надеясь, что сиделка поймет ее намек и покинет комнату.

— Думаю, у вас был и так тяжелый день, — ответила сиделка.

— Нет, не тяжелый, — твердо произнесла Джейд.

Малкольм повернулся к сиделке и улыбнулся самой располагающей улыбкой.

— Обещаю, что пробуду здесь всего несколько минут. И с удовольствием выпил бы стаканчик.

— Ну ладно, — сказала Бингхемптон, возвращая Малкольму улыбку и выходя из спальни.

— Ты здорово это проделал! — сказала Джейд. — Впрочем, ты все делаешь здорово.

Малкольм просиял:

— Просто ты пробуждаешь во мне самое лучшее!

— Интересно, что там задержало Дункана и Хилари?

— Ты знаешь Хилари. Вероятно, она уговаривает Дункана выставить его картины в ее салоне.

— Ошибаешься, — сказала Хилари, появляясь в дверях в сопровождении Дункана. — Я просто просила у Дункана совета.

— Какого совета? — спросила Джейд, не сумев скрыть подозрения в голосе.

Хилари ослепительно ей улыбнулась:

— Почему бы тебе не спросить об этом самого Дункана?

Джейд уже собиралась последовать совету, но в это время в спальню вошла Бингхемптон и окинула присутствующих неодобрительным взглядом.

Дункан принял из ее рук поднос и сказал, что позовет ее, когда понадобится. Выставив сиделку, Дункан углубился в свой бокал, и Джейд подметила, что он старается не встречаться с ней взглядом.

Через полчаса она почувствовала себя настолько измотанной, что ей уже не было дела ни до кого, включая Дункана. Она хотела сказать, что хочет немного отдохнуть, когда Малкольм внезапно прервал разговор:

— Я забыл сказать, что мы захватили вашу почту. Я оставил все у Дулси, за исключением письма, адресованного тебе, Меган. — Он сунул руку в карман пиджака и достал конверт: — Это из «Харперз».

Сердце Джейд подпрыгнуло в груди. Она с трудом смогла прочитать адрес. Джейд вскрыла конверт, но затем вернула письмо Малкольму:

— Ты не прочитаешь его вслух?

Он заметил ее нервозность:

— Ты уверена, что хочешь услышать все сейчас? Возможно ведь, что новости не слишком приятные.

Джейд оценила его заботливость. Почему Малкольм так хорошо чувствует ее переживания, а Дункан их абсолютно не понимает? Малкольм не хотел читать письмо из «Харперз» в присутствии остальных, предполагая, что журнал мог прислать и отказ на ее предложение написать статью о Марии Мартинес. Она могла бы рассказать ему, что за годы писательской карьеры уже давно уяснила, что писатели, даже самые лучшие, не гарантированы от отказов.

— Ничего страшного, читай, — сказала она.

Пока Малкольм доставал письмо из конверта, Дункан внимательно следил за лицом жены. Она выглядела очень уставшей, и он понимал, что обязан увести Хилари и Малкольма из комнаты. Но сейчас все ожидали ответа из журнала. Он надеялся, что это не отказ. Он не хотел видеть ее унижения. С другой стороны, если «Харперз» принял ее предложение, попросит ли Малкольм о возможности стать ее персональным редактором? Ведь в таком случае они будут встречаться еще чаще.

Малкольм откашлялся.

— Дорогая миссис Карлисл! — прочитал он. — Мы были рады получить от вас предложение о статье об индейской художнице Марии Мартинес. Тема материала, по нашему мнению, может привлечь внимание читателей нашего журнала…

Он остановился и начал размахивать письмом над головой, издавая победные кличи.

— Ты сделала это, Меган, ты сделала! — провозгласил он в конце концов, усаживаясь на краешек постели и импульсивно обнимая ее.

— Поздравляю! — сказал Дункан.

Он сделал шаг к кровати, чувствуя, что действительно рад ее успеху и испытывает гордость за Меган. Он хотел бы, чтобы они были в этот момент наедине и вдвоем порадовались бы удаче. Но он остановился на полпути, увидев ее лицо. Она смотрела на Малкольма таким взглядом, что было совершенно ясно, что ей не нужно делить свои чувства с кем-то другим.

Осознав, что он только что хотел быть с Меган, Дункан почувствовал злость на себя. Сегодня утром он разозлился из-за ее слов о задуманной статье, поскольку они напоминали ему о растущей близости между нею и Малкольмом. Но ведь он давно уже отказался от нее как от жены. И не имеет никакого права завидовать счастью, которое возможно у Меган с другим мужчиной.

Дункан не заметил, как черты его лица обрели суровое выражение. Он размышлял над поворотами судьбы, которые привели к такой развязке. Когда он впервые увидел Меган в галерее Макса, то испытал сверхъестественный шок от узнавания, как будто был знаком с ней всю жизнь. Последующие годы показали, что они всегда были и навсегда останутся чужими друг другу; но в эти последние недели, когда стало уже слишком поздно, он временами чувствовал, что старое ощущение возвращается.

Джейд наблюдала через плечо Малкольма, как на лице Дункана отражается буря эмоций — удивление, неудовольствие и, наконец, глубокая печаль. Хотя в своем разочаровании Дункан был не одинок. Если бы взгляд мог убивать, Джейд была бы сражена наповал молнией, сверкнувшей в глазах Хилари.

Только Малкольм, казалось, не замечал повисшего в комнате напряжения.

— Если ты будешь в порядке, то завтра утром я подъеду и помогу тебе с началом статьи. Предлагаю свои услуги в качестве твоего личного секретаря. Ох Меган! — сказал он, радостно улыбаясь. — Это может стать для тебя началом совершенно новой жизни!

После того как все ушли, Джейд вспомнила эти слова. Совершенно новая жизнь. Никто из них и не подозревал, что у нее уже есть одна новая жизнь.

Глава 15

Ранчо Сиело. 5 августа 1929 года

За завтраком Дункан пил кофе и наблюдал за Меган, от корки до корки изучавшей «Санта-Фе нью-мексикэн». Два-три месяца назад она сочла местную газету слишком скучной и обычно просматривала светскую хронику в центральных изданиях: «Нью-Йорк тайме», «Вог», «Харперз» и «Нью-йоркер».

Раньше в ее разговорах превалировали две темы: последние новости моды и ее личное несчастье. Теперь же ее расцветающий интеллект временами ставил его в тупик, как бы стирая их различия. Иногда Меган вовлекала его в живой спор на самые разные темы, и он почти забывал о проблемах их супружества.

Он до сих пор не мог поверить, что она сама написала статью для «Харперз», а теперь задумала роман. Если бы она раскрылась раньше, их брак можно было бы спасти. Но то, что она так изменилась, стало результатом влияния Малкольма. Меган заставила себя перемениться, чтобы понравиться этому писателю. Ясно, что тот значит для нее гораздо больше, чем когда-либо Дункан.