Поломанные Константы - Ирина Крыховецкая

– И никогда больше не вернемся в нашу кошмарную квартиру?

– Никогда!

Юна счастливо рассмеялась, а с души Егора свалился многотонный камень, тяготивший его долгие месяцы. Она выздоровеет, она обязательно выздоровеет, если она наконец рассмеялась.

– Я люблю тебя, – прошептал Егор.

– Я тебя тоже. Мы заберем все продукты, у нас их полно, твоими пайками можно накормить взвод.

– Но ты ничего не ешь сама.

– Не хочу, Егор. Забирай – в кухне пять больших рюкзаков.

Егор появился у машины с двумя тяжелыми рюкзаками.

– Ты что, мебель перетаскиваешь? – спросил Ян, качая Эдуарда.

– Нет, это продукты. Для теней отца Гамлета, таких, как ты.

– И где ты взял их? – удивился Ян. – Императорский склад ограбил?

– Ты забыл, кто я, Ян. Лучше помоги, я буду выносить, а ты складывай на пол перед задним сиденьем.

– И много еще?

– Три.

– Влезет?

– Втрамбуем, Юна откажется ехать без них.

– Ты что, превратил ее в Плюшкина?

– Она все время думает, что вы где-то голодаете, и сама не ест.

– Правильно думает. Но сама – это неправильно.

Когда спустилась Юнона, Ян ахнул:

– Бог ты мой! Девочка… тебе нужно срочно под систему.

– Дядя Ян! – Юна разрыдалась и бросилась к Литке.

Машина ехала по страшным лабиринтам, в глубь городских трущоб. Ян показывал дорогу, Юна на заднем сиденье спала, крепко прижимая к себе младенца Эдуарда Последнего.

Они притормозили у разрушенного почти до основания дома.

– Нам сюда, – сказал Ян.

– Но здесь же ничего нет, – удивился Егор.

– Ты упускаешь из виду мелочи, капитан. В середине прошлого века здесь вырыли отличное бомбоубежище, да забыли про него. У нас из этого бомбоубежища получилась неплохая клиника. Подожди…

Ян вышел из машины и скрылся в развалинах. Егор обернулся к жене. Юна спала, но дышала неровно, зато король-младенец, чувствуя тепло ее рук, посапывал свободно и спокойно. Егор с нежностью смотрел на принадлежащую только ему прекрасную златокудрую мадонну с младенцем.

К машине вернулся Ян, ведя с собой Олесю и Агея. Егор вышел и поздоровался.

– Егорушка! – воскликнула Олеся. – Ты осунулся. Невероятно осунулся! Мальчик мой!

Олеся прижала к себе голову Егора и расплакалась.

– Да я… я… я просто не спал пять суток… почти, – Егор смутился от нахлынувших чувств.

– Как?! – Олеся была в ужасе.

– Нет, ну я спал по полчаса.

– И как же ты ходишь? – очередь удивляться пришла Агею.

– Как и ты, Агей, – ты тоже не спишь.

– Ну, я врач, – Агей открыл дверцу машины и спокойно, почти равнодушно передал младенца Олесе, округлившей глаза.

– Осторожно! Это английский король! – воскликнул Егор.

Из машины послышался голос Агея:

– Она без сознания.

Егор рванулся к дверце, пытаясь оттолкнуть Агея, но Агей крепко схватил его за руки и процедил:

– Не впадай в истерику, Егор, и не трогай ее сейчас. Твоей Юноне нужна помощь врача, а не паника мужа!

Егор отступил. Агей аккуратно вынес Юнону из машины.

– В ней не больше сорока килограммов веса, – сказал озабоченно он и пошел в развалины.

Следом за ним, как за поводырем, спотыкаясь о камни, поплелся Егор и побежала Олеся, с английским королем на руках.

– Юна, Юна, ты меня слышишь? – звал Егор.

– Нет, Егор, – профессор Байкалов положил ему руку на плечо. – Она тебя не слышит, малыш, она спит.

– Спит? Честно? А зачем капельницы? Сразу две!

– Тише, тише, – успокаивал Байкалов, – так нужно. И тебе, сынок, необходимо выспаться. Твое бодрствование ненормально. Иди, поспи.

– Егор, – позвал Агей, – тебя наверняка уже ищут. Лучше избавиться от твоей машины. Я отгоню ее за город и столкну с обрыва…

– Да, конечно, – рассеяно отозвался Егор. – Только я сам.

– Ты уснешь за рулем, Егор, это исключено.

– Исключена твоя поездка, Агей. Ты за рулем моей машины – это указатель на нас всех.

Егор нагнулся к Юноне и, поцеловав ее в щеку, прошептал:

– Я вернусь, обязательно, нам не так много осталось мучиться.

Егор шел по коридору, когда его остановила Елена Байкалова:

– Идем за стол. Ты нам царский обед устроил, сынок!

– Не сейчас, – улыбнулся Егор.

Дверь соседней комнаты была открыта, и Егор невольно заглянул в нее.

Сэр Чарльз восклицал, читая бумаги Эдуарда и потрясенно поглядывая на маленького короля. Затем он заметил Егора:

– Вы самый отважный человек в мире! – от всего сердца сказал он.

Егор кивнул и пошел к выходу.

Шел снег… Все укутало белым. Даша, обессиленная, но согревшаяся теплом древней львицы, уже через два часа встала на ноги и еле подняла сытых и спящих сыновей.

– Спасибо тебе, – сказала она львице.

Та лизнула ее руку и позволила женщине с двумя детьми на руках опереться на нее.

– Надо идти, – прошептала Дарья львице.

Даша шла по обледенелой пустыне бесконечно, она уже не чувствовала ног, изрезанных болью, она тихо молилась и прижимала к себе близнецов, лепечущих и говорящих «мама». Ее обступали монстры, она видела призраков, агонизирующих людей. Море страданий, силуэты смерти, удары боли, волны безумия, пустыни льда, стены огня, потоки крови. Чарлет рычала на них и крепче прижималась к Дарье, обороняя от неведомого врага.

В какой-то момент Даша не выдержала:

– Я не могу больше! – закричала она, готовая упасть.

Как вдруг, словно кто-то ожидал этого, в воздухе раздался смех, ужасный, сатанинский смех.

– Нет! – твердо сказала Дарья и подняла глаза в ледяное небо небытия.

В небесах – не серых, а голубых – отражался лик. В больших опрокинутых глазах синевы небес стояли слезы. И Даша, собрав последние силы, чувствуя поддержку мощного зверя, шагнула в сентябрь третьего года.

Ее глаза заволокло, она инстинктивно прижала к себе детей и стала проваливаться в никуда…

Почему-то никуда оказалось устелено мягкой травой.

Егор в недоумении остановил машину на пустынном загородном шоссе… Неужели он настолько хочет спать, что ему мерещится? Он помотал головой, но виденье не исчезло. Тогда он выбрался из машины и медленно пошел навстречу «призракам». Двое малышей, похожих как две капли воды, с удивительными огромными сиреневыми глазами ползали по обочине дороги.

Егор подошел к ним и, присев на корточки, с изумлением спросил:

– Вы чьи?

Один из карапузов серьезно взглянул на Егора и ответил детским голоском:

– Мамины.

Егор чуть не упал. Детям было не больше полутора-двух лет. Одетые в холщовые длинные рубашонки, они выглядели более чем странно…