Амулет Святовита. Вторая часть - Роман Мискин

Долмат стоял и хлопал глазами, не веря самому себе. А проходивший мимо Мамай нагнулся к нему и вдруг что-то прошептал на самое ухо. Старый ратник вдруг густо покраснел, сплюнул в сердцах, а затем громко расхохотался, крутя головой.

- Вот иродова душа! - сказал Долмат, утирая смешливую слезинку в углу глаза. - Скажет ведь еще, охальник хренов!

И, время от времени похохатывая, снова двинулся вперед.

Лиго догнал чародея и, осторожно тронув за локоть, глазами показал, чтобы тот нагнулся.

- А что ты ему сказал, Мамай? - спросил, шепча, земник.

Чародей ухмыльнулся и так же шепотом ответил:

- Я сказал ему, что он еще удивился бы еще и не так, ежели б с вами в баню сходил!

И барздуки в три глотки громко рассмеялись.

- Вы бы потише тут ржали, господа хорошие, - буркнул сзади Мигуля, услышавший слова чародея и сам еле-еле сдерживавший смех. - Оно хоть и болото все звуки гасит, а все ж таки береженого и боги берегут!

Земники замолкли - но до самого вечера в маленьком отряде то тут, то там кто-то тихонько хихикал скабрезной шутке.

И лишь на привале Долмат вполне серьезно сказал:

- А ведь вам надо было сразу нас и предупредить про ноги у чуди...

И с укором посмотрел на чародея.

Старый ратник был прав - ведь из крепости в разные стороны, чтобы сбить с толку нечисть, отправились несколько отрядов по пять-шесть человек в обуви, оставлявшей одинаковые отпечатки на земле. И случай на болоте мог в один миг перечеркнуть все усилия - один-единственный трехпалый след на кочке выдал бы путников с головой.

И, словно читая его мысли, подал голос Мигуля, замыкавший отряд:

- Следов не видно вовсе - жижа стерла все до единого.

- Будем надеяться, - сказал старый ратник и отвернулся.

***

Лиго проснулся среди ночи. Покрутился с боку на бок, выискивая более уютное местечко - но всё было бесполезно: мерзкая сырость проникла всюду, въелась намертво в одежду, пропитала одеяло и подстилку. Бестолку было искать в этих болотах хоть какой-то сухой пятачок.

Земник сел и повертел головой. Вокруг колыхался жирными клочьями густой склизкий туман, эдакое не то марево, не то серый кисель, разлитый над топями. И эта плотная липкая пелена гасила все звуки - даже мирное посапывание его товарищей, клубком скрутившихся на своих утоптанных местах. Чуть поодаль, широко раскинув руки, беззаботно спал на спине чародей, обнажив из-под угольных усов свои белоснежные, с перламутровым отливом зубы. И в какой-то миг земнику вдруг показалось, что Мамай и не дышит вовсе, что он покинул их навсегда, замерев с жуткой неживой улыбкой на оскаленном лице. Холодный ужас стал подниматься откуда-то снизу, пополз вверх, к сердцу, по спине - но в этот миг чародей вдруг всхрапнул тихонько, пошевелился, и снова замер. У земника отлегло на душе.

И вдруг острая мысль пронзила Лиго - а где же часовой? Где Долмат, старый ратник, который должен охранять их сон? Земник вскочил словно ошпаренный.

Ну да, всё верно - вот спят, свернувшись калачиком, его друзья барздуки, вот лежит чародей, а еще немного поодаль на боку, заложив руку под голову, дремлет Мигуля. А старого ратника нигде нет!

Лиго хорошенько протер глаза - не показалось ли ему? Может, плотный туман скрыл фигуру часового за своей густой завесой? Но нет - часовой пропал, будто на дно канул.

Земник снова похолодел - нехорошие предчувствия стали закрадываться в душу. Может, разбудить товарищей и Мамая? Но что он им скажет? Поведает о своих сиюминутных сомнениях? А если Долмат скоро объявится? Или, что еще хуже, он никуда вовсе и не исчезал - а спрятался хорошенько где-нибудь рядом и надежно стережет сон своих спутников. Вот будет хохоту и насмешек!

Поразмыслив минуту-другую, Лиго пришел к выводу, что не мешало бы сперва просто проверить, на своём ли посту находится старый ратник - а уж затем, в случае чего, поднимать тревогу.

И земник решил сделать вид, что ему вдруг среди ночи вздумалось прогуляться по окрестностям.

Лиго встал и, насколько мог осторожно, чтобы не разбудить своих товарищей, шагнул разок, другой. Земля под ногами была словно губка, сплошь насыщена прогнившей влагой, и жадно чавкала и причмокивала при каждом его шаге. Следы тут же наполнялись зловонной мутной жижей, и быстро затягивались.

"Вряд ли тогда по такой вот трясине мог далеко уйти Долмат", - подумал Лиго, обходя по кругу стоянку и заглядывая чуть ли не под каждую кочку и куст.

Но часового нигде не было. И даже если он где-то спрятался неподалеку, чтобы видеть всё, что делается в лагере и возле него, он непременно окликнул бы земника, ни с того ни с сего шарящего вокруг среди ночи.

Лиго поежился - всё это было крайне неприятно и очень странно. Куда мог запропаститься старый ратник, заведший их в эту болотную даль? Ведь, по сути, кроме него и дороги-то в этих гиблых местах никто толком не знал - Мигуля и тот временами путался в укромных тропах по топям.

Ежели предположить, что Долмата тихо и незаметно погубили неведомые враги - тогда почему до сих пор на путников никто еще не напал? Да и вообще, глупая мысль, думалось земнику - ведь старого и бывалого вояку вот так вот просто не проведешь: он в любом случае успел бы дать какой-нибудь знак, чтобы разбудить своих товарищей.

И тут вдруг земник снова похолодел - колючая мысль пронзила его воспаленную от ядовитых болотных испарений голову: а что, если мы ему никакие не товарищи? Что, если Долмат нарочно заманил их в эту гиблую даль? Заманил - и, улучив момент, пропал, смылся попросту. Ведь сколько они знакомы? Всего четыре дня? И что они знают про Долмата? Что он самый старый и опытный начальник разъезда Южного Порубежья? И что с того? Кто скажет, что у этого бывалого вояки на уме? Ведь если зло проникло так глубоко в Неманские земли, в чем он, Лиго, уже успел убедиться неоднократно, то кто даст ответ, что оно не просочилось и в эту далекую южную заставу на самом краю родной земли?

Родной земли... У Лиго защемило сердце - увы, уже нет, не родной. Вокруг - только тлетворные ядовитые болота, мертвые бесконечные топи, и это вот колышущееся серое марево зловонного липкого тумана, которое становится чуть светлее днем и немного сгущается ночью. Нет, ты уже давно на чуждой и незнакомой земле - а родные долины и леса остались там, на севере, в трех дня пути по этим трясинам. И если там зло хоть и строило свои козни и таилось в засадах, но все же чувство родной земли давало и силы, и веру в себя - ведь как бы ни было тяжело и страшно порой, но все равно, где-то в глубине души всегда таилась искорка сокровенного знания о том, что всё обойдется, все напасти минуют и тебе снова улыбнется солнце.