Многогранник - Lizzy Pustosh

но нет же! Этот мальчишка выбрал ее, а не меня… – мужчина сделал продолжительный глоток. – На кой черт она ему! Ну красивая – и все. Но я ему сотни таких бы привел. Все бы сделал, чтобы они были с ним, а не бежали, как эта. Какую бы захотел, такую бы и создал. Вот Мель тоже была своенравна, но красива – я же ее изменил, изменил бы даже и эту, но нет: она была слишком опасна. Я ей выбор дал – дал, думал, может, изменится, оставит все, пойдет с Амосом под мое покровительство… столько лет ей дал для раздумий! А она все Президиуму хотела передать; обществу хотела рассказать, что никакого Лэндсдрима не существует, что это лишь красивая графика и плоды моей работы с голограммами, хотела открыть Амосу, что мы с ним на самом деле раз пять всего виделись – дурная девчонка жила мечтой всеобщего бессмысленного равенства и чести – ничего не понимала в политике и выживании. Да, здесь я оплошал: надо было сразу перекрыть ей доступ к Амосу: она слишком сильно изменила его… Но, по крайней мере, я пытался: столько наказаний за все года никто не получал, как они, ни к кому и розги не применяли, как к ним, так что винить я себя не буду. К чему мне это? Жаль только, что мои гениальные черты в нем настолько исказились, что он вместо руководства и подчинения решил стать благочестивым рыцарем на белом коне – чертова девчонка! Как жаль, что придется в нем весь потенциал, всю уникальность его просто разрушить и сделать его одним из миллионов просто неглупых прокрастианцев. Как жаль! Будь эти двое поумнее, я бы с радостью им отдал свое дело, а теперь: одна мертва, а второй отправится на чистку – как жаль: ему грозила слава! Таланты и впрямь погибают молодыми… – мужчина лениво закончил разговор с собой, сделал последний глоток и спокойно заснул в своем дорогом импровизируемом троне из шаров и лент, в мгновение забыв все то, что секунду назад его потревожило.

На седьмом этаже заснул один господин, но на шестом проснулся тут же другой: Амос Эбейсс, пробудившись от снотворного, что вколол наряд, отправленный мистером Ёном, оказался в едва освещаемой комнатке с необычным названием Nothing All. По началу юноша подумал, что все еще находится в Высшей школе Первого этапа и что все ужасы, которые произошли в последнее время с ним, ему лишь приснились и что он просто упал с кровати, но как бы ему не хотелось в это верить, его тело и душа болели далеко не от падения. Поняв это, мальчик вскочил, стал кидаться на стены и искать выход из этого замурованного уголка планеты. Он кричал, ругался так, что его лицо покраснело за пару душераздирающих криков, что его глаза налились горькими слезами, а ноги в конец обессилили – и тело судорожно пало на холодный пол. Наблюдающие за этим специалисты по другую сторону стены с опасением смотрели на него, и им было страшно представить, что происходит внутри этого бедного мальчика, что он так не бережет себя. В его же голове открылся личный ад: то неимоверно ужасное, что понял он, душило его, разрывало и съедало целиком все его существо – он был не в силах справиться с осознанием всех действий отца, с осознанием всего того, что действительно сотворил Великий Господин, с тем, что этот некогда уважаемый им и все же любимый образ, исключительно он, убил Мишель.

Мальчик, сжавшись, лежал на полу и навзрыд плакал, но вдруг через те небольшие щелки в стенах, откуда исходил свет, начал просачиваться серебристый дым. Юноша привстал, поначалу не поняв, что это такое, однако сразу же догадался, что это пришло за ним. Он попытался забиться в угол, увернуться, но комната наполнялась дымом слишком быстро. Мальчик до последних минут пытался не дышать тем воздухом, что образовался там, и оттого, потеряв связь с сознанием, резко обрушился на пол – легкий серебристый дым проник в его легкие. Подобно табачной зависимости, у тела Амоса мгновенно выработалось привыкание к странному веществу и, даже будучи в неконтролируемом состоянии, оно стало поглощать предлагаемый нектар с неумолимой скоростью.

Что же было в этом дыме, что ни один курсант, попавший внутрь комнатки NA, не мог отказаться от него? Все просто: серебристый туман, обрушивающийся на них, содержал тысячи микророботов, которые через дыхательные пути, всей своей массой расширяя сосуды, распространялись по всему телу, а в особенности – колонизировались в мозге, сцеплялись там, преобразуясь в датчики отслеживания, и безвозвратно подчиняли волю бедных курсантов, оставляя часть сознания, неспособного вырваться, внутри образовавшейся нейромоторной клетки…

________________________________________________________

– И сколько, ты говоришь, прошло с тех пор? – задумчиво переспросил молодой человек.

– Почти четверть века – мальчик уже возмужал… – расстроено отвечала спутница.

– И сегодня мы встретимся с ним?

– Да… – коротко пронеслось по пустынной улице, окутанной лужами после сорокадневного моросящего дождя.

И тогда двое, мужчина и женщина, одетые в белые костюмы, звучным, не медленным шагом направились к зданию местной забегаловки с наименованием «Venue». В этот же момент к нему уже приближался высокий, привлекательный, но отчасти нетрезвый мужчина в дорогом, но растрепанном костюме из знаменитой коллекции Элсэу Вердолча.

Его вялое тело неспешно подошло к промокшей вывеске, посмотрело на нее уставшим, пустым взглядом и, перебирая едва ногами, ввалилось внутрь. Двое-трое посетителей оглянулись на него, однако большая часть, ежедневно посещавшая забегаловку, давно знали этого вечно пьяного гражданина, заползавшего по вечерам: крупный предприниматель и Высший магистр Амос Эбейсс славился здесь прозвищем Винного короля.

– О, Ренни! – уповающе закричал он на весь зал, с полу увидев, как к нему навстречу идет его давний друг, сопровождающий курсантов и личный агент его отца, Ренат Нидмистейк. – А я тут тебя ищу, – сказал мужчина, неспешно поднимаясь с колен.

– Вставай же, мистер Эбейсс, – недовольно произнес в ответ Ренат, поднимая друга. – Если Господин узнает, что ты опять тут в таком-то виде, то сошлет тебя на другой континент работать в почтовой службе, а не передаст управление всей корпорацией.

– Ох, точно, – быстро опомнившись, пробурчал мужчина и резко встал, исказив от боли лицо.

– Что? Опять режет? – осуждающе спросил друг с темно-красными волосами, указывая на грудь Амоса.

– Да, но все нормально. Еще стаканчик – и все пройдет, – пояснил Эбейсс, садясь за пустой стол и кивая бармену, знавшему, что от него требуется.

– Тебе нужно провериться и перестать пить, – заключил твердо Ренат, отправляя официанта с бокалом назад.

– Нет, постойте, – перебил его сероглазый мужчина, принимая заказанный напиток. – Мне это необходимо.

– Ладно, как