Асгард Возрождённый - Ник Перумов

– Что же вы здесь делали? – Глаза Ракота гневно сверкали, ноздри раздувались. На могучих руках вспухали вены, а ладони стискивали эфес длинного меча с чёрным клинком.

– Мы? То, что должны были сделать давным-давно. – Валькирия гордо пожала плечами. – Возвращали к жизни мою родню, асов и асиний, древних богов Асгарда. Настала пора ему возродиться к жизни.

– Вот даже так… – протянул Ракот, окидывая воительницу откровенно оценивающим взором.

Райна усмехнулась. Гляди-гляди, я привычная. Слишком долго я сражалась в наёмных отрядах, чтобы меня можно было смутить подобным. Валькирию Рандгрид – быть может, а воительницу Райну – нет.

– Да! – с вызовом бросила она. – Мы вошли в саму смерть, чтобы вернуть свою родню. Никто до этого не свершал ничего подобного!

– И как, удалось? – неприятно усмехнулся Ракот.

– Удалось! – Валькирия гневно нахмурилась. – Души их свободны, отец повёл их домой!

– А ты, получается, осталась?

– Осталась. – Правда выговаривалась сама собой, легко и свободно. – Потому что если спасены асы, то почему должна оставаться здесь пленницей моя мать?

Ракот Восставший, судя по всему, собирался ответить чем-то язвительным, но внезапно осёкся.

– Мать – это достойно, – кивнул он. – Что ж, валькирия, ты тогда делаешь здесь, на самой вершине? Разве ты рассчитывала отыскать тут душу своей матери?

– Нет. – Райна не опустила глаз, бестрепетно глядя прямо в лицо Восставшему. В конце концов, она – Дева Битвы, помнящая если не самый рассвет, но утро этого мира, а Ракот – Ракот явился в Сущее на тысячи и тысячи лет позже её. – Я шла, куда должна была. Чтобы увидеть то, что увидела.

– И что же теперь?

– А теперь я вернусь за своей матерью.

– Всё готово, великий О́дин.

Старый Хрофт кивнул гному, отпуская старательного мастера. Невозможно поверить, но Асгард высился перед ним – настоящий, истинный, из простых и грубых, как и положено, гранитов, дубовых брёвен, стали, золота. Много недель миновало на равнинах Иды, а в недалёком Хьёрварде едва ли сменилось несколько ночей – Река Времени вздыбилась, незримые потоки её, словно прорвав запруду, мчались по равнинам Иды, увлекая за собой и всех строителей Асгарда.

Пригнали жертвенные стада. Установили каменные чаши, куда будут собирать жертвенную кровь. Старый Хрофт вновь и вновь обходил круг своих рун, поправляя одному ему заметные изъяны, и руки его не дрожали – решение принято, обратной дороги нет. И даже Рагнарёк не сможет его остановить.

Райна так и не появилась, но Отец Дружин не беспокоился. Странная уверенность, что с бедовой дочкой всё хорошо, по-прежнему не оставляла Старого Хрофта, и он заставил себя не думать об этом. Рандгрид вернётся, когда придёт её час – и хватит об этом.

– Всё готово, великий О́дин.

Ещё один гном с теми же самыми словами.

«Всё готово», повторялось на разные лады. Строители нового Асгарда, мастера Кольчужной Горы, наотрез отказались брать плату в каком бы то ни было виде, испросив лишь позволения остаться и смотреть, как Отец Богов вернёт плоть и настоящую жизнь асам.

Что ж, настала пора.

Над Асгардом – тишина. Пусты блистающие залы, пуст восстановленный во всех деталях трон Отца Богов в Валгалле. Крыта золотыми щитами её крыша, но за пиршественными столами нет эйнхериев, их черёд ещё не настал.

О́дин стоял в самой середине заклинательного круга. С тупой покорностью застыли обречённые на заклание быки, бараны, жеребцы – их конец будет быстрым и лёгким, и их собственные души, хоть и не такие, как у разумных, быстро обретут покой на вечных пажитях с никогда не желтеющей травой, с прозрачными ручейками, где вода мягка и вкусна.

«Начинай, Отец Богов».

Он колебался. Всё, свершённое до этого, было лишь подступами. Даже взломанные стены владений Соборного Духа. Казалось бы, ну что уж тут такого – вернуть асам тела? Вернул же Хедин тело Ракоту, и ничего!

…Но Ракот не был мёртв. Он не переступил великую черту, он не бродил под серым небом страны мёртвых. Его просто развоплотили, как говорил Хедин.

Нет, он справится. Он, великий О́дин, владыка Асгарда. И справится, чего бы это ему ни стоило, без помощи заносчивого Скьёльда.

Толчок. Толчок силы, словно кто-то совсем рядом приоткрыл незримую дверь, откуда потянуло холодным ветром. Не оборачиваясь, Старый Хрофт усмехнулся.

– Не хотел начинать без тебя, Гулльвейг. Не сомневался, что ты пожалуешь – сказать несколько пышных и бессмысленных фраз, после чего снова исчезнуть. Ну, давай, говори, я жду.

Гномы, сплошным кольцом окружавшие жертвенные стада, загомонили. Оно и понятно – из сгустившегося дыма вдруг выступила фигура, явно женская, в чёрно-золотых доспехах, поражавших изощрённостью и деталями. Они охватывали Гулльвейг словно вторая кожа, не скрывая длинных стройных ног и высокой груди. В таких доспехах невозможно биться по-настоящему, зато произвести впечатление на мастеров Кольчужной Горы – очень даже.

– И тебе привет, Владыка Асгарда, – промурлыкала Мать Ведьм. – Мне лестно, что ты ждал меня, что не начинал. Я ценю, поверь.

– Рад доставить тебе удовольствие, – усмехнулся О́дин. – Желаешь лицезреть – милости прошу, оставайся. Но ты ведь не ты, если сперва не изречёшь нечто долженствующее иметь глубочайшее якобы значение?

– Почему это «якобы»? – притворно обиделась Гулльвейг, откидывая забрало вычурного шлема, украшенного многочисленными (и бессмысленными) шипами. – Оно и впрямь глубоко. Тот, кому я служу, хотел передать тебе, великий О́дин, слова одобрения. И предостережения.

– Ну, предостерегай. – Старый Хрофт отвернулся, глядя куда-то вдаль, поверх моря гномьих голов.

– Познавший Тьму уже двинулся против тебя.

– Угу. Что ещё?

– Как? Тебя это не волнует?

– Ничуть, Гулльвейг. Но спасибо за предостережение.

– Тебе придётся выбирать по-настоящему, – змеино улыбнулась Мать Ведьм. – Не как досель. Или ты надеялся всех обмануть вашей милой игрой с подмастерьями Хедина там, у врат Демогоргона?

– Ученики моего великого друга действовали в пределах открытого им, – невозмутимо пожал плечами Хрофт. – Что дальше, красавица?

– Дальше? Дальше те, кто помогал тебе, могут и… потребовать вернуть должок, – рассмеялась она. – Потребуют, чтобы ты помог им, вне зависимости от твоего желания. Ваши с Хедином хитрости не столь изощренны, как вам кажется.

– Если мой друг Хедин выступит сам против меня, мы найдём способ уладить всё ко всеобщему удовольствию. – Казалось, вывести Хрофта из равновесия не способно вообще ничто. – Включая Дальних, что и впрямь помогли мне пробиться к асам и вызволить их.

– Ко всеобщему удовольствию, гм… – загадочно улыбнулась Гулльвейг. – Боюсь, это у тебя вряд ли получится, Отец Богов.

О́дин молча развёл руками. Мол, чем богаты, как выйдет, так и выйдет.

– Но у тебя есть ещё выход, – продолжала она, посерьёзнев. – Выступить против Познавшего Тьму не на словах, а на деле.

– Я же говорил, что выступлю – если он на самом деле решит мне помешать! – нахмурился О́дин. – Дальние прекрасно об этом осведомлены. Я ни в чём не нарушил данного слова. Я не обязывался вести рати Асгарда на штурм Обетованного или там привести Хедина и Ракота в цепях как плату за оказанную мне помощь!

– Смотри, – прошелестела Гулльвейг, – как бы тебе и впрямь не пришлось это проделать.

– А тебе-то что, Мать Ведьм? Тебе и твоему хозяину? Когда-то он помогал нам…

– Он всегда помогал только Упорядоченному. Для тебя это новость? Имена тех, кто помогает его сохранить, не важны. Важно, лишь чтобы оно жило.

– Гулльвейг, я не знаю, зачем ты говоришь всё это, – отвернулся Старый Хрофт. – Передо мной дело. Не мешай. Или – раз уж ты тут – как насчёт молота моего старшего сына? Как насчёт Мьёлльнира, который, ты уверяла, у тебя?

– Я верну его Тору. Как только для этого созреют условия.

– Какие же? Ведьмы частенько говорили, мол, «поможем, если», однако требовали чего-то всегда прямо. Пасти кобылиц за огненной рекой и так далее. Что требуется тебе, Гулльвейг?

– Всего ничего. Стать достойным трона Упорядоченного, великий О́дин.

– Да. Сущая ерунда, мелочь, не стоящая внимания, – саркастически хмыкнул Старый Хрофт. – Так что, Дальние теперь в союзе с твоим хозяином? И решили моими руками свергнуть Хедина?

– Это уже решать тебе самому, – промолвила Мать Ведьм.

– Тьфу! Ничего ты не можешь сказать мне толком, Гулльвейг. «Иди и вызови Хедина на поединок, иначе мы убьём твою родню второй раз» – и то было бы честнее. Но честно вести дела вы не способны.

– Для Упорядоченного нет ни «честного», ни «бесчестного», Древний Бог. Ни «правого», ни «виноватого». Ни «геройства», ни «подлости», как нет ничего этого в живой природе. Упорядоченное должно жить, а цена значения не имеет.

– Вот тут-то мы и различаемся, – тяжело усмехнулся Старый Хрофт. – «Пусть погибнет мир, но восторжествует справедливость», слыхала?