За други своя! - Олег Верещагин

— А давай тишком экипажи выбьем, погрузимся, да и напропалую… Давай, а?

— А идея-то хорошая, — заметил Йерикка. — Подберемся, посадим их на клинки и… Давай, а?

Гоймир раздумывал. Грузовики вели себя как-то странно. Из них никто не выходил… да и что им вообще тут понадобилось? Однако план Резана Гоймиру нравился. Юный князь уже готов был согласиться, но тут на подножку, а потом — капот переднего грузовика выбрался и поднял к глазам бинокль парень в головной

повязке Рысей!

— Боги! — воскликнул Хмур. — Бодрый!

Не узнать брата он, конечно, не мог. Из второй машины выскочил могучий усач, пошел, к переднему грузовику, неся на плече ПК…

— И Люгода, — добавил Гоймир, — князь-воевода Косаток… Да то ж наши!

Бодрый опустил бинокль. И Гоймир, встав на колено, негромко свистнул. Люгода распластался у колеса. Бодрый соскочил за машину. Изо всех кабин тут же выставили стволы.

— Князь? — раздался не очень уверенный голос Бодрого.

— Да уж и нет, коли по встрече судить, — Гоймир встал в рост. Бодрый высунулся из-за капота и расплылся в улыбке:

— Навьи-предки! Тебя-то кой ветром сюда занесло?

— Думается — что и тебя. Мы — витязи по вызову.

— А мы шишевали промеж Лесным Болотищем, Светозарным да Моховыми Горами, услыхали крики о помощи, ну и порешили — промнемся. А уж дорогой Люгода с машинами нас нагнал…

— А еще восемьнадесят витязей поместите?! — завопил Хмур, вскакивая. — Добро, братишка!

— Здоров будь! — махнул рукой Бодрый. — Что за вопрос? Прыгайте сюда!..

…Водитель — из Касаток — включил зажигание. Олег, сидевший с ним, удобнее устроил на коленях автомат.

— Что это? — спросил, останавливаясь у дверцы, пробегавший к передней машине Йерикка. — Вольг, слышишь?!

Отдаленная, но густая, бешеная стрельба донеслась с востока — похоже, там шел бой.

— Кажется, кто-то еще ломится к нашему столу, — весело заметил Олег. Йерикка засмеялся и показал большой палец — нездешний жест, а потом побежал дальше.

— Едем, — сообщил водитель, поправляя около дверцы штатовскую М16 с длинным подствольником…

…Видимо, появление грузовиков оказалось настолько неожиданным, что, пока они мчались, огибая воронки, по ним не сделали ни единого выстрела. Зато, едва они выехали на околицу, как тут же оказались под прицелом дюжины стволов, и грозный голос откуда-то потребовал:

— А ну! Выходи, вашу мать! Кто там?!

— Чего прищурились? — невозмутимо поинтересовался Олег, спрыгивая наземь и потягиваясь: — Своих не признали?

ИНТЕРЛЮДИЯ: "ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД". (1.)

Не вдоль по речке, не по лесам —Вдали от родных огней —Ты выбрал эту дорогу сам,Тебе и идти по ней.Лежит дорога — твой рай и ад,Исток твой и твой исход.И должен ты повернуть назадИли идти вперед.Твоя дорога и коротка,И жизни длинней она,Но вот не слишком ли высокаОшибки любой цена?И ты уже отказаться радОт тяжких своих забот.Но, если ты повернешь назад,Кто же пойдет вперед?Хватаешь небо горячим ртом —Ступени вперед круты, —Другие это поймут потом,И все же сначала — ты.Так каждый шаг перемерь стократИ снова проверь расчет.Ведь если ты не придешь назад,Кто же пойдет вперед?!.

Нельзя сказать, что осада оказалась для Стрелково подарком.

Воды и запасов продуктов хватало. Были и места, надежно скрывавшие даже от данванов и их бомб. Нашлось автоматическое оружие и даже минометы, пара ЗРК, легкое орудие-безоткатка. Восемьсот человек населения и вправду дружно встали под ружье, уже отбили пять атак, нанеся врагу немалый ущерб.

Но не хватало медикаментов. В боях и во время частых обстрелов погибло около ста человек — в их числе женщины, дети, старики… Больно смотреть было, как рушится налаженная жизнь и сама весь, да и заведомо проигранной была вся оборона.

Впрочем, мысли о сдаче ни у кого не возникло. Стрелковцы хорошо знали, какая судьба постигла жителей весей, «очищенных» данванскими прихвостнями. Все от мала до велика готовы были погибнуть, но врагу не сдаться, и готовность эта была замешана на присущем славянам спокойном, не патетичном мужестве.

Еще на второй день осады в весь прорвался — тогда кольцо окружения было еще не столь плотным — со своей четой один из воевод племени Снежных Лисов Стахор. А сегодня — одновременно с Гоймиром, Бодрым и Люгодой — пришел еще и Хайнц Хассе с отрядом добровольцев-землян, в основном — профессиональных военных. Вот только русских среди них не оказалось — но Хассе, белокурый ариец с фигурой легкоатлета, когда Олег робко к нему подошел, сентиментально прослезился, назвал мальчишку "кляйне руссиш зольдат", предложил перейти к нему в отряд, обещая после окончания заварухи доставить на Землю, когда же Олег отказался — обнадежил его, заявив, что русских в Мире довольно много.

Во всех пяти четах было около 90 бойцов. Их сюда, в Стрелково, собственно, никто не звал, и это уже означало, что они будут драться отчаянно… Да и вооружены они были лучше, чем лесовики.

А это было не лишним! После неудачи первого штурма — точнее, неожиданного нападения — враг сосредоточил под Стрелково до пяти тысяч бойцов при поддержке бронетехники, артиллерии и вельботов, имея более чем пятикратный перевес в живой силе над защитниками… даже если считать тех вместе с грудными детьми, женщинами и стариками.

…Как бы Олег не относился к Гоймиру, но в командирских талантах отказать ему можно было, лишь явно погрешив против истины. Он вытребовал себе и своей чете центральный участок обороны.

На несведущего человека оборона как таковая произвела бы впечатление мощной. Но Гоймир сразу просек несколько стыков, в которых ее линию можно было прорвать. Он создал три маневренных группы, включив в каждую пулеметчика, гранатометчика, стрелка-подносчика боеприпасов и снайпера. Впрочем, снайперская винтовка имелась только у Олега — да и в остальных горских четах была еще только одна — у парня из четы Бодрого, застенчивого мальчишка помладше Олега с нежным, почти девичьим лицом и подходящим именем — Милок. Его Гоймир, беззастенчиво пользуясь княжеской властью, вытребовал себе на время. Третьим снайпером он взял лесовика, которым оказался старый знакомый горцев — Хлопов.

— О! — обрадовался Олег, увидев, что к ним приближается радушный хозяин. Вместо охотничьего ружья у него сейчас был карабин с оптикой — «медведь» калибра 9,3 мм. — Как там ребята?..

…— Вы, наверное, считает нас виноватыми, — сказал Олег, когда охотник закончил говорить о своих сыновьях. Хлопов грустно усмехнулся и вдруг, протянув руку, провел по волосам Олега:

— Что ты, парень… Вашей вины тут нет.

…Йерикка, Олег, Богдан и Твердислав составляли одну из маневренных групп. Выяснилось, что ночевать придется на позициях. Эту новость принёс Йерикка, пройдясь по веси.

— Места нет, — пояснил он, вернувшись. — Вернее, они нашли бы. Но у меня совести не хватило навязываться. Вы бы посмотрели, в каких трущобах они прячутся! — лицо Йерикки ожесточилось, он пробормотал: — Сволочи… Такую красоту…

— Переночуем, не размокнем! — весело сказал Богдан. У Олега вид был не столь радужный, но он тоже был согласен. Твердислав вообще ничего не сказал по этому поводу.

Но им повезло. На околице — за крайними разрушенными домами — обнаружилась просевшая от взрыва клуня. Часть ее держалась на прочных досках навеса. Там было мокро и холодно, но хоть сверху не текло.

— Случаем чего и хоронить не беспокойтесь — тут и присыпет, — не терял жизнерадостности Богдан.

— Я одно по обычаю хочу, — возразил Твердислав, и все умолкли, вспомнив тех, кому и не по обычаю могилы не досталось. — Поганца того честью схоронили, — продолжаал Твердислав, — а добрые воины без погребения лежать остались…

— Хватит, — мрачно буркнул Йерикка.

В клуне обнаружились остатки еще крепкой морковки. Все четверо дружно принялись ее грызть, отплевываясь от песка и вслушиваясь — неподалёку кто-то пел под настоящую гитару, Олег сразу узнал ее перезвон. Песня была заунывная и протяжная, о том, чего никто на Мире не видел, потому что тут никогда этого не было…

Там, по зыбучим пескам,Где бродит один джейран,Тюки везет караван.В тюках — кашгарский план.Тюки везет караван.А в тюках — кашгарский план…Сам караванщик сидитС длинной чирутой в зубах.Тонкие ноги поджав,Качается на горбах.Тонкие ноги поджав,Качается на горбах…Сам караванщик богат —Богаче нет в мире паши!Только сгубил его план,Да сто сорок две жены.Только сгубил его план,Да сто сорок две жены…

— Что волынка воет, — вздохнул Богдан.