Музыка ножей - Дэвид Карной

— Я это заберу, — говорит Хэнк, — и пошлю парней по окрестным пиццериям. Может, мы найдем того, кто ее доставил.

— Что-то мне подсказывает, что он платил не кредиткой, — говорит Билл.

В дверях появляется Саманта, рядом с нею Керри. Взбудораженная, и глаза припухли от слез.

— Привет! — говорит Мэдден. — Перепугалась, да? Ты как вообще?

— Ничего, — тихо отвечает она.

— Не знаешь, кто бы мог такое сделать?

Она качает головой.

— Тебя в школе не обижали? Ничего такого не было?

Она по-прежнему молчит и качает головой.

— Ладно. Мы попробуем найти того, кто ее заказал и доставил.

— Я его видела, — внезапно говорит Керри.

Все смотрят на нее.

— Кого?

— Доктора Когана. Несколько дней назад. В книжном возле университета.

— Ты его видела? — удивленно повторяет Мэдден. — И он тебе что-нибудь сказал?

— Да, мы поговорили.

— Поговорили? — у Мэддена глаза на лоб лезут. А он почему ничего не знает?

— Ну да, просто побеседовали.

— О чем?

— Ну, много о чем. О Кристен. О фильме «Афера Томаса Крауна». О том, почему он развелся. И все такое.

Она говорит равнодушно, но прекрасно знает, какое впечатление производят ее слова.

— Он угрожал тебе?

— Нет.

— Точно?

— Да. Мы совершенно случайно там столкнулись. Он даже сказал, что ему не положено со мной говорить.

— Вы считаете, это он? — Кройтер озвучивает то, о чем думают все в комнате.

Мэдден отвечает не сразу. Он устал и совсем запутался. Странная какая-то ситуация. Конечно, люди, когда крепко прижмет, еще и не на такое способны. То есть Коган вполне мог бы послать эту пиццу. Только с тем же успехом это могут оказаться школьные приятели Кристен, решившие вот так по-дурацки пошутить. Или, что вероятнее всего, кто-то хотел заставить их думать, будто Коган прислал эту пиццу.

— Не знаю, Билл. Но у кого-то мозги набекрень, и это мне жутко не нравится.

— Согласен, — отвечает Билл.

7

Не хакер, а мать Тереза

12 мая 2007 года, 14.06

На следующий день Мэдден звонит Бернсу и сообщает, что забрал жуткую пиццу в хранилище улик, потому что Керри из-за этой коробки очень расстраивалась.

— Что за херня? — выслушав Хэнка, говорит Бернс. — Думаешь, это он сделал?

— Честно?

— Ну?

— Не похоже это на него. Слишком творческий подход. Но на стекле есть фрагмент отпечатка, и отпечаток явно Когана.

— То есть все-таки он.

— Может, и так. Только никаких других отпечатков ни на коробке, ни на ножах, ни на чипах памяти. Нет, на коробке парочка есть, но готов поспорить, что это пятерня парня из пиццерии.

— То есть тот, кто собирал эту композицию, нарочно оставил там отпечаток?

— Чудно как-то, а?

— В этом деле с пиццей все чудно.

Есть и другие поводы для размышления. За последние сорок восемь часов Коган ни разу не был даже в окрестностях пиццерий «Круглый стол». Накануне вечером он вернулся домой в половине девятого, и после этого Биллингс покинул наблюдательный пост. Правда, на время доставки пиццы они его алиби не зафиксировали, и это плохо.

И все-таки какой смысл Когану изготовлять эту жуть? Чего он добивался? Девчонку можно было как-нибудь и попроще напугать. Например, использовать прессу. Уже сейчас в местных газетах появились статейки на эту тему, но крупные издания пока еще эстафету не подхватили. Дупви сказала Кроули, что ее клиент отказался от большой информационной кампании, считая, что она повредит и ему самому, и семье погибшей девочки. Но в какой-то момент им все же придется начать выжигать напалмом землю. «Я из этого сенсацию раздую, если потребуется, Дик», — сказала Дупви.

— Может, ее Кройтер доставил? — предполагает Бернс. — Ты об этом не думал?

Думал. Но тут возникает тот же вопрос. Что он при этом выигрывает? Больше давления на дока, это да. С другой стороны, если его вычислят, дело вообще развалится. Надо быть сумасшедшим, чтобы пойти на такой риск. Нет, конечно, все может быть, но как-то Мэддену в это не верится.

— Ты сейчас где? — спрашивает Бернс.

— Перед «Старбаксом» в Менло. Коган там со своими компьютерщиками встречается.

— Соседским сыном?

— Ага. И с другом его.

— Что делают?

— Черт его знает. Ноутбук открыли. Болтают. Может, играют во что-то. Отсюда не видно.

— И сколько нам еще за ним таскаться?

— Недолго, думаю. У меня предчувствие. Уже недолго.

— И сколько?

Мэдден понимает, на что намекает Бернс. Ему надоело нарушать закон.

— В понедельник поговорим с Пасторини и Кроули, ладно? Расскажем им, что накопали, и посмотрим, что они решат.

— Хэнк!

— Что?

— Как считаешь, он все-таки нарочно от Биллингса ушел? Тебе не кажется, что он нас засек?

— Явных признаков я не вижу. Но это ничего не значит.

— Почему?

— Да потому что, похоже, он сам хочет, чтобы мы за ним следили.

12 мая, 13.40

— Короче, слушайте, — говорит Джош и кладет рядом с ноутбуком конверт. — Она хочет, чтобы вы положили сюда тысячу баксов, я пойду в «FedEx» и отправлю его по почте. Как только она увидит квитанцию на оплату посылки, немедленно начнет взлом.

Коган, задрав бровь, разглядывает имя на конверте. Если бы оно не было напечатано, он бы решил, что кто-то ошибся в правописании. Диафонгон Бабдо. Адрес в Мали, в Африке.

— Ты чего, серьезно? Я пошлю тысячу долларов кому-то, кто живет в Мали?

— Нет, она просто тамошним ребятишкам деньги дает. Типа, спонсор. Эта Бабдо — школьная училка. Ваз говорит, там штука баксов все равно что у нас — двадцать штук. Куча бабок. Вы кому-то реально поможете.

— А для себя она ничего не хочет?

— Купите ей кофе.

— И все?

— Все.

— Прямо не хакер, а мать Тереза какая-то!

— Типа того. Только она атеистка.

— Офигеть! — Факт существования столь юного и странного создания поражает Когана до глубины души. — И что, у нее правда получится?

— Зайти точно сможет. Она уже пробовала. А вот сможет ли найти нужную информацию — это пока вопрос.

Коган оглядывается на столик на другом конце зала. Их виртуальная сообщница, известная ему под простым и понятным именем Ваз (сокращенно от «Вазелин»), сидит рядом со Стивом. Она согласна помочь им украсть информацию. Местный «Старбакс» — самый популярный в округе. Сегодня выходной, так что народу тут еще больше, чем обычно. Деревянные колонны и посетители мешают Теду рассмотреть девушку получше. Маленькая, широкоскулая, в очках в толстой черной оправе, темные волосы забраны в хвостик. Издалека похожа на актрису Жанин Гарофало. Она старше ребят, но всего на год. Учится в одиннадцатом классе.

Многие посетители зашли сюда, потому что устали ходить по магазинам, но в основном за столами школьники. У них тут главное место тусовки. Где же его «тень»? Мэдден — да, точно, сейчас дежурство Мэддена — сидит в машине на другой стороне улицы. В огромных темных очках и бейсболке козырьком назад. Пьет кофе и читает газету. И сколько, интересно, он там проторчит? Вернее, сколько они тут проторчат?

— А ей за это ничего не будет?

Джош смеется:

— Да я же говорил. Она даже не со своего компа работать будет. Проследить ее невозможно. Никакого риска.

— Зато можно будет проследить за каким-нибудь несчастным, ни в чем не виноватым ламером.

— Ламерами. Она будет пользоваться всеми компами, которые есть в зале.

В «Старбаксе» доступ в Интернет бесплатный, и у многих посетителей на столе работают компьютеры. В частности, у Когана. Немножко везения — и программа, которую Ваз написала вместе с друзьями, подключится, все время меняя соединение, к базе данных университета, известной своей прекрасной защитой от взлома, и перелопатит истории болезни студентов. Коган заранее выяснил, что они там действительно хранятся.

— Надеюсь, ты прав, — говорит Тед.

У него тренькает в ноутбуке: пришло сообщение в чате.

Ваз написала со своего планшета: «Пальчики щелк-щелк-щелк, дзынь-дзынь, поехали!»

— Чего там? — спрашивает Джош.

Тед несколько секунд смотрит на экран и печатает:

«Диафонгон — это мужчина или женщина?»

«Тлк», — приходит ответ, и рядом картинка веселой подмигивающей телочки с большим выменем.

Он улыбается, посылает ей смайлик, поворачивает стул так, чтобы Мэдден не видел его рук, и достает десять стодолларовых купюр. Вкладывает их в конверт и передает Джошу.

«Он пошел», — печатает Коган.

«Оки», — приходит ответ.

12 мая, 16.20

Через час Мэдден начинает терять терпение. Он уже прочитал две газеты и заодно страниц двадцать романа Тома Клэнси, который Бернс оставил в бардачке пару дней назад. Хэнк смотрит в окно и думает: «Ты ведь знаешь, гад, что я тут сижу. Знаешь и радуешься. Ухмыляешься, глядя в окно. Что ты задумал, сукин кот?»