Ричард Длинные Руки - Король-консорт - Гай Орловский

— Что мои, — возразил он живо. — Представляю, какие битвы ведете вы, сэр Ричард!

В моей келье я сам помог ему снять железо доспехов, он стеснялся и все порывался выйти, чтобы это сделали монахи или послушники, затем послушно сел к столу, где я сперва насоздавал различных видов сыра, он принялся за них с таким энтузиазмом, словно за это время стал вообще вегетарианцем, но когда на столе появилось блюдо с ветчиной и бужениной, он довольно заурчал, а в глазах разгорелся здоровый блеск.

Я наблюдал за ним с любовью и нежностью. Его мир прост и чист, и где бы он ни оказывался, все равно сам остается чистым, и люди вокруг него хоть на какое-то время становятся лучше.

— Кстати, — сказал я, — ты ведь здесь вовсе не потому, что соскучился по монахам.

Он мягко улыбнулся.

— Сэр Ричард, они нуждаются во мне.

— Я уже понял, — ответил я. — Что на этот раз?

Он покачал головой.

— Вам не стоит даже спрашивать. Как я слышал, у вас завтра очень серьезное испытание. Настолько серьезное, что даже не знаю... Мне сказать не сказали, но я понял, что судьба всего Храма будет зависеть, сумеете ли вы устоять перед натиском сил Зла...

— Я такое добро, — заверил я, — что любое зло устрашится и падет на колени! Но я все равно схвачу и зверски расчленю во имя добра и гуманности. А у тебя что?

Он помялся, но не умеет все еще врать, когда задают прямые вопросы и смотрят в глаза.

— Слева от монастыря, — ответил он с огромной неохотой, — на расстоянии мили есть старый портал. Раз в три месяца открывается...

— Ого, — сказал я, — и куда через него можно попасть?

Он дернулся, посмотрел на меня с испугом и отвращением.

— Куда? Сэр Ричард! Мы знаем только, что прет оттуда. Это... это исчадия ада. Они отвратительны!.. Отец настоятель, как поговаривают в Храме, мог бы уничтожить тот портал, однако он почему-то медлит...

— Почему? — спросил я живо.

Он поморщился.

— Всякое говорят...

— Например?

— Дескать, этот портал вблизи Храма будет напоминанием, что зло присутствует всегда. Человек всю жизнь должен бороться с ним, обучать своих детей и защищать от той тьмы других.

Я подумал, сказал с одобрением:

— Аббат прав. По очень высокой, правда, мерке. Не всем это видно и не все поймут. Но прав. И ты прибыл, чтобы отправиться туда и встретить этих гадов?

— Вы в самом деле все понимаете, — сказал он серьезно. — Этот портал еще и место особых испытаний. Но не в этот раз. Монахи заняты сохранением Храма.

Я насторожился.

— Постой-постой. Это в каком смысле?

Он ответил с недоумением:

— В самом прямом.

— Но разве... не прячутся в пещерах?

— Прячутся, — подтвердил он. — Но раньше и Храм удавалось сохранить. Сейчас же неизвестно, хватит ли объединенной мощи... Потому сразу два варианта.

— Значит, — поинтересовался я, — ты только прибыл и сразу в бой... Да, это твоя жизнь, Сигизмунд. Вечная борьба со злом. Что ж, я пойду попрошу для себя какую-нить лошадку.

Он вскрикнул встревоженно:

— Сэр Ричард! Вам завтра великое испытание, о чем вы говорите? Вам нужны будут все силы. До последней капли.

Я поморщился.

— Какие могут быть испытания в часовне?.. Разве что прочесть десяток молитв и не сбиться... Это я смогу, ты же знаешь, какой я ревностный этот, как его, ага, христианин!. А вот если сходим к порталу и малость там побуяним, мне такое деяние вдруг да зачтется при испытании?

Он задумался, что так непривычно для него, сказал нерешительно:

— Наверное, вы правы, сэр Ричард...

— Буду готов через пару минут, — сказал я и пошел к выходу.

Глава 3

Недоставало только Бобика, который помчится впереди, даже Сигизмунд как-то странно поглядывает вперед, словно все-таки видит его там, бегущего ровными прыжками и постоянно поглядывающего по сторонам, вдруг да близко добыча...

А может, и видит, мелькнула пугливая мысль. Что-то с этим Бобиком не совсем понятно. То ли взрослеет и переходит в новую стадию, в смысле, обретает новые возможности, то ли это свойственно только особому расположению Храма и монастыря...

Сигизмунд смотрит вперед красиво и целеустремленно, мне даже почудилось, что на его лицо падает отсвет великих битв, сражений и подвигов во имя церкви и всего человечества, а красные кресты на груди и щите полыхают красным огнем.

Если правосудие, мелькнула мысль, и пошло по неправильному пути, то наша гребаная толерантность и политкорректность, над которыми кто только не ржет и кто только о них не вытирает ноги, ни при чем.

Началось это еще в каменном веке, отмечено в законах Хаммурапи и Ашурбанипала, Рима и Греции, а на заре ранней Европы то же самое: в России за убийство простолюдина нужно было заплатить пять гривен, за убийство знатного — побольше, но опять же не око за око, зуб за зуб, а какая-то странная мягкотелость... Казалось бы, все просто: убил — будешь убитым сам! Так нет же, отделывается штрафом, а в эпоху попозже — тюремным сроком со всеми удобствами.

Наверное, я все еще ветхозаветный человек, для которого формула: око за око — понятна и справедлива, а все остальные... нет, там явно подыгрывают преступникам.

Сигизмунд еще ригористичнее, он за справедливость и только за справедливость. Милосердие до него если и достучится, то не раньше, чем не просто повзрослеет, а вообще постареет. Хотя некоторые так и остаются юными до смерти от старости, почему-то это считается хорошо...

Впереди поднялись невысокие, но довольно скалистые горы, я рассмотрел изумрудно-зеленую искорку, но в седле трудно сосредоточиться и сфокусироваться так, чтобы приблизить изображение и рассмотреть в подробностях.

Сигизмунд увидел, что я всматриваюсь во что-то, ему пока недоступное, спросил с интересом:

— Что-то увидели?

— Зеленый огонек, — ответил я. — Или не огонек... но что-то блестит, как спинка бронзовки под солнцем.

— Ого, — сказал он пораженно, — в том месте как раз и есть портал. Неужели пробудился чуть раньше?..

— Опасно?

Он сказал торопливо:

— Лучше поспешим...

Его красавец конь ринулся в галоп, мой конь попытался было идти рядом, но ощутил по мне, что обогнать можно, начал наращивать скорость еще и еще, хорошие кони в монастыре, я даже не стал оглядываться на быстро уменьшающегося позади Сигизмунда, потому что зеленый блеск впереди растет быстро, и что-то в нем зловещее даже с виду.

В небольшой долине, зажатой покатыми горами, среди зелени расположился абсолютно ровный круг из серого камня, только края с одинаковыми зубцами, а слева от нас еще круг, но малый, не больше двух ярдов в поперечнике.

Этот тоже с зубцами, те сцеплены с зубцами огромного круга, словно две шестеренки, однако понятно, что если же когда-то и вращались, то потом некой чудовищной силой были выдраны из гигантского механизма и вбиты в землю.

Я придержал коня, не люблю колдовство, хотя сам не прочь, но то я, мне можно. По краям малого каменного круга горят мелкие изумрудно-зеленые огоньки, но мне показалось, что медленно увеличиваются.

Горят на каменной плите, никаких дров, масел. Камень ровный, без трещин, чистейшее колдовство, хотя колдовство называть чистым как-то язык не поворачивается...

Из-за скалы вышел высокий мужчина в длинном халате, похожем на рясу до пола, но все-таки халате, что значит маг, это их профессиональное одеяние, дескать, нам насрать на ваши нормы этикета, одеваемся, как изволим, а в халате всегда удобнее...

Не раздумывая и не останавливаясь ни на миг, он с ходу выбросил руку с ладонью вперед и растопыренной пятерней.

Я дернулся в сторону, в последний момент пропустив огненную стрелу мимо, чуть опалило щеку, а моя рука так же бездумно выдернула меч, ноги тронули бока коня, и он в два прыжка оказался перед незнакомцем.

Тот не успел метнуть новую магическую стрелу, меч уже взлетел над головой, и он поспешно вскинул жезл, держа его обеими руками. Острие скрежетнуло, высекая искры, я охнул от боли в пальцах, но удержал и снова нанес удар, однако маг сумел парировать удар снова.

Мне совсем не понравилось злое выражение в глазах, поспешно метнулся с седла, надо мной с шумом пронеслась целая стая странных огненных птиц, от жара захватило дыхание, но я проскользнул под животом коня, снова на бегу вскинул меч.

Маг начал привычно поднимать посох обеими руками, но я с силой двинул мечом вперед, как копьем. Такие удары незнакомы этому миру, где мечи служат, как и топоры, для раскалывания стальных панцирей и шлемов противника, и маг запоздало дернул руки вниз, но стальной клинок уже вошел в его живот.

— Что, — спросил я злобно, — кто из нас овца?

Он захрипел, выронил посох и ухватился обеими

руками за клинок, стараясь то ли вытащить из своего тела, то ли не дать погрузиться глубже.