Unknown - Unknown

Я не знала, придет ли Майкл или не придет, и что мне делать. Возвращаться домой…может, это глупо, но в связи с последними событиями мне страшно там находиться. Может, пока пожить в гостинице? До приезда мамы. Не хочу подскакивать на диване от каждого шороха.

Но и жить у Майкла я не собираюсь. То, что было ночью — это третий и последний раз.

Боже, уже третий раз…жизнь точно ничему меня не учит.

Я обернулась на лофт и заметила на кухне какое-то движение. Майкл. Когда я вошла обратно внутрь, то услышала песню — Phantom Planet–California.

Запах яичницы и свежего кофе. Люблю запах кофе, но не люблю его пить. А вот Ник просто обожал кофе, и каждое его утро начиналось с этого напитка.

И я не особо любила яичницу, готовила ее только ради Доминика.

Я останусь голодной.

Я подошла ближе и увидела Майкла, стоящего спиной ко мне. Наверное, любая женщина на моем месте растеклась бы по полу от такой картины.

Мускулистые плечи, широкая спина с красивым прорисованным рельефом. Кожа у Майкла едва-едва бронзовая, отчего его мышцы смотрятся еще внушительнее. На голове у него прическа а-ля «Я провел бурную ночь». Мое сердце пропустило удар от мысли, что я была творцом этого беспорядка в его пшеничных волосах.

Он, что, специально так оделся? Точнее…разделся.

Мой взгляд упал ниже, почти на его бедра. Пижамные штаны сидят на нем так низко, что кажется вот-вот слетят, и за это мне хочется его придушить.

Стоит ли говорить о том, что у него крепкий зад и ноги? Так, пора поднять глаза.

Я уставилась на его руку в татуировках, но там было столько всего налеплено друг на друга, что невозможно было рассмотреть издалека.

Майкл повернулся, поставив на стол две тарелки.

— Доброе утро, — он бросил на меня мимолетный взгляд и одарил совсем скромной улыбкой. Точнее не улыбкой, а лишь легким подергиванием очерченных губ. — Овсянка с ягодами. Ты будешь хлопья?

Он сел за стол и начал есть, и довольно быстро жевать. Он смотрел в одну точку перед собой, как будто старательно избегал пересекаться со мной взглядом.

Вот так. Спишь с мужчиной. Он доводит тебя до белого каления, заставляет трястись в муках экстаза в его руках, а потом спрашивает тебя: «Ты будешь хлопья?».

И как я должна это трактовать?!

— Спасибо, — я скрестила руки на груди, все еще пытаясь понять, откуда Майкл узнал, что я не ем орехи. Он усыпал ими свою тарелку и вряд ли не поделился со мной из жадности. — Я не говорила тебе, что у меня аллергия на миндаль.

Тут он посмотрел на меня, и взгляд этот был полон чувствами удивления, напускным равнодушием и…голодом. Сексуальным голодом. Я с каким-то щенячим восторгом почувствовала, как Майкл ласкает взглядом каждую клеточку моей кожи. Особенно его взгляд задержался на краях моей футболки, груди и наконец … (надо же) на глазах.

— Сердце подсказало, —пошутил он, и мне показалось, что я где-то это уже слышала. Он быстро встал, чтобы взять стаканчик с кофе и поставил второй рядом с моей тарелкой.

— Садись есть.

— И не подумаю. Спасибо, конечно, но мне нужно идти, — я встала в позу. Мне так хотелось, чтобы Майкл начал проявлять хоть толику чувств. Чтобы он попросил меня остаться, чтобы в его взгляде хоть на секунду отразились мысли обо мне. И о том, что было ночью…

— Садись! — приказал он, и тут же я почувствовала, как он смачно шлепнул меня по заднице. Бедра вспыхнули болью, я с укоризной посмотрела на Майкла.

— Еще хочешь получить? — он ухмыльнулся, теперь уже почти по-доброму.

— Ты невыносим, ты знаешь это? — сквозь зубы, отчеканила я и села за стол.

Передо мной стоял мой любимый пряный чай — я тут же узнала его по запаху. Потом перевела взгляд на тарелку, с которой на меня смотрели два разбитых желтка, помидоры и спаржа. КАК?!

Может, Майкл тоже маньяк, и у него есть досье на меня? Хотя…если это так, разве я против?!

Мысль пролетела в голове прежде, чем я ее осознала.

— Ага, знаю, — он жевал очень быстро, и его порция была раза в три больше, чем моя. — Как ты там выразилась? Мерзкая сволочь? Отвратительная скотина? Это все про меня.

Он ударил себя в грудь, а потом положил руку мне на ляжку, и она стремительно поползла вверх.

— Но это ты вчера умоляла меня взять тебя, а сейчас ходишь по моему дому почти голая, надеясь соблазнить меня? — я чуть не подавилась кашей.

Хотела возмутиться и нагрубить ему, как раньше, но не устояла. Я начала таять от малейших движений его губ. От легкой улыбки на равнодушном лице.

Впервые за долгое время, несмотря на постоянные перепалки между нами и отношения, которые едва ли можно назвать «миром», мне так уютно. Так хорошо.

Я в безопасности рядом с ним.

— А что, если так? — я положила подбородок на плечо Айка, и вытянув язык, дотронулась им до его шеи. Дотянулась до мочки уха.

Майкл нервно сжал кулаки, все мышцы напряглись, как струна.

Потянувшись сильнее, я поцеловала его под подбородком — там, где пульсировали вены и подрагивал кадык.

Майкл выдохнул.

Боже, что я делаю?!

В меня как будто снова вселилась маленькая шестнадцатилетняя девочка. Которая хочет к Майклу на ручки.

— А то, что… — он надавил на мое плечо, отодвигая меня в сторону. — Я ем. Я занят, опаздываю на работу, и днем мне не до тебя.

Звучало так, будто он нашел тысячу предлогов слиться. Но не потому что он действительно этого хотел. А потому что ему что-то мешало. Нам обоим будто и хочется чего-то большего, но из-за того, что мы друг другу никто, и не знаем друг друга хорошо, мы не можем нормально двигаться дальше.

От этого нам обоим только интереснее…

Доминик меня возненавидит.

— Отлично, останусь у тебя дома и буду делать здесь все, что захочу, — уселась на стол, отправив в себя последнюю ложку каши. Я нарочито медленно закинула ногу на ногу и прогнулась в спине, собираясь потянуться.

Майкл замер, глядя на меня так, словно надеялся испепелить меня взглядом. В его глазах почти читается уверенное «сука, лучше бы ты сидела и не рыпалась.»

Он резко вскакивает со своего места, бьет по тарелке, и она выскальзывает из моих рук. Я не успеваю опомниться, как он устраивается меж моих ног, вжимаясь внушительным стояком в мой живот.

Я прогибаюсь сильнее под властью его рук на своей пояснице.

— Майкл, что-ты дела… — слова застревают в горле, и я задыхаюсь, потому что все, что я чувствую в следующую секунду — это как его твердый член без труда проскальзывает внутрь. — Ах…

Я влажная для него с той секунды, как проснулась. Как посмотрела на него сзади, когда он готовил, стоя ко мне спиной. Очевидно, Майкл точно также изнывал все утро.

— Сука, ты меня сама спровоцировала, — прошипел он, сжимая в ладонях мои груди. Я откидываюсь назад, обнимая его ногами, пятками упираясь в тугие накаченные бедра.

— И это я буду делать с тобой, все, что ЗА, — он нагибается к моему уху, вместе с мощным толчком. Его руки мнут мою грудь, пока я кусаю собственные костяшки пальцев. — ХО, — еще один толчок, от чего мне хочется стонать и хныкать. — ЧУ!

— Чертов насильник! — визжу я, подмахивая ему тазом.

— О, да, малышка. Скорее…, — в его голосе столько желания, что я уже не стесняюсь своих стонов.

Мы с Майклом трахаемся, как одичавшие животные. Он всегда балансирует на грани жесткости и грубости с нежностью. Его движения похожи на волны — всегда ритмичны, но никогда не знаешь, какой волны ждать — ласковой и спокойной или той, что сшибает тебя с ног.

Я отдаюсь ему целиком и полностью, потому что, когда я пытаюсь что-либо возразить, он затыкает мне рот своей ладонью и начинает двигаться еще жестче.

Я просто…растворяюсь в нем. И делаю большую ошибку. Огромную ошибку.

Мы оба почти дошли до точки «невозврата», когда процесс зависимости друг от друга необратим. По крайней мере, физической.

ГЛАВА 23

POV Майкл

Все изменилось.

Я был зол, да куда там…в настоящей ярости, когда узнал, что мне сделали операцию. Узнал, что моя жизнь изменится, превратиться в жалкое подобие прежней жизни.

Но я, черт возьми, ошибался. Я не мог испытывать ничего кроме благодарности, когда трахал Мику, и не только…

Каждый раз, когда это происходило, я обещал себе, что это в последний раз. Думаю, она тоже.

К тому же считал себя настоящим обманщиком и даже тем, кто отчасти причастен к потери Мики — она не рассказывала мне о Доминике. Но я видел, что она носит его кольцо.

Носит. Звучит жутко, но я ревновал ее даже к человеку, которого больше нет, и чье сердце теперь стучит у меня в груди.