Верблюжий клуб - Дэвид Балдаччи

Он пил чай и вспоминал свое прошлое. Он сражался в тянувшейся десять лет войне между Ираком и Ираном, когда мусульмане тысячами истребляли мусульман в жесточайших рукопашных схватках. Столь яростных сражений ему больше нигде не доводилось видеть. Когда война закончилась, его жизнь вернулась в нормальное русло. Он женился, у него появились дети, и он делал все, чтобы не дать повода одержимому манией величия Саддаму Хусейну или его подручным испортить жизнь себе или своей семье.

Затем наступило одиннадцатое сентября, произошло вторжение в Афганистан, и талибы быстро потеряли власть. Лично Аднана это никак не задевало. На Америку напали, и та нанесла ответный удар. Аднан, как и большинство иракцев, не был сторонником талибов. В Ираке продолжалась относительно спокойная жизнь. И даже после того, как страна попала под международное эмбарго, Аднан мог зарабатывать на жизнь. А затем США объявили Ираку войну. Аднан и все его соотечественники с ужасом ждали, когда на их дома начнут сыпаться бомбы и ракеты. Он отослал семью в безопасное место, а сам остался в Ираке, поскольку усыновившая его страна должна была вот-вот подвергнуться нападению другой страны.

Когда появились американские бомбардировщики, Аднан в молчаливом ужасе наблюдал, как Багдад превращается в сплошной огненный котел. Американцы называли это побочным и незначительным ущербом, однако для Аднана это были мужчины, женщины и дети, разорванные на куски в собственных домах. А затем пришли американские танки и пехота. Аднан ни на секунду не сомневался в исходе. Американцы были слишком сильны. Они могли убивать, находясь в тысяче миль от врага. Аднан же не знал иного оружия, кроме автомата, ножа и своих рук. Он слышал, что у американцев есть ракеты, которые, стартуя из-за океана, могут уже через несколько минут обратить в пепел весь Ближний Восток. Это приводило Аднана в ужас. Такого дьявола победить невозможно.

Тем не менее, после того как сбросили Хусейна, в нем еще теплилась надежда. Однако по мере того, как в стране воцарялись насилие и смерть, надежда сменилась отчаянием. А когда американское присутствие превратилось в оккупацию, Аднан ясно осознал свой долг. Он начал бороться с оккупантами, убивая заодно и своих соплеменников. Это занятие вызывало у него отвращение, и он пытался найти для него рациональное объяснение. Он убивает американцев и арабов в Ираке. До этого ему приходилось убивать иранцев во время войны между двумя странами. И всю жизнь он с помощью своего ножа забивал животных. Аднану казалось, что смысл его жизни состоял в том, чтобы отнимать жизнь у других.

А теперь и у него самого осталась только его жизнь. Его жена и дети мертвы. Родители, братья и сестры тоже ушли из жизни. На земле остался он один, в то время как вся его семья пребывает в раю.

И вот теперь он в Соединенных Штатах – в самом сердце своего врага. Это будет его последняя битва, в которой он отдаст свою жизнь, нападая и защищаясь от нападения. Аднан устал. Ведь он прожил жизнь длиной в восемьдесят лет за календарный срок, вдвое меньший. Его мозг и тело отказывались терпеть дальше.

Он допил чай, но продолжал стоять у окна, наблюдая за оравой резвящихся на игровой площадке детишек. Белые, черные и коричневые ребятишки играли одной командой. В этом возрасте различия в цвете кожи и культурном наследии не играли для них никакой роли. Но Аднан знал, что, когда они повзрослеют, все это, к сожалению, изменится. Так случалось всегда.

Глава тридцать шестая

– Вы хотели меня видеть, сэр? – спросил Хемингуэй, входя в кабинет Грея.

По слухам, это был единственный квадратный дюйм на территории НРЦ, не находящийся под электронным наблюдением.

– Входи, Том, и не забудь закрыть за собой дверь, – ответил, не вставая из-за стола, Грей.

За первые полчаса они обсудили ряд геополитических проблем и возможное развитие некоторых кризисных ситуаций. Затем Хемингуэй познакомил шефа с ходом нескольких разведывательных операций как на Ближнем, так и на Дальнем Востоке. После этого они переключились на другие темы.

– Чем закончился визит двух агентов секретной службы? – спросил Грей.

– Я продемонстрировал полное сотрудничество с ними, сэр. Полное сотрудничество по версии НРЦ, если быть точным. Надеюсь, что поступил правильно, освободив вас от дальнейшего общения с ними?

– Совершенно правильно. А кто те агенты, с которыми они говорили до моего появления?

– Уоррен Петерс и Тайлер Рейнке. Оба превосходные сотрудники. Они в этом расследовании представляют интересы нашего ведомства. Насколько мне известно, Петерс и Рейнке провели для секретной службы экспертизу ряда предметов, обнаруженных на острове Рузвельта.

– Я говорил с президентом о Форде и Симпсон. Полагаю, что они к нам не вернутся.

– Насколько я понял, Симпсон – ваша крестная дочь?

– Да. Джеки – единственный ребенок Роджера Симпсона. Я был польщен, когда он попросил меня стать ее крестным отцом, однако боюсь, что не очень хорошо справляюсь с этой ролью.

– Создается впечатление, что она сама способна постоять за себя.

– Я не возражал бы против того, чтобы она была моей дочерью, – сказал Грей и явно смутился – настолько неожиданно прозвучала эта фраза. Немного помолчав, он откашлялся и продолжил: – В связи со смертью Патрика Джонсона в НРЦ будет проведен внутренний аудит. К аудиту будет привлечено и ФБР.

– Думаю, что это правильный шаг. Не думаю, что за этой смертью что-то стоит, но мы должны прикрыть все базы.

– А почему ты полагаешь, что за этим ничего нет, Том? – внимательно глядя в глаза собеседнику, спросил Грей.

– Парк дорогих машин? Дом? Наркотики под крышей? Все совершенно ясно. Подобное уже случалось, и не раз.

– Но здесь это произошло впервые, – сказал Грей. – Ты хорошо знал Джонсона?

– Не больше, чем его коллег-контролеров. По всем отчетам он был великолепным работником.

– Какое впечатление он на тебя производил?

Хемингуэй немного подумал, а затем ответил:

– Мой ограниченный опыт общения с ним говорит, что у парня было больше амбиций, нежели амуниции.

– Тонкое наблюдение, если учесть, что ты плохо знал этого человека.

– Подобную оценку можно дать половине работающих здесь людей. Если быть честным, то они все хотят стать вами. Но они знают, что не станут, и это их раздражает.

– Я внимательно ознакомился с личным делом Джонсона, – продолжил, откинувшись на спинку кресла, Грей. – В нем нет ничего указывающего на то, что он может стать оборотнем. Ты согласен?

Хемингуэй утвердительно кивнул, а Грей произнес:

– Но это можно сказать практически обо всех тех, кто выступил против своей страны. Это скорее зависит не от размера счета в банке, а от психологии.

– Есть другие, кто знал Джонсона лучше меня, – заметил Хемингуэй.

– Я с ними беседовал, – ответил Грей. – Кроме того, я говорил с его невестой. Она считает, что дело с наркотиками – полная чушь.

– Что ж… Я вовсе не удивлен, что она его защищает, – пожал плечами Хемингуэй.

– Насколько я помню, Том, сведение всех разведывательных данных в единую базу завершилось четыре месяца назад. Я не ошибаюсь?

– Да, это так. Единственным исключением являются файлы Управления безопасности на транспорте. Их мы включили совсем недавно. Это было вызвано главным образом кое-какими юридическими разногласиями между нами и Министерством национальной безопасности.

– Имеются ли в системе иные существенные пробелы?

– Нет. Вы, в чем я не сомневаюсь, помните, что база данных УБТ имеет существенное значение. Она содержит сведения о системе обеспечения безопасности полетов, листы регистрации пассажиров и программы посещения США. Последние для нас наиболее важны: в них содержатся краткие биографии, отпечатки пальцев и фотографии прибывающих в США иностранцев. Однако Американский союз защиты гражданских свобод поднял страшный шум. Во всех согласившихся заняться этим делом судах правдолюбцы вопили о «тотальной слежке» и «большом брате». Но эта база данных должна была принадлежать нам, и в итоге мы ее получили. Раньше, когда все базы оставались рассеянными по десятку разных ведомств, без какой-либо системы координации и с невероятным дублированием, все они были практически бесполезны.

– Да, отсутствие координации послужило одной из главных причин событий одиннадцатого сентября, – заметил Грей.

– Насколько я понимаю, президент пригласил вас сопровождать его завтра в Нью-Йорк?

– Вижу, что система передачи информации от уха к уху у нас, на зависть всем шпионам, отлажена прекрасно. Да – он приглашал, и да – я отказался. Я, как всегда, буду оплакивать память тех, кто в тот день потерял свою жизнь, в приватной обстановке.

– Я слышал также, что вы намерены поехать в Бреннан, штат Пенсильвания.