Жестокая ложь - Мартина Коул

Сила нахлынувших эмоций потрясла ее. Малышка — это ведь следующее поколение! Синтия родила ее мать, и без нее этому младенцу не суждено было бы появиться на свет. Эта мысль наполнила ее ощущением собственного всесилия. Она вспомнила о библейском Мафусаиле, который прожил более девятисот лет — если и не лично, то в своих потомках. Теперь Синтия понимала, зачем нужна семья. Только при виде новорожденной внучки эта простая истина стала ей доступна.

Ее первая попытка провалилась. Тогда Синтия была слишком молода и отцом своих детей выбрала не того мужчину. Но сейчас у нее появился шанс искупить вину, сделать свою жизнь более осмысленной. Она сможет вырастить из внучки достойного человека! Если же воспитанием малышки займется Габриела, то ребенок закончит так же, как ее мать — ни на что не годная дура, незамужняя мать-одиночка в таком юном возрасте. Нет, Синтия этого не допустит!

Малышка, подобно магниту, притягивала ее к себе. Никогда прежде Синтия не испытывала подобного чувства. Она хотела этого ребенка! Она перевернет небо и землю, но этот младенец станет ее!

Глава 93

— Она была моей сестрой, мама. У меня есть право быть здесь.

Мэри вглядывалась в лицо дочери, размышляя над тем, зачем Синтия приперлась на поминки по Селесте. Можно сколько угодно строить предположения, но все равно ошибешься. Синтия не испытывала никаких материнских чувств к собственным детям, откуда, в таком случае, эта внезапная любовь к внучке? У Мэри не было иного выхода, кроме как впустить старшую дочь в дом. И она сразу же заметила голодный огонь, сверкнувший в глазах дочери, когда та увидела Чери.

Синтия, едва вошла в гостиную, тут же склонилась над детской плетеной колыбелью и взяла ребенка на руки. Мэри сразу догадалась, что дочь уже видела малышку прежде, и у нее возникло ощущение, что она стала свидетельницей преступления. Никогда прежде Синтия не сюсюкалась с детьми, даже с собственными.

— Если у тебя вдруг проснулись материнские чувства, то почему бы тебе не навестить своего сына? Уверена, что ему не помешает немного материнской любви.

Синтия прижала к себе ребенка:

— Почему бы тебе, мама, немного не успокоиться? Я понимаю, что наделала много ошибок, но это моя внучка, нравится это тебе или нет. Она напомнила мне Габриелу, когда та была еще совсем малюткой. Какой прелестный ребенок!

Синтия знала, что Габби слышит ее из спальни.

— Я надеюсь, — притворно обиженным голосом продолжала она, — ты не заберешь у меня этого ребенка, как в свое время забрала Габриелу. Я давно поняла, что совершила огромную ошибку, выйдя замуж за Джеймса. Вы хотели моих детей и постарались, чтобы и они предпочли вас мне.

Мэри пришла в ярость.

— Как ты смеешь! Я заботилась о твоих детях, когда они тебе надоели. Я любила их как своих собственных.

Синтия понимала, что мать говорит сущую правду.

— Пожалуйста, мама, — сказала она примирительно. — Сегодня похороны Селесты. Давай выкажем ей немного уважения.

Мэри так рассердилась на слова дочери, что не знала, что и ответить. Как Синтия смеет говорить такое после всего, что натворила?! Ее дочь — подлый манипулятор, который играет на чувствах окружающих. Нет уж! Синтии никогда больше не удастся ее использовать. Эти времена давно прошли.

— Можешь попрощаться с Селестой, а потом уходи.

— В этом ты вся, мама!

Синтия прижимала малышку к груди. Она знала, что этот ребенок должен стать ее. Она будет любить малышку. Девочка совершенна во всех отношениях. Такой же была ее Габриела, только сейчас Синтия старше и умнее. Она теперь понимает, что значит родная плоть и кровь и почему женщины убивают ради своих детей. В этом заключается смысл жизни. До сих пор она этого не понимала. Только сейчас, прижимая к груди внучку, Синтия прозрела.

Она смотрела на малышку с таким зачарованным видом, что у Мэри возникли сомнения насчет дочери. Может быть, ей и впрямь нужно дать второй шанс?

Глядя на Синтию, Габби поверила, что ее мать испытывает по-настоящему нежные чувства по отношению к новорожденной. Хорошо, конечно, что она полюбила Чери, но было бы куда лучше, если бы Синтия в свое время так же сильно привязалась к ней и ее брату Джимми. Впрочем, чрезмерной любви не бывает. У малышки и так мало тех, кто будет ее любить. Отец сидит в тюрьме. Его семье и дела до нее нет. Сегодня хоронят Селесту. Ее семья пугающе уменьшается.

Что ж, в прошлом от Синтии было не особенно много пользы, но Габби решила, несмотря ни на что, допустить бабушку к своей дочери. Пусть поучаствует в воспитании внучки. На сколько только ее хватит? Габби чувствовала себя ужасно одинокой. Лучше уж ее мать, чем никто. Молодая мать понимала, что бабушка Мэри решит, будто она тронулась рассудком, но по-другому поступить Габби просто не могла. Чери — внучка Синтии, и она постарается навести хотя бы слабый мост между собой и матерью. Несмотря на все то зло, которое Синтия совершила в прошлом, она, похоже, очарована Чери. Для Габби этого оказалось достаточно. Оставшись одна с ребенком, она отчаянно нуждалась в семье.

Они только что похоронили Селесту. Все чувствовали эту глубочайшую потерю, в особенности Мэри, которая в младшей дочери души не чаяла. Она чувствовала себя измотанной жизнью до крайности. Она устала заботиться обо всех в этой семье. А теперь она наблюдала за тем, как внучка восстанавливает отношения с женщиной, которая ответственна за смерть Селесты.

Глава 94

— Все не так, как ты думаешь, бабушка!

Рассерженная Мэри передернула плечами.

— А что мне надо думать, Габби? Расскажи, что мы должны думать. Держу пари, и твоему дедушке это будет интересно. Раньше твоя мать не особенно интересовалась, как ты живешь. Нам не понятно, с какой стати вы теперь так часто видитесь.

Габби не могла объяснить им, как трудно ей было бы перестать общаться с матерью. Она верила, что Синтия на самом деле изменилась и искренне хочет загладить обиды, нанесенные своим детям. Но бабушка и дедушка придерживались иного мнения. Габби понимала, что у них достаточно причин не доверять Синтии, но все же та, что ни говори, была ее матерью и бабушкой Чери. Габби чувствовала, что, родив этого ребенка, заслужила одобрение Синтии. Ей казалось, что теперь мама ее наконец по-настоящему полюбила, и была очень этому рада. Всю жизнь она чувствовала себя неполноценной, недостойной любви. Если собственная мать тебя не любит, то кто сможет тебя полюбить?

— Бабушка, я понимаю, ты считаешь, что я не права, но она изменилась. Она любит маленькую Чери. Пожалуйста, бабушка, не мешай нам!

Мэри была в состоянии легкого шока. Как будто она хотя бы раз чем-то навредила ей?! И вот женщина, которая причиняла Габби одни неприятности, возвратилась в ее жизнь, и внучка встретила ее с распростертыми объятиями. Ничего хорошего из этого не выйдет — Мэри могла поставить на кон любые деньги.

Она понимала, почему Габби, несмотря на все случившееся, желает помириться с матерью. Что ни говори, а Синтия — ближайшая ее кровь и плоть. Ничего не остается, только терпеливо ждать, а потом собирать осколки, потому что ничем, кроме очередного потока слез, это «воссоединение семьи» закончиться не может.

Глава 95

Джек Каллахан взглянул на жену. От нее веяло нешуточной силой. Мэри всегда казалась сильнее его самого, но только после ее сердечного приступа он по-настоящему понял, какую замечательную женщину завоевал много лет назад.

Теперь он стал свидетелем того, как мучается жена. Мэри схоронила своего ребенка, такого никакой матери не пожелаешь. Дети должны хоронить родителей, а не наоборот. К тому же ее расстраивало то, что Габби вертится вокруг матери, как ручная собачонка.

— Это долго не протянется, Мэри. Ты знаешь Синтию не хуже, чем я. Эта дрянь в очередной раз надует Габби, и внучка увидит, кому доверилась.

Мэри сокрушенно покачала головой. Если бы только в этом было дело! Она помнила, каким взглядом Синтия смотрела на внучку. Она и сама чувствовала нечто похожее много лет назад. Все то горе, которое Синтия принесла близким, все те ошибки, которые она совершила, в глазах новорожденной малышки ничего не значили. Старшая дочь рассматривала Чери в качестве чистого листа бумаги, на котором можно писать все, что заблагорассудится, нового холста, на котором можно рисовать красками все, что захочешь. Синтия не отпустит этого ребенка — по крайней мере, до тех пор, пока не испортит малышке жизнь.

Мэри тревожили подобного рода предчувствия еще тогда, когда Синтия родила Габби, а потом Джеймса-младшего. Старшая дочь хочет получить второй, вернее, третий шанс. Быть бабушкой — это все равно, что стать матерью без родовых мук. Господь Бог вручает вам готовенького ребенка. В определенном смысле внуки даже любимее собственных детей, так как их родили ваши дети.