Гейши. История, традиции, тайны - Джозеф Бекер

Пока квартал находился в Мотоёсивара, «деятельность» его происходила исключительно в дневное время, но на 9-й день 10-го месяца 2-го года Мэйрэки (24 ноября 1656) Иситани Сёгэн (матибугё) дал разрешение переместить публичные дома на нынешнее место и одновременно с этим санкционировал их работу и в ночные часы.

Это оказалось очень удобным для посетителей, которые предпочитали сохранять свое инкогнито, и поток дневных гостей постепенно сошел на нет. В дальнейшем почти все стали посещать Ёсивара исключительно после наступления темноты. Поскольку публичные дома стали работать и днем и ночью, гонорары куртизанок (агэдай) разделились на «дневные» и «ночные». Эти гонорары были известны как катасимаи (половинный ангажемент). Когда «дневные» часы заканчивались, перед каждым публичным домом вывешивался большой фонарь (андо), чем обозначалось отличие «дня» от «ночи». «Добо гоэн ихонкои» сообщает, что причина, по которой работа публичного дома в ночные часы в период Тэнна (1681—1684) была запрещена, заключалась в том, что буквально перед этим закончилась кровопролитная междоусобица. Позже, сначала только для Ёсивара, запрет был снят, и постепенно все публичные дома начали функционировать и по ночам. В Ёсивара, например (как и в других кварталах), дневная работа приобрела совершенно условные формы, поскольку при свете дня количество клиентов было минимальным.

В «Ёсивара тайдзэн» отмечается: «День» продолжался с полудня до 15.00, «ночь» — с 17.00 до 22.00. Несомненно, обнаружив, что 22.00 слишком рано для закрытия заведений, некто нашел гениальное решение. И теперь сторожа ударяли в свои хёсиги (деревянные колотушки), обозначая 22.00, когда на самом деле храмовый колокол отбивал полночь. Отсюда произошли выражения «настоящие 22.00» и «номинальные 22.00».

С наступлением сумерек перед домашним алтарем (камидана) звонили в маленький колокольчик (судзу) и в мисэ (клетки) появлялись юдзё, а синдзо этого дома начинали наигрывать на сямисэнах мелодию сугагаки. Такой обычай, похоже, сохранился с тех времен, когда проститутки были искусны в танцах и пении.

В «Ёсивара тайдзэн» сообщается, что во времена Мото- ёсивара под аккомпанемент сугагаки исполнялись и короткие песни. Вот несколько примеров:

Ива, раздвоенная ива у дороги!

Попрошу, скажи, склонишь ли ты свои ветви,

раскачиваясь на ветру?

Думаю, к своему любимому!

Кто он, что сломал твою ветку, ива,

тихим весенним днем?

Это кавалер на белом коне.

Исполнение таких песен продолжалось и после переезда Ёсивара на новое место, но постепенно к исходу эпохи Кансэй (1789—1801) прекратилось. Песни немного отличались друг от друга, в зависимости от дома, но со временем они упростились, унифицировались и исчезли совсем, а на сямисэнах стали играть гейши, принадлежащие домам, превратив все в чистую формальность. С приходом же эры Мэйдзи (1868—1912) забросили и сямисэны.

В книге «Нисики-но ура», написанной Кёдэном (Санто Кёдэн (1761—1816) и опубликованной в 1791 году, в уста фурисин вложены следующие слова: «Кто отвечал за сямисэн прошлой ночью? Косимото (маленькая служанка) жаловалась, что не могла найти бати (плектр)».

Так произошло оттого, что исполнение сугагаки каждый вечер входило в обязанности синдзо и они занимались этим по очереди. Вплоть до периода Анъэй (1772—1781) синдзо также исполняли нагаута или бунгобуси, аккомпанируя себе на кото или сямисэне, и, если синдзо была достаточно искусна, обитатели соседних домов выходили на улицу, чтобы послушать ее. Этот обычай не имел повсеместного распространения и был принят лишь в отдельных домах.

Сейчас перед появлением юдзё в клетках гю ударяет связкой деревянных бирок (гэсокуфуда) об пол и одновременно хлопает открытой ладонью по дверному косяку, имитируя при этом крысиный писк. Этот магический ритуал исполняется теперь взамен пения сугагаки прежних времен. Собственно, песни-сугагаки и произошли, скорее всего, от пьес для кото, потому что термин «сугагаки» означает исполнение определенных пьес на кото безо всякого пения. В далекие времена некий слепой музыкант попытался переложить для сямисэна пьесы, ранее исполняемые только на кото, и это прижилось в Ёсивара в виде сугагаки.

В период Гэнроку (1688—1704) в соответствии со вкусами светского общества в моду вошли Ниагари сугагаки, Эдо сугагаки и Санья сугагаки.

В одной из песен киёмото[1 Ки ё м о т о — вид музыкально-драматического сказа. (Примеч. пер.)], под названием «Хокусю», упоминается о сугагаки в связи с образным описанием периода процветания Ёсивара.

Дайдзинмаи-но кото (Танцы богатых кутил)

Эти танцы были особенно популярны в Ёсивара в годы Сётоку (1711—1716). Песни, которые исполнялись в качестве аккомпанемента к этим танцам, говорят, были сочинены комическим актером по имени Накамура Китибэй (широко известным как Нисибан или Нисюбан). Этот Китибэй, будучи искусным исполнителем коута (легкомысленные песни), часто приглашался богатыми людьми на пирушки и развлекал их своими песнями и танцами столь успешно, что стал очень популярен. Однако, согласно одному песенному сборнику, эти песни сочинил человек по имени Сэйсай, но поскольку там же утверждается, что произошло это в годы Гэмбун (1736—1741), то вопрос об авторстве остается открытым. Если эти баллады были действительно написаны в годы Гэнроку (1688—1704) и Сётоку (1711—1714), то непонятно, как в них появились имена Кибун и Нарамо[2 Кибун, Н а р а м о — богатые кутилы.].

Кое-кто считает эти баллады плодом творчества самого Кибуна[3 Кинокуния Бундзаэмон. (Примеч. пер.)] на основании того, что там упоминается его имя, но это выглядит весьма сомнительным. Вряд ли бы он писал песни о себе самом!

Как бы то ни было, мы оставляем споры над заплесневелыми документами и старыми книгами собирателям древностей и остановимся на констатации того факта, что баллады в том или ином виде существуют и что кто-то их действительно сочинил. Следующие отрывки из «Дайдзинмаи косё» могут дать некоторое представление об этих песнях, но нужно иметь в виду, что в силу вульгарности и двусмысленности оригинального текста и невозможности изложить его понятным английским языком предлагаемый перевод является достаточно вольным.

Сокровища Ёсивара скрыты за подкладкой паланкина. Проезжая по Симмати, Агэятё, Укихаси, Комура и Яцухаси и попадая на улицы Ситая, ты видишь небольшой вишневый храм Тоэйдзан (парк Уэно) и храм Торатэн в Кинрюдзан (храм Асакуса). То, чем здесь восхищаются, — это длинное струящееся хаори (вид одежды) Кохэйбо. Ты знаешь, Конфуций говорил: ха! ха! кто бы нас ни почитал, ха! ха! окажется в грешном месте, хо! хо! (Хор: «Хо-хо-хон, хо-хо- хон-нон, хо-хон-ё хо-хон-ё-но нотамаваку-ва, сото сэнъя сото сэнъя ариятин на».)