Возрождение - Стивен Кинг

Он подвел меня к небольшому сараю, вытащил связку ключей и открыл дверь. Я думал, что внутри будет жарко — однако там было так же прохладно, как и в большом доме. По левой стороне сарая тянулся верстак, на котором стояли несколько ноутбуков и один «Мак». На мониторах крутился скринсейвер: бесконечно галопирующие кони. Перед «Маком» стояло кресло, эргономичное и явно недешевое.

Справа стояли полки, уставленные коробками, похожими на посеребренные сигаретные блоки… только сигаретные блоки не гудят, как усилители в режиме ожидания. На полу стояла еще одна коробка, зеленого цвета, размером с отельный мини-холодильник. На коробке стоял монитор. Джейкобс мягко хлопнул в ладоши, и монитор зажегся. По нему побежали разноцветные столбики — красные, синие и зеленые. Они поднимались и опускались будто бы в такт дыханию. С точки зрения развлекательной ценности — не чета «Большому Брату».

— Так вот где вы работаете?

— Да.

— А где оборудование? Где инструменты?

Он указал сначала на «Мак», затем на монитор.

— Там и там. Но самое главное… — Он приставил палец к виску, словно пистолет. – Тут. Ты сейчас находишься в самой продвинутой в мире электронной лаборатории. Мои здешние открытия затмевают все сделанное Эдисоном в Менло-Парке. Они могли бы изменить мир.

«Вот только к лучшему ли?», — подумал я. Мне не нравился тот мечтательный взгляд первооткрывателя, которым он окидывал это полупустое помещение. Но и бредом его заявления я считать не мог: в посеребренных блоках и зеленой коробке таилась какая-то сила. Я будто бы стоял рядом с работающей на полную катушку электростанцией, да так близко, что можно было почувствовать, как в зубных пломбах играют шальные вольты.

— Сейчас я генерирую электричество посредством геотермики. – Джейкобс похлопал по зеленой коробке. – Это геосинхронный генератор. К нему подведена трубка, диаметром не больше, чем на молокозаводе средних размеров. И все же, трудясь вполсилы, эта машинка выдает достаточно сверхнагретого пара, чтобы обеспечить электричеством не только «Латчес», но и всю Гудзонскую долину. А на полной мощности она может вскипятить целый водоносный пласт, словно воду в чайнике. Правда, это все равно что рубить сук, на котором сидишь. – Джейкобс весело рассмеялся.

— Это невозможно, — сказал я. Но ведь удалять мозговые опухоли и сращивать позвоночники с помощью святых колец тоже вроде как невозможно.

— Уверяю тебя, Джейми, что это не так. С генератором чуть побольше этого, — а все детали для него можно заказать по почте, — я мог бы осветить все Восточное побережье, — спокойно, без хвастовства, сказал Джейкобс. – И я не делаю этого только потому, что производство энергии меня не интересует. Пусть мир потонет в собственных отходах; по мне так он большего и не заслуживает. Для моих же целей геотермика – тупиковый вариант. – Джейкобс задумчиво уставился на бегущих по экрану компьютера лошадей. – Я ожидал большего от этого места, особенно летом, когда… В общем, неважно.

— И все это работает не на электричестве в его сегодняшнем понимании?

— Нет, конечно. – Джейкобс смерил меня взглядом, полным веселого презрения.

— Значит, на тайном электричестве.

— Именно. Так я его называю.

— На том самом, которого за все эти годы после Скрибония так никто и не обнаружил. Кроме вас. Священника, мастерившего на досуге игрушки на батарейках.

— Да нет, о нем знают. Или знали. В своем трактате «De Vermis Mysteriis», написанном под конец пятнадцатого века, Людвиг Принн упоминает о нем. Он называет его potestas magnum universum, то есть силой, которая движет вселенной. Принн тут цитирует Скрибония. С тех пор как я покинул Харлоу, я посвятил свою жизнь potestas universum, ее поискам и обузданию.

Мне бы очень хотелось верить в его невменяемость, но исцеления и те странные трехмерные портреты, которые он создавал в Талсе, говорили об обратном. Может быть, самым важным было то, соврал он или нет насчет отправки на покой Ч. Дэнни Джейкобса. Если он покончил с чудесными исцелениями, то моя миссия выполнена. Так ведь?

— Чтобы понять, как мне удалось так далеко продвинуться и открыть столько нового в одиночку, — начал вещать Джейкобс, — ты должен признать, что во многих смыслах наука так же капризна, как модная индустрия. Испытание «Тринити» в Уайт-Сэндс произошло в 1945. Четыре года спустя русские взорвали свою первую атомную бомбу под Семипалатинском. В 1951 в Арко, штат Айдахо, впервые произвели электричество путем ядерного деления. В последующие полвека электричество превратилось в некрасивую подружку невесты, а ядерная энергия – в прекрасную виновницу торжества, по которой все вздыхают. Скоро дурнушкой станет деление ядра, а красавицей – синтез. Что до исследований самого электричества, то гранты и дотации иссякли. И, что еще важнее, иссяк интерес. Сегодня электричество считается древностью, несмотря на то, что любой современный источник энергии должен быть преобразован в амперы и вольты.

Мой лектор потихоньку приходил в ярость.

— Несмотря на его огромную способность лечить и убивать, несмотря на те изменения, которое оно внесло в жизнь каждого человека на этой планете и несмотря на то, что оно по-прежнему остается загадкой, научные исследования в сфере электричества удостаиваются добродушно-презрительного отношения! Вот нейтроны – это да! А электричество скучно, эдакая запыленная кладовка, из которой уже давно вынесено все ценное, и в которой остался один лишь мусор. Но кладовка не пуста: там, сзади, есть потайная дверь, которая ведет в комнаты, доселе почти никем не виданные, полные вещей неземной красоты. И комнатам этим несть числа.

— Чарли, вы начинаете меня пугать, — хотел я сказать полушутливым тоном, но получилось на редкость серьезно.

Не обратив на меня внимания, он захромал от верстака к полкам и обратно, уставившись в пол. Каждый раз, проходя мимо зеленой коробки, он дотрагивался до нее, словно хотел удостовериться, что она никуда не делась.

— Да, некоторые побывали в тех комнатах – я не первый. К примеру, Скрибоний. Или Принн. Но большинство, как и я, оставили свои открытия при себе. Ведь мощь их необъятна. Непостижима. Ядерная энергия? Ха! Нелепая шутка! – Он коснулся зеленой коробки. – При наличии достаточно мощного источника питания эта штучка низведет ядерную энергию до уровня детского пистолетика.

Жалко, что я не принес с собой лимонад, потому что в горле у меня пересохло. Мне пришлось прокашляться, чтобы выдавить хоть слово.

— Чарли, допустим, что ваш рассказ — правда. Но вы хоть понимаете, с чем имеете дело? Как все это работает?

— Хороший вопрос. Но у меня есть встречный. А ты понимаешь, что происходит, когда ты включаешь свет? Сможешь перечислить ту цепочку событий, которая приводит к изгнанию тьмы из комнаты?

— Нет.

— Ты хотя бы знаешь, замыкается контакт по мановению твоего пальца или размыкается?

— Понятия не имею.

— Но это не мешает тебе включать свет, правда? Или подсоединять электрогитару к усилителю?

— Верно, но я никогда не подключал гитару к усилку, способному осветить все Восточное побережье.

Он посмотрел на меня так подозрительно и злобно, что пахнуло паранойей.

— Не понимаю, о чем ты. Потрудись объяснить.

Кажется, он действительно не понимал, и в этом-то и заключалось самое страшное.

— Неважно. – Я остановил его, придержав за плечо, и ждал, пока он на меня не посмотрит. Но даже когда он уставился мне в лицо, он, казалось, смотрел сквозь меня.

— Чарли, если с исцелениями вы покончили, и если вас не волнуют проблемы энергетики, то чего вы хотите?

Поначалу он не ответил. Казалось, он вошел в транс. Затем, сбросив мою руку со своего плеча, он снова заходил туда-сюда и вернулся к лекторскому тону.

— Устройства-проводники – те, которые я использовал на людях, — прошли несколько этапов. В излечении Хью Йейтса от глухоты я задействовал большие кольца, покрытые золотом и палладием. Сегодня они комичны в своей старомодности, эдакие видеокассеты в эпоху интернет-закачек. В твоем случае наушники были уже поменьше и помощнее. К тому времени как ты явился ко мне со своей героиновой зависимостью, я заменил палладий осмием. Осмий стоил меньше, — что важно для стесненного в средствах человека, каким я тогда был, — и наушники доказали свою эффективность, но для сеансов исцелений они не слишком подходили, правда? Разве Иисус носил наушники?

— Наверное, нет, — ответил я, — но и обручальных колец он тоже не носил, будучи холостяком.

Джейкобс пропустил это мимо ушей, расхаживая взад-вперед, словно заключенный по камере. Или какой-нибудь юродивый в большом городе, с его рассказами о ЦРУ, всемирном еврейском заговоре или тайнах розенкрейцеров.

— Поэтому я и вернулся к кольцам, сочинив к ним историю, чтобы они… пришлись по вкусу моей пастве.