Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Посидели, поболтали о том, о сём, и я приступил к делу, ради которого пришёл в этот раз:

— Вчера я разговаривал с батей, он рассказывал как его заворожила цыганка и выманила все деньги. Вот мне стало интересно: а восприимчив ли к внушению я?

— Мне и самому это интересно, но видишь ли, есть законодательные ограничения применения гипноза.

— Ну что Вы, Борис Иванович! Во-первых, я Вас сам прошу. Во-вторых, сеанс проведём чисто из любопытства, а самое главное — мы же никому об этом не скажем, правда?

Борис Иванович задумался. Он подвигал письменные приборы на столе, покрутил в пальцах небольшую расписную матрёшку, передвинул её на край. Посмотрел на меня и вздохнул:

— Ладно, Юра. Раз ты просишь, проведу гипнотический сеанс, проведу. Устраивайся поудобнее, спинка у кресла мягкая, о неё приятно опереться спиной.

Мне действительно захотелось откинуться на спинку, что я и сделал. Руки удобно расположились на подлокотниках, ноги вольно и расслабленно вытянулись вперёд. Взгляд непроизвольно прилип к матрёшке, слегка качающейся от пальца врача. Стало лениво, спокойно и свободно: куда-то схлынули все проблемы, что одолевали меня последнее время. Впрочем, это чувства моего тела, вернее тела Юрия Боброва. Другая часть, то что именуется душой, со спокойным любопытством наблюдала за происходящим. Врач куда-то исчез, и в его кресле появилась цыганка, вся такая колоритная, словно из ансамбля «Ромэн»76. Цыганка печально и просительно улыбается:

— Юра, я добрая-предобрая, бедная и несчастная цыганка. Я нуждаюсь в деньгах, а ты, как добрый мальчик, должен мне их отдать. Отдашь?

Губы шевелятся сами собой:

— Если хочешь, я тебе оплачу обед в столовой. А ещё я могу помочь тебе устроиться на работу. Хочешь работать?

— Тебе жалко денег для бедной цыганки и её детей? Дай хоть немного.

— Бедная, говоришь? У тебя на шее и в ушах одного золота на пятьсот рублей.

Юрий Бобров чувствует поддержку меня-души и не поддаётся нажиму.

Миг, и цыганка превращается в маму. Мама ласково мне кивает и мягко спрашивает:

— Юра, говорят что ты близок с Ириной Сергеевной. Это правда?

Я-душа мягко касается плеча меня-тела, Юрий Бобров внутренне усмехается, никак не проявляя эмоций, и отрешённым голосом отвечает:

— Мама, можешь ни о чём не волноваться. Я её ученик, а она учительница.

Прекрасный ответ! Обтекаемый и в то же время всеобъемлющий. И всё же: как хорошо, что у Юрия в подсознание забита высокая нравственность советского человека. Юра влюблён в Ирину Сергеевну, но признаться в этом? Ни за что!

— Юра, сейчас ты проснёшься и будешь чувствовать себя бодрым и свежим. Вопрос о Ирине Сергеевне ты уже забыл.

Мама исчезает. Борис Иванович берёт матрёшку в кулак, и наша разобщённость с Юрием исчезает.

— Как себя чувствуешь, Юрий?

— Как будто бездельничал целую неделю!

— Это прекрасно. Помнишь, какие вопросы я тебе задавал?

— Как Вы? Тут была цыганка…

— Это было наваждение.

— Вот как? Здорово у Вас получилось. Я давно хотел спросить, Борис Иванович, только не обижайтесь, если вопрос неловкий…

— Спрашивай, Юра.

— А не мелковато ли для Вас быть простым главврачом маленькой больнички?

— Хм… Ты заслуживаешь откровенного ответа, Юрий. Но то что я скажу должно остаться между нами.

Молча киваю головой.

— Не так давно эта должность была пиком моей карьеры как врача, так и администратора. Но… — Борис Иванович улыбается широко и как-то хулигански — В счастливый для меня час ты сломал ногу. Не обижайся, но твоя неудача обернулась удачей и не только для меня. Кандидатскую диссертацию о внедрении новых ортопедических средств… всего того что ты предложил, а я теперь совершенствую, практически написана. Я уже оформил соискательство не где-нибудь, а в Курганском научно-исследовательском институте экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии. Я даже удостоился беседы с самим Гавриилом Абрамовичем Илизаровым, который одобрил наши творения и обещал принять их для апробации в своём институте.

Борис Иванович ненадолго замолчал и смущённо улыбнулся:

— Извини, что я тебя не известил об этом, ты был в отъезде.

— Папа говорил мне. Вы же не забыли пригласить его и Давида Иосифовича. Я счастлив, что перед Вами открывается научная карьера. Кстати об ортопедических приспособлениях: я сейчас обдумываю пневматический привод для ступни, вскоре представлю Вам. А теперь, если не возражаете, я побегу. Дела!

— До свидания Юрий! — врач поднялся из-за стола и пожал мне руку — Заходи в любой момент, по поводу и без повода, на работу и домой. Я всегда рад тебя видеть.

Отчим за пятнадцать лет работы в АТЭП привык ездить на работу на закреплённой за ним машине. Это очень удобно: вечером приехал домой, иногда попутно привезя какие-то подобранные по пути доски, полезные железяки или ещё что-то нужное в хозяйстве. А с утра, не торопясь, прогреваешь машину, да и двигаешь прямиком к месту погрузки: путевой лист выписан заранее, с вечера.

С тех пор, как Владимир Алексеевич стал заведующим швейным цехом, на работу он вынужден ходить пешком. Но завцеха не может постоянно сидеть на одном месте: вечно ему приходится искать, выбивать, получать различное оборудование, материалы, инструменты. Что-то он получал через Оптовую базу, ворота которой были ровно напротив главного въезда в АТЭП, что-то приходило по железной дороге, но это опять же на территорию Оптовой базы или на элеватор, что тоже в шаговой доступности. Но иногда приходилось ездить в Ленинское, в Кустанай, Челябинск, Кокчетав, Курган… В общем, Владимир Алексеевич озаботился личным транспортом. С одной стороны, он бы удовлетворился мотоциклом. «Иж» или «Урал» его вполне бы устроил, но ведь год состоит не только из лета, но и из весны, зимы и осени, когда ехать приходится по морозу, или, что ещё хуже, под мокрым снегом или холодным дождём. В общем, приходится думать об автомобиле. Тут следует отметить, что личный автомобиль с одной стороны был большим дефицитом, а с другой — предметом роскоши. То есть, машину купить было трудно, но ведь и кататься на ней каждый день никто не собирался. Личную машину выводили из гаража по особым случаям: для поездок в гости, выезда на природу — по грибы-ягоды, на купание, в райцентр или город. Ну, ещё может отвезти заболевшего родственника или соседа в больницу, или жену в роддом, а всё остальное время машина отдыхает в гараже, теша самолюбие хозяина и вызывая зависть знакомых.

Но бате машина нужна была для служебных поездок, поэтому он пошел к доброму знакомцу, выдвинувшему его на должность завцеха, к главному инженеру АТЭП.

— Заходи, Владимир Алексеевич. По делу?

— Как сказать, Давид Иосифович. С одной стороны по делу, а с другой и не знаю. Ты уж, Давид Иосифович, послушай и вынеси решение.

— Очень интересно. Ну, слушаю.

— Мне часто приходится ездить по делам цеха, и каждый раз гонять со мной автобус или грузовик неправильно. Моторесурс и ресурс ходовой, он не бесконечный. Хочу просить у вас какую-нибудь колымагу, мало ли, что-то завалялось?

Давид Иосифович задумался. С одной стороны, просьба завцеха обоснованная, действительно ему приходится мотаться в разные, подчас очень отдалённые места. Но, с другой стороны, дашь одному завцеха машину, другие взовьются: они что, рыжие? Владимир Алексеевич сидел на своём месте, стараясь не мешать руководству решать возникший ребус, но внимательно отслеживая следы движения мысли на лице начальника. Наконец инженер пришел к компромиссу:

— Слушай, Владимир Алексеевич, а если я тебе отдам машинку не на ходу, ты её сам и доведёшь до ума? Сам понимаешь, новой-то машины у нас нет, и не предвидится.

— Чего ж не довести, доведу. Было бы что доводить, а руки и голова имеются, приложу как надо.

— Ну, тогда отдам тебе ГАЗ-67, он довольно крепкий, а движок возьмёшь с ГАЗ-51 покойного Вовки Ряписова, там движок только и остался целым.