Том 7. Натаска Ромки. Глаза земли - Михаил Пришвин

Требуется достоинство вещи и больше ничего.

Когда самому хорошо

Сегодня после теплого небольшого утреннего дождя так чудесно в природе и так хочется писать! И так нужно писать, именно когда самому хорошо, иначе непременно поведет перо на сомнение или на какую-нибудь дрянь.

Мне кажется, что когда самому хорошо, тогда и явится из-под пера что-нибудь свое и новое, а то будет или пессимизм, или перепевы.

Семя жизни

Молча в недрах народа, как в недрах земли с семенами и саженцами, происходит переработка брошенных в революцию идей, и что взращивается, что отбрасывается.

Писатель должен очень бояться своих сочинений на заданную тему, – жизнь заставит всех обратить на себя внимание.

План

Откуда берется «ум» в моих произведениях, если мне нужно бывает каждый раз отказываться от своего «ума»? И вообще человек умный, конечно, всегда имеет какой-нибудь план, им продуманный.

В больших переживаниях этот продуманный план по закону жизни (вот именно, не случайно!) надо отбросить и довериться тому, что дается как бы случаем.

И вот в этом доверии высшему, чем свой план, исчезает «свой ум». Но в этой вере, как необходимы леса при постройке, я считаю необходимостью свой план.

Почему-то когда без ружья в лес идешь, то дичь так и валит на тебя, а как вооружился и пошел с целью – нет ничего, и если добудешь, то с большим трудом: себе дороже. Все легко идет, хорошо, весело. Но только заберешь в голову «план» – все от тебя уклоняется. Отсюда, наверно, и пошел разговор о том, что дуракам счастье.

У меня в голове так много планов, что пришлось взять в план самого дурака и, показывая всем его, как знамя, оборонять свой план. Огромной удачей в этом смысле была охота, которой я занялся от «большого ума».

Я всю затею с дачей вел для одиночества: такой был план, и я бы в обморок упал, если бы мне весной сказали, что в моем доме бок о бок будет летом жить другая семья. Таков был план, а жизнь показала обратное: семья эта живет, и мне от нее только лучше.

В этом-то и есть мудрость в устройстве жизни, что план планом, а в то же время во всякий момент надо быть готовым план этот бросить.

Мой сад

Обтяпал двадцать кустов черной смородины, и когда устал, то почувствовал обман мечты, завлекающей делать сад. Будь у меня земля в то время, когда зарождалась эта мечта, и выйди я тогда на эту работу, я был бы отличным садовником. Но сада у меня не было, я стал работать над словом и вырастил сад из слов такой большой, что в нем тысячи гуляют и миллионы пройдут в нем.

Теперь вся эта работа тяпкой в сравнении с тем, как я работаю над словами возле той же мечты, представляется ничтожной. Дивный пример какого-то поведения.

Взял бы и сказал людям и дал бы им простое средство в руки, а вот пойди и скажи! Нужно целую вселенную в себе самом открыть, чтобы сказать эти простые слова. Чувствуешь про себя мысль, знаешь, а сказать не можешь.

И такая вся природа: все знает, а сказать должен человек.

Марс

Восхищаясь колхозной обработкой полей, исключающей прежнюю чересполосицу, восхищаясь грамотностью мужиков, тракторами, комбайнами, Н. Н. сказал:

– Созданы все предпосылки, чтобы на Марс полететь!

При мысли о Марсе лицо его стало таким довольным, как у собаки, почуявшей лакомый кусок.

– Ну, а если долетим, – сказали мы, – дальше-то что?

– Дальше! – воскликнул он с полным счастьем в голосе, – дальше уж и некуда!

Последние слова были сказаны с сознанием достижения полного счастья и решения всех человеческих вопросов.

Гармония

Свобода и есть то чувство гармонии, с которым мастер выходит на работу. Теоретически же гармония есть способность, врожденная человеку, распределять вещи в пространстве и времени.

Кредо

Почему я все пишу о животных, о цветах, о лесах, о природе? Многие говорят, что я ограничиваю свой талант, выключая свое внимание к самому человеку.

А пишу я о природе потому, что хочу о хорошем писать, о душах живых, а не мертвых. Но, видимо, талант мой невелик, потому что если о живых людях напишу хорошо, то говорят: «Неправдоподобно!» Не верят, что есть такое добро среди людей.

Если же станешь писать о мертвых человеческих душах, как Гоголь, то хотя и признают реалистом, но это признание самому мне не дает отрады.

И вот мое открытие: когда свое же человеческое, столь мне знакомое, столь мне привычное добро найдешь у животных, верят все, все хвалят и благодарят, радуются.

И так я нашел себе любимое дело: искать и открывать в природе прекрасные стороны души человеческой.

Обобщение

Сделав вывод, человек кончает с вниманием к частному, как творческое существо он прекращает себя и делается орудием. Но дерево жизни производит все новые и новые слои древесины, и в этом прогресс.

Нужно победить войну, и это должно свершиться, как в древе жизни: образоваться новый слой древесины.

…«А вообще…» – и делается вывод. Нет, будьте осторожны, подождите делать вывод, помните, что, сделав вывод, вы с чем-то кончаете, что вывод в отношении нашего внимания к чему-то, нашего ожидания от чего-то, нашей веры, надежды, любви есть то же, что смерть. В живой творческой жизни по пути к бессмертию нет никаких «вообще», и даже у мертвых появляется лицо, и так мертвецы воскресают.

На высоких горах ничего не растет, но зато оттуда далеко видно.

…Мы теперь хорошо научились (и спасибо учителям) не делать заключений о целом по частному случаю. Встречаясь с какой-нибудь гадостью, мы обходим ее, как навоз, предоставляя времени обратить его в полезное удобрение, и говорим: «Это надо пережить».

Первый глаз

Хорошо бывает забыться в лесу, в поле, на улице и вдруг вернуться к действительности. Тогда в первый момент кажется, будто застал мир, как он живет без тебя.

Но можно думать – это не жизнь врасплох застаешь, а самого себя узнаешь, каков ты есть, когда смотришь на мир своим собственным первым глазом, как первый человек, вступивший на новую землю.

Вот эта способность заставать мир без себя или чувствовать иногда себя первым на новой земле, вероятно, и есть все, чем обогащает художник культуру.

Гёте сказал

Гёте где-то сказал, что простой человек в своем неясном устремлении всегда прав. Гётевский простой человек есть чувство своего личного первенства, как самый корень жизни, и зерно этого первенства свойственно каждому.

«Ракетный снаряд»

Этот литератор похож на ракетный снаряд: стремительно выпускает из себя свой собственный дух и сам летит неизвестно куда. Начнет с одного, кончит совершенно другим и, закончив речь, сам себе очень наивно удивляется: вот куда я прилетел! и право, товарищи, сейчас не могу разобраться.

этика социализма

Этика социализма в том, чтобы маленькому вдунуть душу большого.

Молодым

Паустовский написал повесть «Преодоление времени», под чеховскую «Степь». Опыт очень интересный: внимательное разглядывание мелочей жизни в добром расположении к человеку, оказывается, дает материал, который писатель может преподать читателю почти без всякого обмана.

Можно сюжетом объединить предметы, а можно просто любовью родной земли и людей, как сделал это Чехов в «Степи». Паустовский это и подхватил у Чехова.

Не на сюжете надо стоять, конечно, но сюжетом надо пользоваться.

Вот хорошо бы об этом написать, с целью показать молодым возможность всякой литературы, независимой от сюжета.

Натурализм

Натурализм в искусстве я раньше понимал как известное отношение художника к натуре или как дробь, в которой числитель – субъект (художник) очень маленький, а знаменатель – объект (натура) очень большой.

Но есть и такое понимание натурализма, как явления, связанного с развитием естествознания (дарвинизм и т. п.): не натурализм, а скорее биологизм.

Мастера жизни

Один человек жизнь и счастье свое отдает в борьбе за правило или метод, а другой в поисках счастья борется со всякими привычками.

Есть мастер такой: кует железо людям на руки и привешивает замки на уста. И люди называют кандалы свои привычками.

И есть мастер на то, чтобы привычки у людей разбивать.

Отвлеченная мысль

Отвлеченная мысль уходит, а частности остаются в отчаянии и страданиях оттого, что их не взяли с собой. Почему же и вправду их не взяли? Почему отвлеченная мысль никогда не берет с собой всего и непременно оставляет малых, обойденных, обиженных? Не та ли самая обида, какую испытывают в творчестве природы миллионы брошенных и не имеющих возможности прорасти всяких семян? Не есть ли и адская борьба за существование последствием такого творчества?