Псы войны - Антон Первушин

Закончив с периметром, офицеры во главе с капитаном Верлиновым занялись средствами связи и оперативного управления. Натянули два тента и поставили штабную палатку. В вязком сыром сумраке загорались дисплеи и подсветка шкал. Верлинов самолично выстрелил из арбалета, отправляя стрелу с фиксатором антенны на вершину одинокой сосны, промахнулся, проиграл тем самым пари и, нацепив «кошки», полез на дерево под смешки сослуживцев.

Наконец связь была установлена и опробована. Прибывший Звягин сел на складной стульчик внутри штабной палатки, выпил чашку горячего кофе, расстелил карту, взял телефонную трубку, услужливо поданную капитаном Кореневым, и начал обзванивать командиров взводов. С принятием плана «Толпа» нагрузка на старших офицеров батальона заметно возросла – теперь подполковник выполнял ещё и обязанности своего заместителя и начштаба Боярова, оставшегося в Змеевке, чтобы подготовить тыловые подразделения к отправке и начать операцию «заметания следов» – то есть по списку уничтожать любые свидетельства того, что в деревне на Мёртвых озёрах кто-то несколько месяцев жил и трудился. Работы на этом фронте было невпроворот, и неизвестно ещё, кому досталась более простая задача: подполковнику Звягину, руководившему «Толпой», или майору Боярову, которому предстояло вычистить «авгиевы конюшни», включая сбор окурков и утилизацию биотуалетов…

Выбирать «языка» не было времени. Потому взяли первого попавшегося.

Получив приказ от Виноградова, Тихонов и Хутчиш, дежурившие в съёмной квартире на Майской набережной, переглянулись, молча поднялись, молча надели куртки и молча отправились на охоту.

Автобусы, доставившие утром отряды вероломных захватчиков, давно вернулись в парк, а потому офицеры Сил самообороны Биармии, сменившиеся после дежурства, добирались до городских квартир своим ходом: на общественном транспорте или пешком. Это было серьёзной ошибкой со стороны тех, кто планировал операцию по захвату острова, но если вдуматься, разве могли они ожидать нападения со своей стороны реки?..

Двум разведчикам из батальона «Икс» пришлось подождать восемь минут. На мосту появилась группа биармов в камуфляжной форме, которые, шумно и весело переговариваясь, возвращались с первого дежурства.

Разведчики услышали отдельные реплики:

– …А ему, млин, говорю: «Ты подумай, а пальнуть всегда успеешь». Он на меня, млин, посмотрел и лапки кверху…

– …Ну как сегодня этих придурков истребитель разогнал… Прыснули, как тараканы! Это мощь! Это сила! Побольше бы!..

– …Ты бы видел, как Брумман обосрался! Ха-ха! «Штурмуют!» – вопит. И под стол лезет…

– …Да, папашка у него попрочнее будет…

– Контакт, – шепнул Хутчиш напарнику, едва заметным наклоном головы указывая на одного из биармов.

Тут и Тихонов заметил, что один из потенциальных «языков» потихоньку отстаёт от остальных, пожимает протянутые руки и явно намыливается свернуть не на проспект Патриотов, куда двигались остальные, а на Майскую набережную. Скорее всего, живёт поблизости.

Разведчики, стоявшие в тени зданий, двинулись за ним.

Кандидат в «языки» шёл быстро, ёжась под дождём и резкими порывами ветра, дующего с реки. Он устал после длинного и нервного дня, спешил в родной дом, к столу и тарелке горячего супа, а потому почти ничего не замечал вокруг. По сути, этот офицер представлял собой идеальный объект для нападения, и Хутчиш не стал медлить. Подав Тихонову сигнал характерным жестом, Анатолий бесшумно подбежал к биарму, обхватил его сзади левой рукой, крепко зажав нос и рот и запрокидывая ему голову. Одновременно правой стопой разведчик ударил «языка» в подколенный сгиб левой ноги, а затем правой рукой обхватил горло так, что локоть оказался под подбородком биарма. Для усиления зажима Хутчиш присел и повернулся, взваливая «языка» себе на спину.

Назывался проведённый приём «удушение локтевым сгибом» и срабатывал безотказно. Через пятнадцать секунд «язык» потерял сознание. Подошедшему следом Тихонову оставалось только подхватить его.

– Несём на квартиру, – сказал Хутчиш. – Там никто не помешает…

Когда биарм пришёл в себя (а произошло это через полчаса после нападения), он увидел, что находится в незнакомом помещении с обшарпанными стенами и плотно занавешенными окнами. Под серым потолком светилась тусклая лампочка в патроне без абажура, но «язык», лёжа на голом полу, видел её словно сквозь пелену, застилавшую глаза. Потом в поле зрения появились двое мрачных субъектов с холодными беспощадными взглядами, и офицер Сил самообороны понял, что обречён: живым его из этой комнаты не выпустят.

– Ну что, детишки, доигрались? – зловеще поинтересовался один из мрачных субъектов. – Думали, с рук сойдёт? Кто-то, видно, решил, что не в России живёт, а в Бельгии… Неправильно решил…

Биарм облизнул губы, лихорадочно вспоминая, чему его учили при прохождении спецкурса «Выживание на положении пленного» в части, касающейся поведения во время допроса, но мысли путались, сильно отвлекала боль в стянутых ремнём запястьях, а потому единственное, что он вспомнил, это был пункт первый: «Ведите себя вежливо».

– Извините, – сказал он и вновь облизал губы, – кто вы такие?

– Ишь ты, – усмехнулся мрачный субъект, – он ещё осмеливается спрашивать! А тебе не кажется, что вопросы здесь может задавать, кто угодно, но только не ты…

– Фамилия! Имя! Звание! Личный номер! – рявкнул второй мучитель.

Биарм напряг память, и та ему услужливо подсказала, что в этих вопросах нет ничего страшного – именно это и должен выяснить противник, ведущий допрос.

– Максим Ворна. Капрал Сил самообороны Биармии. Личный номер – два-четырнадцать.

– Ворна? – нахмурился первый из допрашивающих. – Это фамилия такая?

– Переделанная, наверное, – сказал второй. – Они тут все свои фамилии переделывают – мода такая пошла.

– Мода? – первый поглядел на связанного пленника. – И как тебя звали раньше?

– Воронин, – признался биарм, отведя взгляд.

– Ясненько, – первый из допрашивающих придвинулся. – Слушай меня внимательно, Максим Воронин, капрал. У нас нет времени с тобой возиться, разрабатывать по правилам. Нам нужен ваш оперативный штаб. Ты скажешь, где он, или умрёшь – вот и весь твой выбор. Отвечай быстро и не пытайся нас обмануть – мы обмана не простим.

– Я не знаю, где штаб.

– Я предупреждал, – первый из допрашивающих показал Ворне шприц. – Здесь препарат, который применяется при отлове бродячих и диких животных. Если ты будешь упираться, я введу тебе дозу, и ты испытаешь паралич. Пока это будет неопасно. Но если ты опять предпочтёшь молчать, я введу вторую дозу. И ты умрёшь. Хочешь попробовать?

– Я не знаю, где штаб.

Ни слова не добавив, первый из допрашивающих наклонился и прямо через одежду сделал укол. Ворна задёргался, но это ему не помогло.

Казалось, прошло всего несколько секунд, а пленник уже почувствовал, как замедляется сердце, как немеют конечности и мышцы груди. Воздух вокруг вдруг стал плотным и тягучим – его приходилось всасывать с усилием, но эти усилия не приносили плодов, и Ворна понял, что задыхается. При этом он оставался в полном сознании, и беспредельный ужас перед столь нелепой смертью охватил его.

Первый из допрашивающих снова показал ему шприц:

– Продолжить?

– Я не знаю, где штаб, – пролепетал Ворна. – Правда, не знаю. Нам этого не сообщали.

– Где штаб?!

– Постой, – прервал второй из допрашивающих. – Похоже, он не лжёт. Ведь ты не лжёшь?

– Нет, я не лгу, поверьте, – Ворна говорил искренне, поскольку вся наука поведения на допросах при виде шприца разом вылетела у него из головы. – Если вы федералы, то зачем мне лгать? Я вообще против захвата острова. Но меня не спрашивали. Нас не спрашивают – мы же солдаты.

– Кем ты был в советской армии? – спросил второй.

– Я лейтенант ПВО. Два года только отслужил. Попал под сокращение. А здесь деньги стабильно платят. И довольствие. Вот и согласился.

– А фамилию поменял тоже из финансовых соображений? – скептически осведомился первый.

– Да. Этническим биармам в полтора раза больше отстёгивают. А я и по внешности биарм.

– Нацики вы недобитые по внешности, – дал свою оценку первый. – Ладно, поверим для разнообразия. Итак, ты не знаешь, где находится штаб?

– Нет. Оперативный штаб – большой секрет. Все распоряжения во время операции мы получаем от вышестоящих офицеров или прямо в виде текстовых сообщений на сотовый. Сообщения шифруются. Нужно знать код, чтобы их понять.

Первый убрал шприц, но вид по-прежнему имел сомневающийся:

– Пример?

– Например, приходит сообщение: «а-один-шесть-восемнадцать». «А» означает, что распоряжение должно быть выполнено немедленно. «Один» означает перемещение, смену дислокации. «Шесть» означает уровень скрытности при перемещении, то есть максимальный. «Восемнадцать» означает квадрат острова, в который следует переместиться. Маршрут и транспорт выбираются по усмотрению. В зависимости от обстановки.