Псы войны - Антон Первушин

На этот раз хлопали куда громче и дольше. Осталось произнести тост, что Брумман и не замедлил сделать:

– Я поднимаю этот бокал за День независимости, который когда-нибудь наступит!

Дальнейшие события развивались очень стремительно. Президент ещё не успел поднести к губам бокал с шампанским, как Инга Бьярмуле вскочила из-за стола и, отшвырнув в слепой ярости стул, устремилась к чете Брумманов. Она быстро шла, выставив руки перед собой, и, подумалось, сейчас вцепится в роскошную бороду главы биармской исполнительной власти и от того полетят клочки шести, как от пса, столкнувшегося себе на беду с разъярённой кошкой.

Президентских охранников поблизости не было – Брумман, выказывая уважение к собравшейся здесь элите, оставил их за дверью. Сама элита была ошарашена и явно не готова встать на защиту своего президента. В итоге Марку Айле ничего другого не оставалось, как вскочить вслед за Ингой и кинуться ей наперерез. Однако певица остановилась в шаге от Бруммана и выкрикнула ему в лицо:

– Убийцы! Вы – убийцы детей!

Президент, побледнев, отшатнулся, и в тот же момент хлопнул выстрел.

Пуля вжикнула на столом и разбила стекло одного из панорамных окон ресторана. Гости завопили. В зал, распахнув двери, влетела охрана. Айле всё-таки добрался до Инги и крепко ухватил её за плечи. И успел увидеть небольшой пистолет в руках Инары Брумман. В глазах первой леди Биармии читалось безумие, а оружие было нацелено прямёхонько в грудь Инги. Марк сделал единственно возможное в этой ситуации: развернулся и прикрыл собой певицу. Однако пистолет рассмотреть успел. Это был «ЗИГ-Зауэр», модель «П-239». Как сказал когда-то старший оперуполномоченный Холодов, «редчайшая вещь в наших краях».

А потом набежала охрана, всё смешалось, и второй выстрел не прозвучал…

– «ЗИГ-Зауэр»?

Это было первое, что спросил Феликс Керро у своего капитана, когда они после часового разбирательства наконец-то смогли уединиться в салоне генеральской машины.

– Вы знали? – удивился Айле. – Но почему тогда я ничего не знал?

– Я догадывался, – отвечал Керро с хитрой улыбкой. – Но не знал наверняка. Итак, это был «ЗИГ-Зауэр»?

– Да… И я… не знаю теперь, что думать… как строить следствие…

– Следствие по делу об убийстве Магды Калхайно закрыто! – объявил генерал.

– Как это?

– А так. Мы знаем, кто её убил, и этого достаточно.

– Но ведь есть процедура…

– Не беспокойся, с прокуратурой и сыскарями из «убойного» я легко договорюсь. Дело закрыто.

– Инара останется безнаказанной?

– Почему же? Накажем. Но по-другому. Пойми, капитан, главное в этом деле – не преступление Инары Брумман. Главное – компромат, который мы теперь имеем на семью Брумманов. И когда придёт время, этому компромату будет дан ход.

– А когда придёт это время? – глупо спросил Айле.

– Когда вся афера с независимостью лопнет, как мыльный пузырь.

– Мне казалось… вы… за независимость…

– И правильно казалось. Так должно казаться всем окружающим, и особенно – президенту Брумману. Для того я и прекращаю дело об убийстве. Это будет ещё одно подтверждение моей лояльности. Ещё один правильный сигнал заинтересованным лицам.

– А что на самом деле?

Керро помолчал, словно бы раздумывая, стоит ли открывать капитану всю правду, и сказал так:

– Есть мнение, капитан, что история ничему и никого не учит. Так вот, я из числа хороших учеников, помню уроки истории. И я знаю, чем кончали правительства, которые добивались независимости для своих республик. Жизнь после отделения не становится лучше, и на волне народного возмущения во власть приходят другие люди с другими лозунгами. Из недавних примеров – Прибалтика, Украина, Белоруссия, Грузия… Из-за всех этих неизбежных пертурбаций страдают прежде всего силовые министерства. Такие как я лишаются званий и орденов, а порой – самой жизни. Поэтому я – за Федерацию. Пока Биармия остаётся частью России, я остаюсь при делах. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы сохранить существующий статус-кво…

– А при чём тут американцы? – решился Айле задать ещё один острый вопрос.

– Американцы – из той же серии. Переговоры с ними я веду с согласия Бруммана. И если правда о переговорах и поставках оружия станет известна Президенту России, наш Борис долго в своём кресле не продержится. И эту правду, в случае надобности, открою я… – Керро тихо засмеялся, очень довольный, торжествующий. – Как думаешь, получу я Звезду Героя за заслуги перед Отечеством?

Марку Айле очень хотелось спросить: «А что получу я?!», но он смолчал, потому что уже догадался, что может ответить Керро.

Никогда не знаешь, где и почему тебе «вставит».

Бывает достаточно одной случайно услышанной фразы, чтобы весь твой внутренний мир всколыхнулся, меняя систему оценок, восприятие, рефлексию. У капитана госбезопасности Айле опора для такого переворота готовилась давно, но последней каплей стала фраза о Звезде Героя, которую генерал Керро уже увидел у себя на груди.

Всю ночь после этого Марк не спал, сидел на балконе своей квартиры в «хрущобах». Выкурил три пачки дешёвых сигарет, перебирая в памяти услышанное и увиденное, а утром, только умывшись и побрившись, отправился в центральный офис сети магазинов «Охота-рыбалка». Погода оставляла желать лучшего: снова лил дождь, и было холодно, словно на дворе стоял октябрь, а не июнь. Однако Айле не замечал ни мерзкого климата, ни посеревшего и съёжившегося города вокруг – он шёл прямо по лужам, на лице его застыла нелепая улыбка, а в голове царила гулкая пустота. Встречный прохожий, пробегающий от дома к навесу автобусной остановки, если бы захотел, то мог бы услышать, как капитан госбезопасности бормочет себе под нос, повторяя раз за разом припев из какой-то молодёжной песенки:

Как нас вставило, как нас вставило,Как нас вставило, Боже!И так нас вставило, и сяк нас вставило,И чтоб вас так вставило тоже!

Самое смешное, что эти незамысловатые стишки как нельзя точно отражали душевное состояние Айле, которому действительно «вставило». И, судя по всему, «вставило» надолго.

В офис «Охоты-рыбалки» он вошёл решительно, хлопнув дверью. Поискал глазами работника, шагнул к застеклённому прилавку, внутри которого красовались демонстрационные образцы швейцарских ножей.

– Чем могу помочь? – приветливо улыбнулся немолодой уже работник, на бэдже которого значилось, что зовут его просто-запросто Денис.

– Мне нужен господин Ивановский, – сказал Айле, словно в омут нырнул.

Приветливая улыбка исчезла.

– Зачем он вам?

– По очень важному делу.

– В таком случае – до свидания! – отрезал Денис сурово.

– Э, нет, – сказал Айле, который уже принял решение и отступаться не собирался. – Я его увижу. Более того, вы сами приведёте его ко мне. Сейчас же. Потому что или я его увижу, или через полчаса в этом офисе будут шуровать СГБ!

– Вы угрожаете? – с подчёркнутой вежливостью осведомился работник.

– Нет, предупреждаю. И я не сумасшедший, – Марк извлёк и продемонстрировал своё служебное удостоверение. – Когда найдёте Ивановского, передайте ему, что в СГБ знают: ваша «Охота-рыбалка» – прикрытие спецоперации. Вырабатываются контрмеры. Но о них я расскажу только старшим офицерам вашего подразделения.

Денис очень убедительно хохотнул, а потом сказал, широко улыбаясь:

– Это значит, что у вас в СГБ все – сумасшедшие.

Айле похолодел, решив, что ошибся в своих подозрениях, но тут офисный работник посерьезнел и добавил проникновенно:

– Вообще-то я человек маленький. Пусть начальство разбирается, правда?

Начальство заставило подождать. Пока Денис дозвонился до нужного номера, пока переговорил, пока Ивановский добирался до офиса, прошёл час. Марк старался казаться невозмутимым, не ёрзал на предложенном стуле, сидел, как бы погрузившись в себя, и только повторял про себя одну и ту же фразу: «Как нас вставило, как нас вставило, как нас вставило, Боже!»

Стремительно вошёл Ивановский. Окинул помещение офиса быстрым цепким взглядом, прищурился на капитана, узнал и жестом пригласил следовать за собой. В кабинете директора он по-хозяйски расположился в кресле и с ходу спросил:

– Я правильно понял, вы представляете госбезопасность?

– В данном случае, – ответил Айле, – я представляю самого себя. И я хочу быть искренним с вами. А потому расскажу всё по порядку.

И он рассказал всё по порядку. Начал с поручения, которое ему дал Керро. Потом рассказал о деле депутатши Калхайно и о поездке на «Спираль». Закончил кратким описанием инцидента, произошедшего на закрытом праздновании в ресторане гостиницы «Биармия». И сразу перешёл к собственным умозаключениям.

– Я долго не мог понять, – говорил Айле, – какую роль мне уготовил генерал Керро во всей этой игре. Его объяснения, будто бы он видит во мне «преемника», не выдерживала ни малейшей критики, – он мне не дядя, не кум, не сват, даже в бане с ним ни разу не мылся – я самый обычный мент, участковый. Не складывалось у меня, но он сам объяснил. Когда сказал, что играет не за Бруммана, а за Путина. Вот и выходит: когда заговор Бруммана и американцев будет раскрыт, Керро получит орден, а я – одиночную камеру. Ведь именно на меня все контакты с американскими агентами завязаны. А это – прямая измена Родине, и карается по максимуму. Только думаю, до суда мне тоже не дожить – изобразят самоубийство. Или попытку к бегству…