Легенды и мифы Древнего Востока - Анна Овчинникова

Однако не успел Мардук заново обжиться в Эсагиле, как ему снова пришлось «паковать вещи»: сперва на страну совершил опустошительный набег царь Элама[94] , а вслед за тем явился ассирийский царь Тукульти-Нинурта и подверг Вавилон сокрушительному разгрому. Ассирийцы разграбили все, что не разграбили до этого эламиты, и увезли статую Мардука в Ашшур!

Судя по всему, золотому Владыке не очень-то понравилось в Ашшуре. Иначе как объяснить то, что вскоре после его прибытия в столице Ассирии начались смуты, закончившиеся свержением царя? Святотатец Тукульти-Нинурта был объявлен сумасшедшим, низложен и вскоре убит, а Вавилон, воспользовавшись этим, вновь обрел независимость. Новый касситский царь Адад-шум-уцур даже посадил в Ашшуре своего ставленника, однако самого важного так и не сделал — не вернул в город драгоценную статую Мардука!

Скрепя сердце пришлось вавилонянам изготовить новую статую, хотя они прекрасно понимали, что этот эрзац не заменит им прежнего золотого бога.

И вскоре дурные предчувствия полностью подтвердились: в страну опять вторглись враги — сперва ассирийцы, потом эламиты, причем последнее нашествие было самым страшным из всех пережитых вавилонянами ранее. Эламиты опустошили многие города, перебив множество людей и унеся из храмов даже статуи богов. Правда, вавилонский Мардук каким-то чудом сумел избежать новой депортации, зато враги утащили стелу с законами Хаммурапи и водрузили ее в своей столице — Сузах! Не процарствовав и года, царь Забаба-шумиддин был низложен — таков был конец касситской династии.

То, что Мардук все-таки остался в городе, вскоре вдохновило вавилонян на восстание против эламитов. Ожесточенное сопротивление захватчикам длилось три года, но потом новый царь Элама Кутер-Наххунте «смел жителей Аккада, как потопом, превратил Вавилон и его славные святилища в развалины» и увез в Элам вождя сопротивления Эллильнадинахи… а также новую статую верховного божества, оказавшуюся бессильной помочь своим восставшим почитателям.

Но — да славится великий Мардук! — в Сузах Владыке понравилось еще меньше, чем в Ашшуре.

Не иначе, как тот Мардук, что оставался в Ассирии, сговорился с тем, что оказался в Эламе, и оба воплощения бога стравили два ненавистных государства друг с другом. А пока эламиты дрались с ассирийцами так, что только клочья летели, новый предводитель вавилонян с благочестивым именем Мардук-кабит-аххешу воцарился в… Нет, не в разрушенном Вавилоне, а в Иссине.

В Ассирии же после долгой смуты пришел к власти Нинурта-тукульти-Ашшур; он процарствовал всего один год, но за это короткое время успел сделать самое главное: заключил с вавилонянами мир и вернул им того, первого золотого Мардука, увезенного когда-то в Ашшур Тукульти-Нинуртой!

Ну кто после этого усомнится в могуществе господина Эсагилы?

Вы не поверите, но подобные скептики все-таки находились.

В бурных волнах вражеских вторжений, то и дело прокатывавшихся через Вавилон, люди задавали вопросы, на которые никак не могли найти ответов. Напрасно вавилоняне писали письма илу — своему личному богу, умоляя, чтобы тот передал их просьбы великому Мардуку, — верховное божество не отвечало, и беды настигали равно как нечестивых, так и благочестивых людей.

Неудивительно, что перед концом касситской династии в Вавилонии стала пользоваться такой популярностью «Поэма о невинном страдальце». Ее герой, Шубши-мешре-Шаккан, бывший богатый придворный, разом потерял все — состояние, благоволение царя, уважение окружающих, здоровье — хотя и вел всегда самую праведную жизнь. Бедняга горько сетует на жестокую судьбу, не в силах понять, в чем он провинился перед богами:

— Только жить я начал — прошло мое время!Куда ни гляну, — злое да злое!Растут невзгоды, а истины нету!Воззвал я к богу — лик отвернул он,Взмолился богине — главы не склонила,Жрец-прорицатель не сказал о грядущем.Вещун волхователь не выяснил правды,Ясновидца спросил — и он не понял.Обряд заклинателя не отвел моей кары.

В растерянности перечисляя свои заслуги перед богами и царем, «невинный страдалец» задается вопросом: а могут ли люди понять непостижимые мысли бога?

Я славил царя, равнял его богу,Почтенье к творцу внушал я черни.Воистину, думал, богам это любо!Но что мило тебе, угодно ли богу?Не любезно ли богу, что тебя отвращает?Кто же волю богов в небесах постигнет?Мира подземного кто угадает законы?Бога пути познает ли смертный?[95]

Для бедолаги из этой поэмы все закончилось хорошо: посланец Мардука пообещал ему избавление от бед и исцеление от многочисленных недугов. Но другие, менее удачливые страдальцы — что было делать им?

Мир вавилонян даже в спокойное время оставался тревожным и опасным, полным злых духов и враждебного колдовства.

Вокруг кишели демоны, одни из которых считались низшими божествами, другие — беспокойными душами мертвецов, и почти все они норовили причинить вред человеку. Самыми опасными среди них числились так называемые Семеро Злых — Семерка, Сибитти. Хотя в эту «великолепную Семерку», видимо, входило гораздо больше демонов:

Семеро их, семеро их, дважды семеро их. На горе Запада они родились, на горе Востока выросли. В расселинах сидят они повсюду, в пустыне встают. Среди мудрых богов неизвестны они, имя их не существует ни на небе, ни на земле.

Большинство демонов имели узкую специализацию: один поражал человека в шею, другой — в голову, третий, проникнув ночью в дом, беспокойной возней лишал его обитателей сна. Однако существовали и более широкие специалисты, вроде демона бури Пазузу, красавчика с человеческим телом, с лапами хищной птицы, с рогатой львиной головой и крыльями за спиной. Он обрушивал на людей плохую погоду, а еще насылал головную боль и тошноту.

Очень боялись вавилоняне и демоницы Ламашту: хотя эта жуткая старуха была «прописана» в Иркалле, она часто выбиралась на землю и приносила с собой болезни, набрасывалась на матерей, похищала детей. По примеру Пазузу Ламашту щеголяла костлявыми птичьими лапами и гримасничающей головой льва, вот только крыльев у нее не было, поэтому ей приходилось передвигаться верхом на осле. На ходу ведьма умудрялась кормить грудью нечистых зверей — свинью и собаку; такой ее и изображали глиняные статуэтки-обереги, ставившиеся для защиты в домах.

Вообще вавилонянам приходилось тратить много времени и средств, чтобы защититься от враждебного колдовства. Лучшим спасителем от злых чар считался мудрый Эйя: он научил Мардука всевозможным заклинаниям, а Владыка передал эти знания своим жрецам. В Эсагиле хранилась огромная библиотека заклинаний, аккуратно распределенных по начальным строкам или же в соответствии со своим назначением. С помощью каталога жрецы могли быстренько отыскать любой нужный текст — хоть для укачивания младенца, хоть для родовспоможения, хоть для избавления от порчи, хоть для обуздания вредоносных ведьм.

Редкая ведьма могла устоять против таких вдохновенных слов:

«Кто ты такая, ядовитая ведьма, в сердце которой сокрыто название моего несчастья, на языке которой появилось мое околдование, на устах которой возникла моя отрава, по следам которой идет смерть? Ты ведьма, я схвачу твой рот, схвачу язык твой, схвачу твои сверкающие очи, схвачу твои быстрые ноги, схвачу твои размахивающие руки и свяжу их тебе за спиной!»[96] .

Конечно, помощь жрецов обходилась недешево, поэтому простой люд часто прибегал к услугам менее квалифицированных специалистов, а то и вовсе пытался бороться со злом своими силами.

Для защиты от духов вавилоняне покупали дешевые фигурки «семи мудрецов», представляющие собой человечков с птичьими головами и крыльями — их зарывали у входа в дом, в четырех углах главного помещения, а также в комнате хозяина под его стулом. При болезнях старались задобрить демоницу Ламашту, кладя ее куклу рядом с больным и вкладывая ей в рот сердце поросенка. Прикормленную таким образом демоницу на третий день разбивали мечом и закапывали у стены, обмазывая место захоронения мучной кашей. Существовали и более сложные обряды с использованием асфальта, гипса, краски, кедрового жезла, факела, курильницы — их, конечно, проводили уже профессионалы.

Точно так же дело обстояло с гаданиями: для гадания по печени, требующего глубоких специальных познаний, всегда приглашали гадалыциков-бару, и никакое важное дело — будь то битва с врагом или погром мятежных городов — не начиналось без предварительной иероскопии[97] .

Однако более простые способы гадания были доступны любому дилетанту. Вавилоняне гадали по струйке дыма из кадильницы, по вылитому в воду маслу или просто «слушая улицу»: человек поднимался на крышу, вслушивался в уличный шум и первые донесшиеся до него слова истолковывал как предзнаменование. Заговорили о хорошем — значит, ждет удача, заговорили о плохом — быть беде!