Псы границы - Быков Андрей

   - А если они не согласятся? - поинтересовался вождь.

   - Тогда, Шармак, просто скажи мне, где я их смогу найти. Всё остальное мы сделаем сами. К тебе и твоим людям у меня будет только одна просьба: не мешайте нам.

   - А если я не соглашусь? Что тогда?

   - Ну, что ж, - задумчиво произнёс я, - мы, конечно, уплатим выкуп. И тогда мы уже сами будем знать, кого нам искать. Правда, в этом случае у нас уйдёт гораздо больше времени. Ну, а купец со своими сыновьями больше никогда не поедет в ваши горы. Кто тогда будет вам возить всё, что нужно и чего у вас нет?

   Опустив голову, вождь задумался. Думал он долго. Наконец, выпрямившись в седле, он посмотрел мне прямо в глаза.

   - Хорошо, сержант. Я сделаю, что ты просишь. Когда буду готов, я пришлю к тебе своего сына, Кузлея. Вот его, - Шармак указал на того воина, что помоложе, - он тебе всё расскажет.

   - Когда это случится, вождь?

   - Жди. Пока не приедет Кузлей.

   Развернув коня, Шармак лёгкой рысью направился вниз по склону. Его сын и второй воин двинулись следом.

   - И сколько ж нам ждать? - с болью в голосе произнёс Гролон.

   Я пожал плечами.

   - Увидим... Ладно, поехали отсюда.

   В томительном ожидании прошла неделя. Мы, само собой, не сидели, сложа руки. Помимо обязательных ежедневных дежурств и усиленного обучения воинским умениям мы ещё и горские фразы заучивали, какие нам Санчара продиктовала. Я их сам лично записал вместе с переводом. И теперь не только сам учился их понимать и произносить, но и от всех остальных того же требовал. И всё же время тянулось, как смола по стволу дерева, медленно и тягуче...

   Наконец, через восемь дней после нашей встречи на перевале, к нам на пост заявился сын горского вождя, Кузлей. Приехал он, как и положено, на своей лошади, уже ближе к вечеру, когда сумерки потихоньку начали заволакивать всё вокруг. Молча подъехал, молча стёк с седла, накинул повод на ветку ближайшего дерева и подошёл ко мне.

   - Поговорить надо, сержант, - сказал он глухим гортанным голосом.

   - Пойдём, - качнул я головой, приглашая приезжего в казарму.

   Кузлей, перешагнув порог, остановился и с любопытством огляделся. Подошёл к очагу и погрел руки. Потом довольно улыбнулся:

   - Хорошо у вас. Тепло. Как дома...

   - Пойдём ко мне, - позвал я его, открывая дверь в свою каморку.

   После того, как мы расселись за небольшим столиком в моей комнатке, я выжидающе взглянул на парнишку.

   - Ну? Что скажешь?

   - Отец их нашёл. Это не наши люди. Пришлые.

   - Что значит - "не ваши"? Не из горского племени? - насторожился я.

   - Нет. Они горцы, - пояснил Кузлей, - но они пришли с восточного хребта. Это - дальние горы, - махнул он рукой, - мы - ланкары. А они - карзуки.

   - А! Народ другой, - понимающе кивнул я.

   - Нет. Народ один. Мы все - чандвари. Просто племя другое...

   - Ну, а говорите-то вы на одном языке?

   - Да. Язык почти такой же. Немножко другой, но - такой же.

   - Понятно... Ну, так и о чём же твой отец договорился с ними?

   - Ни о чём, - вздохнул парнишка, - они не стали слушать моего отца. Они сказали, что у них - свой вождь. Что они сами себе хозяева. И будут делать, что решат правильным. И ещё они оскорбили моего отца.

   - И что же решил твой отец?

   - Мой отец не может воевать с ними, - пожал плечами Кузлей, - их очень много. На одного нашего воина у них будет два, а то и три. Отец не может с ними воевать... Но отец может помочь тебе, сержант. Я сам пойду с тобой и помогу тебе спасти сына купца. Со мной будут ещё три воина из нашего рода. Они будут ждать нас завтра утром за перевалом, в ущелье.

   - А как далеко ехать до того аила, где нашего купца держат?

   - Один день. Утром поедешь, к закату там будешь.

   - Понятно... Нарисовать сможешь?

   Парень кивнул.

   Я достал лист бумаги и дал ему свинцовый карандаш.

   Кузлей повозился немного, приноравливаясь к незнакомым вещам, наконец, поняв, как и что надо делать, принялся рисовать, попутно давая пояснения:

   - Смотри, сержант. Вот это - перевал, а вот это - ущелье за ним. Вот так, - он нарисовал извилистую линию, - идёт дорога от перевала. Это - горы. Это - тоже горы, а между ними - ущелья. Дорога вот так идёт... Здесь - из одной дороги две делаются, в разные ущелья уходят...

   Он нарисовал ещё несколько сходящихся и расходящихся в разные стороны линий. Показал несколько аилов, тут и там раскиданных по склонам горных хребтов, либо притаившихся на дне ущелий. Наконец, линия, изображавшая наш путь, прошла вдоль склона одного из хребтов. Рядом с ней парень нарисовал квадратик.

   - Вот в этом аиле его держат. Какой дом - не знаю. Приедем на место, сходим, посмотрим.

   - Удастся незамеченными пройти? - уточнил я.

   - Посмотрим, - пожал он плечами, - как духи гор решат...

   Да уж... Ему-то легко так говорить. Он там у себя дома будет. А вот мы... как на вражеской территории. Да и не "как", а по сути так оно и есть. Самая, что ни на есть - вражеская...

   - Слушай, взглянул я на сына вождя, - а вот ты говорил, будто эти... как их?.. карзуки? Вот! Эти самые карзуки - пришлые. А чего они пришли? Чего им в своих восточных горах не сиделось?

   Кузлей, опустив голову, помолчал немного, видимо раздумывая, говорить или нет. Потом, взглянув на меня, нехотя ответил:

   - Они говорят, как зима пройдёт, они сюда, за перевал пойдут. Большая добыча их ждёт...

   - Откуда ж добыча? - усмехнулся я, - С посёлка взять надеются? Так с него особо не разжиреешь...

   - Нет, - покачал головой Кузлей, - не с посёлка. Говорят, война большая будет. С королевством вашим. И смелые да удачливые жигиты на той войне обогатятся сказочно.

   Меня его слова насторожили. Но виду я не подал. Наоборот, постарался как можно беспечнее рассмеяться:

   - Да ты что, Кузлей! Какая у горцев может быть война с королевством? Ты только не обижайся, но ведь ваши племенные да родовые отряды с нашей армией и рядом не стоят. Да их же в пыль разнесут в первом же бою!

   - Не разнесут, - угрюмо буркнул горец, явно задетый за живое столь нелестным отзывом о своих сородичах, - горцы не одни пойдут. Из-за восточных гор большая армия придёт. Сильная! И король у них, говорят, ого-го какой сильный и храбрый! И он с собой в поход всех воинов-чандвари зовёт.

   - Вот как? - прищурился я, - А почему ж тогда ты и твой отец помогать мне взялись?

   - Отец тебе помочь обещал. Он тогда ещё про эту войну не знал. Ему вождь карзуков про неё сказал. Только зря он с моим отцом так дерзко разговаривал. Такое прощать нельзя...

   - Ну, вот теперь понятно, - покивал я, - за свою обиду, значит, нашими руками отомстить пожелал. А заодно - и нам пособить. Ну, да и на том спасибо... Хорошо, - решил я, - сегодня переночуешь у нас. Завтра утром выезжаем. А теперь, - хлопнул я его по плечу, - пошли ужинать. Еда уже давно на столе!

   Не сказать, чтоб мои парни сильно обрадовались такому соседу за столом. Особенно же их насторожила перспектива того, что он останется у нас на ночь. Одуванчик, наш интендант и квартирмейстер в одном лице, подсев поближе ко мне, шёпотом высказал опасение, что, мол, как бы он нас всех ночью-то не перерезал. На что я ему так же шёпотом ответил, что присутствие настоящего живого горца ночью в казарме только добавит бодрости и бдительности ночному дежурному. А заодно и поинтересовался, кто ночью дежурит. Узнав, что это будет Циркач, я заявил, что в таком случае за свой сон абсолютно спокоен. Одуванчик, недоверчиво покривив губы, пересел на своё обычное место.

   Кузлей, конечно же, видел бросаемые на него исподтишка недоверчивые взгляды. Но держался абсолютно спокойно, неторопливо поглощая кашу с мясом из миски, выделенной ему нашим хозяйственным Одуванчиком.

   Ранним утром следующего дня отобранная мной для проведения операции по освобождению купеческого сына группа подъезжала к перевалу. Одетые в привезённую из посёлка горскую одежду, с отращенными бородами и нечёсаными две недели волосами мы вроде бы ничем не отличались от горцев. Однако, когда нас, переодетых, увидел Кузлей, то очень долго смеялся, хлопая себя по бёдрам и приседая. А на мой раздражённый вопрос, что же его так развеселило, ответил. Вы, мол, так оделись, что любой встречный сопляк с первого взгляда опознает в вас чужаков. И потом долго возился с каждым из нас, переделывая на потребный лад что-то, только ему одному известное. Что именно он переделывал, мы так и не поняли. Но после него наш общий вид и в самом деле несколько изменился, сделавшись каким-то... более чужим для нас, что-ли? А значит - более похожим на горский.

   До места встречи с воинами вождя Шармака нас сопровождали Хорёк, Циркач и Дворянчик. Кузлей пояснил нам, что если в нашей одежде мы ещё как-то сойдём за жителей гор, то кони нас точно выдадут. И потому на перевале мы пересядем на тех коней, что должны с собой привести посланные его отцом люди. Значит, на перевале, когда мы сменим лошадей, наших коней должны будут забрать на пост наши воины. Вот и ехали с нами в качестве коноводов Хорёк и двое кровных побратимов. Старшим на время своего отсутствия я, как обычно, оставил Хорька. Велев ему ждать меня пять дней. Потом попытаться через Санчару узнать, где мы и что с нами случилось. И только после этого, ежели мы так и не объявимся, отправлять посыльного с письменным докладом в полк.