Осколки полевых цветов - Микалея Смелтцер

Фургон Тайера уже стоит на подъездной дорожке, в воздухе клубятся выхлопные газы.

– Тебе придется ехать на заднем сиденье. – Он подходит сзади. – Лейт не настолько джентльмен, чтобы уступить тебе переднее.

– Хорошо. Я вообще не рассчитывала, что вы меня подвезете.

Его пальцы нежно поглаживают мои, когда он проходит мимо, тянется к задней двери и открывает ее для меня.

– Твоя машина не заводится. Я не такой мудак, чтобы бросить тебя здесь на произвол судьбы.

– Вряд ли это можно так назвать, – возражаю я, забираясь на сиденье. – Моя машина припаркована возле моего дома.

– Какая разница! – Он закрывает за мной дверь.

Сидящий впереди брат оборачивается и криво усмехается.

– Привет! – произносит он ровным, глубоким голосом. Он мягкий, как мурлыканье, как бархат. В отличие от хриплого и грубоватого голоса Тайера. – Я Лейт. – Он протягивает мне руку, пока Тайер садится в фургон.

– Салем. – Он жмет мою ладонь. Его рука мягче, чем у брата.

– Приятно познакомиться. – Его улыбка становится шире, и он не стесняясь меня разглядывает.

Тайер шлепает его по затылку.

– Перестань пялиться. Ей восемнадцать, она для тебя слишком юная.

Слишком юная для тебя.

Я знаю, что его брат младше его на несколько лет. Если я для него слишком юная, что тогда говорить о нас с Тайером?

Я пристегиваюсь ремнем безопасности и скрещиваю руки на груди. Я не хочу зацикливаться на его словах и придавать им слишком большое значение. Скорее всего, он сказал это, чтобы удержать своего брата от приставаний ко мне, но черт возьми, как же это больно. Тайер смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Где тебя высадить?

Я бормочу название ресторана. Лейт поворачивается ко мне:

– Скажи, каково это – быть соседкой этого кретина? – Он добродушно шлепает Тайера по плечу.

– Эм… – мычу я. – Это… э-э…

– Хватит ее допрашивать! – рычит Тайер. – И отверни от нее свою морду.

Лейт вздыхает и отворачивается.

– А тебе обязательно вечно изображать из себя старшего брата.

– Кто-то из нас должен вести себя ответственно.

Тайер поворачивает свой фургон на Мейн-стрит и тормозит у ресторана.

– Большое спасибо, что довез, – искренне благодарю его я.

– Мне было не трудно, Салем.

Я вылезаю из машины и иду к ресторану, чувствуя на спине его взгляд. Вскоре я слышу, как фургон отъезжает.

Войдя в ресторан, я сразу вижу маму и сестру. Джорджия неистово машет мне, я пробираюсь к ним между столиками и замечаю рядом с Джорджией стопку свадебных журналов. Иногда я чувствую себя какой-то недодевочкой, ведь я никогда не мечтала о свадьбе, в то время как моя сестра планировала ее еще с пеленок.

Быстро обняв маму и сестру, я устраиваюсь на сиденье рядом с Джорджией, так как сиденье рядом с мамой занято ее сумкой.

– Вы уже сделали заказ?

Джорджия поправляет рассыпавшиеся по плечам светлые волосы.

– Только напитки.

Я просматриваю меню и откладываю его в сторону. Мы здесь часто ели, так что решение я принимаю мгновенно.

– Так приятно видеть вас обеих, мои девочки. – Мама улыбается, в ее взгляде задумчивость и тоска. – Мы стали так редко проводить время вместе.

– Жизнь – суета, – произносит Джорджия, потягивая из бокала вино.

Вино. За обедом. Хм.

Лично я никогда не была большой любительницей алкоголя, и мне трудно представить себе вино за обедом.

Подходит официантка, мы делаем заказы, и я выбираю для себя напиток. Диетическую колу, разумеется.

Официантка едва успевает отойти от нашего столика, как Джорджия начинает щебетать:

– Я хочу летнюю свадьбу, так что мне нужно уже сейчас выбирать место. Подыскивать фотографа и ресторанное обслуживание, – бормочет она и загибает пальцы, подсчитывая все пункты. – Пора задуматься о платье. Чем раньше, тем лучше. Вы же знаете, какая я привереда. О! И, Салем, ты согласишься быть подружкой невесты?

– Ого! – Сестра застигла меня врасплох. Мы довольно близки, но я предполагала, что она зарезервирует это место для одной из своих подруг. – Конечно, Джорджия. Для меня это большая часть.

Она счастливо улыбается и крепко меня обнимает, хотя это и не совсем удобно, учитывая, что мы сидим бок о бок.

– Я так волнуюсь! Мама, – она отпускает меня и поворачивается к нашей маме, – надеюсь, ты поведешь меня к алтарю? – Она нервно прикусывает губу, как будто боится, что мама откажется.

– Ваша газировка, – прерывает ее официантка, ставит мой стакан и удаляется прочь.

– Джорджия. – Мама сжимает руки, в ее глазах стоят слезы. – Я буду польщена.

Мы едим и разговариваем о грядущей свадьбе. Моя тарелка почти пуста, когда мама со вздохом отодвигает от себя недоеденную порцию, как будто она не только не в силах переварить еще кусочек, но и больше не может смотреть на тарелку.

– Есть причина, по которой я попросила вас, девочки, встретиться со мной за ланчем.

– Настояла, – поправляет ее Джорджия и указывает на нее вилкой. – Ты настояла, чтобы мы сюда приехали, мам.

Мама прерывисто вздыхает.

– Я не знаю, как правильно говорить о таких вещах…

– Ты с кем-то встречаешься? – выпаливает Джорджия, и мне хочется пнуть ее за то, что она перебивает маму. Это так грубо.

– Нет. – Мама качает головой, невеселый смех вырывается из ее горла. – Я… нет, дело не в этом.

– Мама? – Уже сейчас, вглядываясь в ее искаженное болью лицо, я понимаю, что все плохо.

– Я… э-э… – Она садится ровнее, убирает с колен салфетку и кладет ее на стол. И, расправив плечи, бросает нам бомбу. – У меня рак и… прогнозы скверные.

Ты не просто чувствуешь, как разбивается твое сердце. Ты это слышишь.

Эхо слов бьется в твоем черепе, как шарики в пинбол-машине. У меня рак. У меня рак. У меня рак.

– Салем! – кричит мне вслед мама. Сама не знаю, как, я вскакиваю из-за стола, спотыкаясь, выбегаю на улицу, нахожу ближайший замерзший куст, и меня рвет тем, что я только что съела. Пешеходы на тротуаре ругаются и убегают, как будто у меня чума.

Рак. У мамы рак. Я даже не знаю, какой. И имеет ли это значение. По ее словам, прогнозы скверные. Я… я могу ее потерять.

Я делаю неровный вдох, изо всех сил пытаясь набрать в легкие кислорода. Холодный воздух обжигает. Я бреду по улице, шатаясь и обхватив себя руками. Пальто осталось в ресторане. Хорошо, что на мне толстый свитер с высоким воротом.

В конце улицы у меня хватает присутствия духа дождаться зеленого сигнала светофора, чтобы ее перейти. Я почти на другой стороне, когда слышу свое имя. Но меня зовет не мама. Не Джорджия.