Опасные манипуляции 2 - Роман Феликсович Путилов

— У тебя неприятности?

Упрямо сжимает губы, но через несколько секунд скупо кивает.

Подхватываю ее под локти, доношу до стула, и, сломив легкое сопротивление, усаживаю:

— Рассказывай, что у тебя случилось.

Глава двадцать третья

Советы постороннего

После ночи, занятой вояжем в овощехранилище, сопровождаемое встречей с призраком невинно убиенного мастера и человеческими жертвами, я пришла в институт, делая вид, что у меня все в порядке. Но, если на перерывах между парами, я вполне успешно играла роль успешной студентки, то на лекциях, я, спрятавшись на задних рядах, впадала в кому, пытаясь удержать голову в вертикальном положении и не грохнуться со всего маха лбом о парту. К обеду я почти выспалась, немного приободрилась, и почему-то решила, что на сегодня лимит неприятностей я исчерпала, но вдруг они посыпались одна за другой. Сначала пейджер принял крик души от Николая: «Нужна помощь», затем, через пару минут вибрация вредной коробочки повторилась. Владелец СТО предупредил: «Погибли люди овощех». На перемене я забежала в деканат, где знакомый сотрудник любезно разрешила мне позвонит на завод.

Алексей сообщил, что два часа назад обнаружили открытую дверь в овощехранилище, и двух мертвых рабочих. Подвал опечатали, а меня разыскивает прокуратура. Мама моя, когда же это кончится, как я устала. Как домой пришла, не помню. Потом в квартиру ввалился Николай, кривлялся и кривил лицо. Наверное я плохо выгляжу после всех преступлений, а он за помощью прибежал, а сам от меня рожу кривит, гад, а еще любимой называл.

Я протянула ему связке ключей и пошла на выход. Мне очень хотелось собраться с мыслями, но голова была абсолютно пустой, какие-то мысли ворочались в ней, как в ватном одеяле, но я не могла их поймать, мой мозг не мог к ним пробиться. Коля больно схватил меня за руку, я вырвала руку, он опять скорчил рожу, козел.

— Что кривляешься, не нравлюсь?

— Извини, ребра болят, я из госпиталя только что вышел.

И тут меня накрыло. Я сидела и ревела белугой, не способная остановиться. Ревела от жалости к себе, к этому балбесу, который не может жить спокойно и дарить окружающим уверенность в благополучном будущем. Николай присел передо мной на корточки, затем опять скривился, с кряхтением выпрямился, подошел сзади и обнял за плечи, от чего я заревела еще сильнее.

Постепенно поток слез иссяк, я отвернулась, чтобы мужчина не смотрел на мои красные глаза.

— Прости, не справилась. У тебя неприятности? Расскажи, что случилось?

— Если ты разрешишь мне здесь пожить, то ничего не случилось, пока, время терпит. У тебя что случилось?

— У меня случилось неприятность, через час меня ждут на допрос на том берегу следователь прокуратуры в связи с обнаружением двух мертвых тел в принадлежащем моей фирме подвале.

— От это да, и за что ты их?

Что-то на моем лице собеседнику не понравилось, он мелкими шагами попятился от меня, закрывшись ладонями:

— Прости, пожалуйста, я несколько дней уже шучу неудачно. Ладно, рассказывай подробности.

— Николай, мы с тобой расстались, не забыл? Поэтому, ты можешь жить здесь, сколько надо, а я пойду, пока еду, решу, что мне дальше делать.

— Люда, тебе нужна помощь, а я между прочим юридический закончил, а это считается лучшим юридическим в Сибири.

— Судя по твоему поведению и воспитанию, ты закончил среднюю школу для постовых или ускоренные курсы для сторожей.

— Курсы для постовых я тоже закончил, поэтому давай, рассказывай.

Ну что сделаешь. Он умеет уговаривать, тем более, когда я хочу уговорится.

Я естественно рассказала, причем все. Он привычный, и морщился, надеюсь от боли, а не от моих поступков.

— Короче, слушай мой план. Печать фирмы здесь?

— Ну да, я ее в сумочке ношу.

— Давай сюда. Еще нужен заряженный диктофон, два листа чистой бумаги и ручка.

Когда все истребованное было разложено на столе, Николай ткнул в листы пальцем:

— Ставь свою подпись и печать.

— Я не подписываю пустые листы!

— Если ты мне веришь, то ставь без разговоров, у нас очень мало времени.

Я помаялась несколько секунд, но расписалась и ткнула печатью вниз листа.

— Все, поехали, мало времени.

Всю дорогу Николай, как муха, нудел свои наставления, которые залетали в одно ухо, но тут же вылетали из другого. Перед входом в отдел милиции, где меня ожидал следователь прокуратуры, Николай встряхнул меня, взял за голову жесткими пальцами и зашипел прямо в лицо:

— Что с тобой? Соберись! Запомни: веди запись допроса на диктофон, но чтобы следователь не видел, ничего не подписывай, ни в чем не сознавайся, говори, что не помнишь и не знаешь ничего, тяни время, я тебя найду. Не бойся ничего.

После чего неловко ткнул меня в щеку холодными губами и толкнул в окрашенную суриком двухстворчатую дверь.

Я поднялась по полутемной узкой лестнице на третий этаж, и постучав, вошла в узкий как пенал кабинет.

— Здравствуйте, Людмила Владимировна, раздевайтесь, присаживайтесь. Очень жаль, что по такому грустному случаю встречаемся, но что же делать, человек смертен внезапно. Давайте, не терять времени, прочитайте внимательно и подпишите здесь протокол, и разойдемся с вами по домам, очень трудный день был у обоих.

Заботливый и улыбчивый дядечка лет пятидесяти, в сером костюме, по доброму улыбаясь, подвинул в мою сторону несколько листков.

Я подтянула листы к себе, и попыталась вчитаться в содержание документов.

Первый назывался «Протокол явки с повинной», из него следовало, что я, фамилия, имя, отчество, будучи владельцем заброшенных сооружений, неофициально приняла на работу несколько граждан, которым платила деньги наличными. Вчера, двое из этих граждан, по моему заданию, отправились чистить овощехранилище от мусора. Инструктаж по технике безопасности я не проводила, спецодежду и снаряжение работникам я не выдавала. О требованиях по технике безопасности я не знаю. Вчера, отправив работников в овощехранилище я уехала домой, а сегодня узнала, о их гибели. С содеянном раскаиваюсь, больше так делать не буду, о чем заявляю