Перемены - Джим Батчер

Внезапно глубокое рычание Мыша вырвалось из его груди и прокатилось по комнате.

— Родригез, — рявкнул Мартин напряженным голосом.

Губы Сьюзен оторвались от меня, и когда она открыла глаза, они были полностью черные, буквально залиты тьмой — совсем как у Красных вампиров. Мои губы и язык всё еще покалывало от прикосновения её рта — слабое эхо коварного яда вампиров. Ярко красные татуировки проявились на лице и шеи Сьюзен, спиралью обвивая одну руку, они заканчивались где-то на ладони. Она, ошеломленно смотрела на меня пару мгновений, потом медленно кивнула и оглянулась через плечо на Мартина.

— Ты близко, — сказал он очень спокойным, очень мягким голосом. — Тебе нужно успокоиться. Тебе нужно какое-то время передохнуть.

Что-то вроде бешенства на мгновенье появилось на лице у Сьюзен. Затем она вздрогнула, перевела взгляд с Мартина на меня, и тихо опустилась на пол.

— Солнце взошло и уже тепло, — сказал Мартин, мягко беря её за локоть. — Идём. Пройдемся немного под солнцем, и всё пройдёт.

— Солнце, — повторила Сьюзен, её голос все еще оставался более низким и глухим, чем обычно. — Верно, больше солнца.

Мартин буквально выстрелил взглядом, которым он, наверное, надеялся убить меня, и они со Сьюзен покинув квартиру, вышли на солнечный утренний свет.

Молли выждала пока они отошли подальше от двери, и сказала:

— Хорошо. Это было глупо для вас обоих.

Я оглянулся на неё через плечо и нахмурился.

— Говорю так, как есть, — сказала спокойно моя ученица. — Ты знаешь, что ей сложно контролировать свои эмоции, инстинкты. Она не должна жить воспоминаниями и надеждами. И ты не должен был целовать её в ответ, — её губы напряженно сжались. — Кто-то мог пострадать.

Я потер свои онемевшие губы и подавил вспышку гнева.

— Молли…

— Я все понимаю, — твердо заявила она. — Честно. Ты заботишься о ней. Хорошо. Может быть, даже любишь её. Может быть, она все еще любит тебя. Но так не может дальше продолжаться, — она развела руками. — Когда этот беспорядок утихнет, вам надо будет жить дальше. Ты не можешь это игнорировать. Ты становишься ближе к ней, и это не закончится ничем хорошим, босс.

Я тяжело смотрел на неё, вся ярость внутри меня прорвалась в моём голосе, несмотря на то, что я пытался удержать её.

— Будь осторожна, Молли.

Молли побелела и отвела взгляд. Но она сложила руки на груди и осталась на месте.

— Я говорю это, потому что я переживаю, Гарри.

— Ты переживаешь из-за Сьюзен? — мрачно спросил я. — Ты ведь даже её не знаешь.

— Не Сьюзен, — тихо сказала она. — Тебя.

Я сделал шаг в её сторону.

— Молли, ты чертовски многого не знаешь обо мне и Сьюзен.

— Я знаю, что ты до сих пор винишь себя в том, что с нею случилось, — сказала она, звенящим голосом. — Подумай над тем, как бы ей понравилось, если бы она во время поцелуя потеряла над собой контроль и поняла, позже, что она разорвала тебе горло и выпила твою кровь, а сама превратилась в монстра. Ты хочешь, чтобы так закончилась ваша со Сьюзен история?

От этих слов мне захотелось кричать. Я не знаю, что помешало мне наброситься на девочку.

Кроме того факта, что Кузнечик никогда бы не поверила, что я на это способен.

И она была права. Так могло случиться.

Итак, я сделал глубокий вдох и, закрыв глаза, начал усмирять свою ярость. Я все больше устаю от этого.

Когда я заговорил секунду спустя, мой голос звучал грубо.

— Обучение у чародея сделало тебя интриганкой.

Она фыркнула несколько раз и, открыв глаза, я увидел, что она тихо плачет.

— Н-нет, — выдавила она. — Это была моя мама.

Я издал невнятный звук, который должен был означать понимание, и кивнул.

Она глянула на меня и не сделала ни единого движения, чтобы вытереть слезы с лица.

— Ты выглядишь ужасно.

— Я кое-что выяснил, — буркнул я.

Молли чуть прикусила губу.

— Все плохо. Так ведь?

Я кивнул.

— Действительно плохо. Мы… — я покачал головой. — Без поддержки Совета я не знаю, как мы сможем это проделать.

— Выход есть, — шмыгнула она носом. — Выход есть всегда.

— В этом… и проблема, — сказал я, глядя на безнадежно организованную книжную полку возле себя. — Я… я бы хотел какое-то время побыть один.

Молли смотрела на меня, её поза была напряжена, словно она держала в руках хрупкий фарфор, и малейшее неверное движение могло вдребезги его разбить.

— Ты уверен?

Мыш издал горлом тихий скулящий звук.

— Я не собираюсь идти на крайние меры, — сказал я ей. Пока, во всяком случае. — Мне просто нужно немного времени.

— Хорошо, — вздохнула она. — Идем, Мыш.

Мыш озабочено посмотрел на меня, но все же потрусил из квартиры следом за Молли вверх по лестнице.

Я направился в ванную, включил душ, разделся и залез под холодную воду. Я просто стоял там, немного дрожа и пытаясь думать.

Откровенно говоря, я думал о том, как было приятно чувствовать прикосновение губ Сьюзен. Я подождал до тех пор, пока холодная вода не свела эти специфические мысли до приемлемого уровня. Потом я вспомнил предупреждение Ваддерунга о Красной Коллегии.

У меня было несколько жестких клиентов в своё время. Но ни один из них не был богоподобным существом или их остатком, или, чем там еще были члены Палаты лордов Внешней Ночи и Красный Король. Невозможно столкнуться с чем-то вроде этого в прямой конфронтации и победить. Я, конечно, могу быть могущественным. Блин, в хороший день я согласился бы с утверждением, что я один из двадцати или тридцати наиболее могущественных чародеев на планете, если сравнивать только магические мускулы. И моё искусство, и опыт продолжают совершенствоваться. Дайте мне пару сотен лет, и я займу одну из верхних ступеней пьедестала.

Конечно, если Марконе был прав, я никогда не поднимусь так высоко. А этот босс-хищник бетонных джунглей был вовсе не глуп. По правде говоря, я бы сказал, что есть отличный шанс, что я не переживу ближайшие два или три дня.

Я не мог состязаться с хозяевами Красной Коллегии и победить.

Но у них была моя маленькая девочка.

Я знаю. Не должно иметь значение то, что она моя маленькая девочка. Я должен был так реагировать, если бы любая меленькая девочка попала в руки этих монстров. Но это имело значение. Мэгги была моим ребенком, и это имело чертовски большое значение.

Я стоял под душем до тех пор, пока холодная вода не смыла напрочь все гормоны, все эмоции, всю бессмысленную власть крови, призывающей к крови. Размышляя об этом, я решил, что у меня всего три варианта.

Враг был силен. Таким образом, я мог призвать еще больше мускулов на свою сторону. Я мог созвать каждого друга, каждого союзника, каждую темную личность, которая должна была мне услугу. Достаточная помощь могла повернуть ход любой битвы, а у меня не было иллюзий, что это будет битва эпических масштабов.