Черный лед - Энн Стюард

— Он для этого привел тебя сюда?

— Ты меня уже спрашивала, дорогуша. И как ты могла заметить, я не ответила. Будешь до самой смерти гадать, так ли это. А теперь вставай и пошли.

— Куда?

— Эта комната укреплена стальными щитами, а прямо под нами ванная. Они с большой вероятностью уцелеют, когда загорится эта старая поленница, а я не желаю полагаться на удачу. Достаточно одной ошибки.

— Ты собираешься поджечь дом? Тогда зачем было трудиться и менять мою одежду?

— Бог прячется в деталях. То есть в Бога я, разумеется, не верю. Впрочем, я всегда рассчитываю только на себя. Твои останки могут достаточно сохраниться, их найдут, а я не желаю, чтобы тебя идентифицировали. Если бы ты была немкой или англичанкой, я бы так не старалась, но американцы, когда их соотечественников убивают за границей, поднимают неимоверный шум. На выход, дорогуша. Мы уже и так слишком долго копаемся.

— А что, если я откажусь сдвинуться с места? Заставлю тебя убить меня здесь?

— Ты этого не сделаешь. Ты будешь оттягивать смерть, сколько сумеешь. Это в природе человеческой. Ты будешь выполнять все, что я тебе прикажу, в надежде, что отыщешь слабое место, получишь шанс на побег. Ничего ты не получишь, хотя и не в силах в это поверить. Поэтому сейчас ты встанешь, как я сказала, выйдешь через дверь, спустишься по лестнице и дойдешь до самого дальнего закутка на втором этаже. Там я перережу тебе горло, а затем подожгу дом. Я уже разложила в нужных местах горючие материалы.

Но Хлое было не до горючих материалов.

— Ты перережешь мне горло?

— Это наилучший вариант. Достаточно тихо — никакой пальбы, никакого грохота. Разве что ты немного побулькаешь, пока жива. Тебе может показаться недостатком то, что при этом ты умираешь не сразу, но для меня в этом как раз заключается достоинство. У меня к тебе личный интерес. Не только из-за Жана Марка. Обычно я не совершаю ошибок, но из-за тебя я ошиблась по-крупному. И собираюсь отомстить по всем правилам.

— Да о чем ты говоришь?

— Ты что, совсем тупая? О твоей подружке. У меня был номер квартиры, общее описание, и она оказалась на месте. Откуда мне было знать, что у тебя есть соседка? Я очень расстроилась, когда мне сказали, что я убила не ту.

— Расстроилась?!

На столе все еще стояла пустая бутылка из-под вина. Не то чтобы она могла послужить хорошей защитой против ножа или пистолета, но это было хоть что-то, если только у нее хватит храбрости.

— Хотя в конечном счете ничего страшного не произошло. Мне в любом случае пришлось бы ее убить — для этого просто нужно было дождаться другого приказа. Но на этот раз я выполню задание до конца, и больше никаких ошибок.

— Ты убила Сильвию?

Морин испустила раздраженное рычание.

— Ты что, оглохла? Разумеется, я ее убила. А она сопротивлялась куда ожесточенней, чем, похоже, будешь сопротивляться ты. В темноте она, наверное, приняла меня за грабителя, потому что дралась как дьявол. У меня еще синяки не сошли. Но ты-то, понятное дело, не доставишь мне проблем…

Хлоя врезала ей по лицу пустой винной бутылкой. Тяжелое стекло раскололось, но она уже неслась прочь, спасая свою жизнь, а позади нее в ярости визжала Морин.

Хлоя плохо помнила планировку старого дома, но даже панический ужас не помешал ей найти лестницу. За спиной послышался топот Морин, но у нее еще оставалось немалое преимущество, и она слетела по ступеням как молния.

Проскочив последний марш, она споткнулась, упала и потеряла драгоценные секунды. Прежде чем успела вскочить на ноги, маршем выше показалась Морин.

Лестница кончилась, Хлоя продолжала бежать, не оглядываясь, слыша за спиной, как приближается тяжелое дыхание Морин.

В последнее мгновение ей улыбнулась удача — она наткнулась на дверь, которая вела наружу, в сумрачную тьму, освещенную лишь белизной снега. Она находилась на верхней площадке лестницы, спускающейся во двор. Отсюда был виден даже белый холм, наметенный вокруг такси, на котором они приехали сюда, но все следы ног скрылись под глубоким снежным покровом, и снег лежал на каждой ступеньке сугробом по крайней мере в фут высотой.

Хлоя стала спускаться по ступенькам, увязая в тяжелом мокром снегу, но было уже слишком поздно. Она была на полпути, когда Морин догнала ее, вцепилась в короткие стриженые волосы и рванула назад.

— Сука, — прорычала она. По ее лицу стекала кровь. От былого шика и очарования не осталось ничего, она превратилась в разъяренную тигрицу. Схватив Хлою, она ударила ее и швырнула на заснеженные ступени. Небольшой нож удобно лежал в ее руке, и Хлоя ощутила мгновенно вспыхнувшее безнадежное отчаяние. Ну почему всегда возникает нож? Почему никто не пытается попросту пристрелить ее чисто и быстро, вместо того чтобы ковыряться в ее теле, точно хирург, наглотавшийся амфетаминов?

Она закрыла глаза, разом утратив всю храбрость, готовая встретить смерть, и услышала гортанный смешок Морин.

— Вот хорошая девочка, — сказала та. — Больше не перечит.

— Морин! Остановись!

Не может быть, чтобы это крикнул охрипший голос Бастьена — он ведь все и подстроил. Он что, изменил свое решение и вернулся? Изменил свое решение, как тогда в замке, и хочет ее спасти?

— Убирайся, Жан Марк! — со зловещим спокойствием произнесла Морин, не отводя взгляда от Хлои, лежащей на заснеженных ступенях. — Ты сам знаешь, что это лучший выход. У нас нет выбора.

— Отойди от нее! — Голос приблизился и звучал отчетливей, но Морин не слушала.

— Выбирай, Жан Марк, — продолжала она. — Ее или… — Ее голос прервал негромкий хлопок выстрела из пистолета с глушителем. Она изумленно перевела взгляд вниз, пробормотала: — Черт… — и, опрокинувшись на спину, соскользнула по снежному откосу лестницы до самой земли, упав к ногам Бастьена.

Там, где сползало ее тело, по снегу протянулся широкий алый след, ярко выделявшийся на снежной белизне. Хлоя дернулась, но голос Бастьена ее остановил:

— Не двигайся. — Слова его звучали странно безжизненно. Бастьен наклонился и без усилий поднял обмякшее тело Морин. Какое-то время казалось, что он забыл о Хлое. Он понес Морин к забытому такси, расшвыривая снег на своем пути. Дверца открылась с трудом: для этого понадобилось расчистить снежные наносы.

Хлоя поднялась, нетвердо держась на ногах, и сошла вниз по ступеням вдоль кровавого следа. Ноги ее увязали в глубоком снегу. Надо выбежать со двора и затеряться в путанице улиц, он не станет ее искать…

Она никуда не побежала.

Бастьен уложил Морин на заднее сиденье. Глаза ее были открыты, он протянул руку и нежно опустил ее веки.