Долина кукол - Жаклин Сьюзан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она протянула руку и кончиками пальцев нежно коснулась его лица:
– Я тебя люблю, Лайон.
– Тебе не нужно меня в том убеждать.
– Разве ты мне не веришь?
– Думаю, что в данную минуту ты говоришь правду. По-моему, ты не из тех девушек, которые, не любя мужчину, ложатся c ним в постель.
– Я действительно люблю тебя, Лайон, поверь мне. Я никому и никогда раньше не говорила таких слов.
Он встал и закурил сигарету. Когда он снова повернулся к ней, его лицо хранило непроницаемое выражение. Он пошел к двери и, взяв ее пальто, сказал:
– Я провожу тебя до твоей комнаты.
Ничего не понимая, она опустилась на кровать:
– Но, Лайон, что случилось?
– Я думаю, нам стоит немного подождать. Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя в понедельник, вернувшись обратно в Нью-Йорк.
– Не сомневаюсь, что по-прежнему.
– Но я не могу рисковать.
Энн медленно поднялась, в глазах у нее все плыло, когда она спросила:
– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ушла?
– Господи, Энн, как я могу этого хотеть! Но будет лучше, если ты… а я…
Она не дала ему продолжать и смиренно, почти умоляюще сказала:
– Лайон… я хочу остаться.
Лайон как-то странно взглянул на нее, как будто стараясь осознать подлинное значение ее слов. Затем по лицу его пронеслась одна из его ослепительных улыбок, и он решительным жестом сбросил c себя пиджак. Он пересек комнату и, приблизившись к Энн, протянул к ней руки:
– Иди ко мне, моя золотая, прелестная девочка. Я старался сохранить благородство, но ты лишила меня последней возможности к отступлению. Дольше сопротивляться я не в силах.
Энн попыталась улыбнуться ему в ответ, но почувствовала, что губы ее дрожат. Он слегка обнял ее, но тут же отпустил. «А что теперь?» – лихорадочно думала Энн. Лайон уже развязывал галстук. «А что должна теперь делать я?» – продолжала размышлять Энн. Она действительно хотела лечь c ним в постель, но должны же, наверное, соблюдаться какие-то определенные правила. Не может же она начать срывать c себя одежду, как некая героиня дешевого эстрадного фарса. Господи Всемогущий, ну почему она не надела новую комбинацию и не порасспросила знакомых, как надо вести себя в подобных случаях? А он уже снимает рубашку. Ей надо что-то делать, не стоять же все время, как статуя…
Лайон расстегнул пояс и как ни в чем не бывало спросил, показав на дверь в ванную комнату:
– Тебе нужна раздевалка?
Энн тупо кивнула головой и юркнула в ванную комнату. Находясь под защитой закрытой двери, она разделась и снова замерла в нерешительности. Что, ей так, голой, и прошествовать в спальню? Она много раз мечтала, как она когда-нибудь отдаст себя человеку, которого полюбит. Но в ее мечтах все было по-другому. Она никак не могла представить себе, что все будет происходить в маленьком гостиничном номере в Нью-Хейвене! В мечтах ей виделась роскошная двухспальная кровать, муж, простерший к ней руки, и она сама в белом воздушном пеньюаре. Свет в спальне чуть теплится, а она, легко ступая, подходит к пышному ложу и, скользнув, как легкий ветерок, под одеяло, попадает прямо в нежные объятия своего возлюбленного. Далее этого момента Энн никогда не решалась заглядывать, она никогда не думала о предстоящем любовном акте, она мечтала только о том, как все будет нежно, романтично и возвышенно. Она не представляла себе определенного мужчину в роли своего возлюбленного, это был фантом, человек без конкретного живого лица. Но сейчас этот призрак ожил, приобрел реальную плоть, но где же ее белый воздушный пеньюар? Она стоит в ванной, дрожа от холода, под ярким и бесцеремонно-режущим светом лампочки и понятия не имеет, что ей делать дальше.
– Эй, там, в ванной! Куда ты пропала, я здесь умираю со скуки, – позвал ее из спальни Лайон.
Растерявшись окончательно, Энн быстро осмотрелась, схватила огромное купальное полотенце и, завернувшись в него, робко приоткрыла дверь.
Лайон уже лежал в постели, укрывшись до пояса простыней. Увидев ее, он потушил сигарету, которую курил, и протянул к ней руки. Энн повернулась, пытаясь нащупать выключатель в ванной комнате, но Лайон сказал:
– Не гаси свет, я хочу видеть тебя всю, знать, что в моих объятиях ты, а не кто-то другой.
Энн приблизилась к постели, и он взял ее за руки. Полотенце соскользнуло на пол.
– Моя прелестная Энн, – тихо прошептал он.
Смущение и неловкость, которые она испытывала, мгновенно улетучились от той естественной и непринужденной легкости, c которой он выражал свое восхищение красотой ее тела. Он отшвырнул простыню и привлек ее к себе. Чувствовать мощь его тела рядом c собственным вдруг показалось ей самым естественным ощущением, такой же естественной была невероятная и восхитительная сладость прикосновения его губ к ее губам, его настойчивые, нетерпеливые, требовательные поцелуи. Она почувствовала, что отвечает на его объятия c такой страстью, на которую не считала себя раньше способной, ее губы уже требовали все новых и новых поцелуев, она не могла ими насытиться. Его руки ласкали ее тело сначала очень нежно, но потом все более настойчиво, проникая в самые сокровенные его уголки. Но все-таки ее эмоциональное возбуждение было гораздо сильнее физического. Держать его в своих объятиях, быть c ним так близко, свободно целовать его веки, брови, губы… знать, что она ему дорога, что он хочет ее, – она и представить себе не могла, что такое когда-нибудь сбудется.
Но вдруг она почувствовала… Боже, вот наступил тот самый ответственный момент. Ей хотелось угодить ему, доставить ему радость, но боль застала ее врасплох, она наступила так неожиданно, что Энн невольно вскрикнула. Лайон тут же отодвинулся и отпустил ее.
– Энн… – начал он, и она увидела в его глазах удивление.
– Продолжай, Лайон, – взмолилась она, – все будет хорошо.
Он откинулся на подушки, едва не застонав, настолько он был поражен.
– Боже милосердный! Не может быть…
– Но, Лайон, все нормально. Я люблю тебя.
Он наклонился над ней и нежно поцеловал. Затем лег на спину и задумчиво уставился в полумрак комнаты. Энн лежала тихо как мышка, боясь шелохнуться. Он протянул руку, взял сигарету, предложил закурить и ей. Она отказалась и, чувствуя себя несчастной и жалкой, наблюдала, как он закуривает. Лайон глубоко затянулся и произнес:
