Четырнадцать гениев, которые ломали правила. - Ландрам Джин

Личность сверхчеловека

«Сверхчеловеческая» личность Райта стала в архитектурном мире легендой. Это принесло ему величие, но почти сокрушило его. Райт всегда считал себя выше таких приземленных вещей, как оплата счетов, доходный заработок или жизнь по расписанию. Его натура художника отказывалась принимать во внимание финансовую сторону дела, вот почему почти всю свою жизнь Райт существовал на грани банкротства. Банки постоянно охотились за ним и даже предпринимали попытки забрать самую ценную его собственность — Тализин. Райт стал платежеспособен только к восьмидесяти годам.

Как в личном, так и в профессиональном плане Райт перешел все границы в нарушении общественных приличий. Единственным, чей авторитет он признавал, было существо высшего порядка, известное больше как «Я сам». В молодости Райт был полностью независим от окружающих, в зрелые годы стал нонконформистом и всегда оставался ренегатом. Его независимость сказывалась в том, как он одевался вопреки принятой моде, как нарушил брачные традиции, как проектировал здание, руководствуясь собственными уникальными стандартами. На себя он смотрел интроспективно 1, говоря: «Я — вольная птица и должен летать свободно», что и подтверждает его прометеевский темперамент как непреложный факт.

Уникальный стиль Райта и его талант привлекали преданных учеников как из общества, так и из мира искусств. Многие из них стали его друзьями на всю жизнь, среди них Карл Сэндберг, Кларенс Дэрроу, Льюис Мамфорд, Айн Рэнд, Сэмюэл Джонсон, Эрнест Хемингуэй и Георгий Гуд-

1От интроспекция— самонаблюдение; наблюдение за своими действиями, психическим состоянием. (Прим. ред.)

жиев. Эти выдающиеся личности видели в Райте истинного мечтателя и лидера двадцатого века. Пол Голдбергер из «Нью-Йорк Таймс» писал в 1994 году: «Если бы Уолт Уитмен стал архитектором, он был бы вторым Фрэнком Ллойдом Райтом». Автор также сравнил Райта с великим бунтарем нашего века: «Единственный, с кем в наше время можно сравнить Райта — это Пикассо». Это истинное признание способности Райта к «созидательному разрушению». Его проекты определили двадцатый век так же, как и искусство Пикассо; и оба выражали в своих творениях психологическую сущность человека.

Творчество Прометея

Тализин стал первым великим памятником гению Райта. Строительство усадьбы, занимавшей площадь в восемьсот акров 1, началось в 1937 году и завершилось в 1939 году. Широко открывавшийся вид и свободные линии Дома Прерий стали отличной чертой стиля Райта. Потребность в личной и профессиональной свободе — вот основное содержание его проектов и своеобразный мемориал его гению. Над входом в Тализин он велел выгравировать свой девиз: «Истина против всего мира».

Когда Западный Тализин в Скотсдейле, штат Аризона, был завершен, стало очевидно, что Райт мнит себя богом Тализином. Его первый замок в Висконсине служил величественным памятником его творческому гению, и в девяностых годах это все еще приемлемое современное жилище с чистыми простыми линиями — признаками классического стиля Райта. Но интуиция Райта и его богатое воображение требовали чего-то нового и непохожего. В конце концов он разрушил Тализин постоянными перестройками, точно так же, как Уолт Дисней поступил со своим Диснейлендом. Дисней построил парк развлечений и затем объявил, что он «никогда не будет закончен». Райт был предшественником Диснея в том, что ко всем своим творениям подходил так, будто они временны. Это и привело к тому, что оригинальный Тализин не сохранился для потомков. Прометеевский темперамент также подви-

11 акр соответствует примерно 0,4 гектара. (Прим. ред.)

гал Райта постоянно разрушать свои творения, чтобы исправить их дизайн, а не сохранять, как поступили бы многие творцы. Эта классическая черта Прометея в изобилии встречается во всех творческих и новаторских личностях.

Созидательный разрушитель

Дом Прерий и Броудакр-Сити — два нонконформистских творения, сделавшие Райта неповторимым. Оба вызвали ярость истеблишмента, так как грубо нарушили традиционные архитектурные стандарты. Райт никогда не соглашался повторить один и тот же проект и постоянно искал окончательную истину в архитектуре. Он никогда не бывал доволен собственными творениями, даже если они признавались всем миром. Новации были его сильной стороной. Он был более заинтересован в разрушении существующего,с целью создания чего-то нового.Его созидательная деструктивность проявилась в том, как он перестраивал Тализин: не один, а целых три раза. Хулиганское отношение к жизни отвечало настрою его гения. Это сделало его неповторимым. О Райте можно сказать только одно: все, что бы он ни делал, он делал на грани приемлемого.

Маниакальность

Маниакальную природу творчества Райта великолепно демонстрирует загородная резиденция «Водопады», построенная им для владельца сети универмагов в Питсбурге Эдгара Кауфмана. Кауфман поручил Райту построить горный приют у Медвежьего потока, в отдаленном уголке Пенсильвании. Кауфманы всегда мечтали о доме для отдыха, который смотрел бы на водопады Медвежьего ручья, и в 1935 году наняли для его постройки Райта. В голову Райта пришла совершенно противоположная идея: он вообразил дом, слитый с окружающей природой, опасно нависающий над самым водопадом.

Райт был архитектором-философом точно так же, как и Пикассо был художником-философом. Сначала ему было нужно «увидеть» свое творение, а затем психологически соотнести с заказчиком. Прежде чем приступить к эскизам, Райт должен был холистически увидеть свою работу. Он подчеркивал это и перед студентами, говоря: «Никогда не пытайтесь решать, каким будет ваш проект, пока идея совершенно ясно не оформилась в вашем воображении» (Сикрест. 1992, стр. 419). Именно поэтому Райт долгие месяцы тянул с разработкой «Водопадов», а нетерпеливый Кауфман то и дело запрашивал, как продвигается дело.

Во время одной из поездок в Милуоки, который находился в двух часах езды от Тализина, Кауфман позвонил и спросил, когда все будет готово. А Райт в присутствии своих знакомых спокойно ответил: «Ваш дом готов». Кауфман сказал, что тогда он завернет в Тализин посмотреть на результаты. Правда состояла в том, что, если не считать концепции, сформировавшейся у него в голове, Райт и не думал приступать к проекту. Не было даже эскизов, которые можно было бы предъявить Кауфману. Приятели Райта были в ужасе.

Изобретения всегда приходили к Фрэнку Ллойду Райту неожиданно и драматично. Он повесил трубку, взял три листа кальки, сел и начал свой творческий марафон, который его друзья окрестили «марш-броском». Семь человек лично присутствовали при этом своеобразном подвиге Геракла. Райт начал рисовать, по ходу дела давая объяснения проекту. За два часа безумно напряженной работы он нарисовал эскиз до мельчайших деталей и дал ему имя «Водопады». Он не забыл даже такую деталь как скамейки, откуда Кауфман с женой могли созерцать водопад.

Этому шедевру творчества суждено было стать знаменитейшим зданием Райта, хотя его эскиз и был создан всего за два часа. Творение, сделанное в последнюю минуту, в один прекрасный день назовут «одним из прекраснейших зданий в мире» (Сикрест. 1992, стр. 420). Друзья архитектора были поражены, когда приехавший Кауфман просмотрел эскизы и сказал: «Ничего здесь не меняйте».

Воплощенная энергия

Когда на него снисходило вдохновение, Райт был воплощенной энергией, а его гигантомания сохранилась до старости. Его биограф Мэрил Сикрест писала: «Его

изобретательность и энергичность были просто чудовищны, и он работал без перерыва» (стр. 230). Большинство великих и талантливых предпринимателей способны жонглировать сразу несколькими мячами или выполнять сразу несколько задач. Такие люди обожают быть занятыми, намечая себе гораздо больше того, что они могут выполнить, и гордятся тем, что все закончили в срок. Этот талант повышает их производительность, но обязательно пагубно сказывается на семейных и дружеских отношениях.