Витязь особого назначения - Кирилл Кириллов

«От проруха», – подумал Ягайло, разглядывая отрока. По выпяченной челюсти и ледяному огоньку в глазах понял: не отступится.

– Ну, бог с тобой, хочешь – оставайся, – согласился витязь. – Гнать не стану, но и обузой, это запомни крепко, быть не позволю.

– Не буду я тебе обузой, – истово поклялся юноша.

– Ладно, герой, не храбрись. Ты вон сам-то ханского плена избежать не смог, – пробормотал Ягайло, влезая на коня.

– Нет в том моей вины, – загорячился юноша. – Предали меня. Чужим людям. А они уж пустили на продажу. Так я к хану и попал.

– Что ж за люди-то такие? – спросил Ягайло, с ухмылкой наблюдая за тем, с каким трудом неопытный юноша пытается влезть в седло.

– Чужие люди, пришлые. Пару лет назад появились у нас, крепость построили, засели там и много зла чинят.

– Крепость, говоришь? Не ту ли, что с западной стороны стоит, к польскому тракту ближе?

– Та, наверное. Других на болоте нет, окромя города нашего.

– Города? – удивился Ягайло.

– Ну как, город… Не Смоленск, конечно, и не Тверь, но людей много живет. Значит, город, да деревень пара вокруг.

– А ты и в Смоленске, и в Твери бывал?

– Я-то нет, но наши были. Сказывали.

– Вот ведь, а я об том и не ведал. Да и не один я, небось и в Смоленске про ваш город не знают.

– А пусть и дальше не знают, нам так спокойнее.

– И то верно. А то придут мытари всякие да иные тиуны, житья не будет. Только мне-то ты зачем все это рассказываешь? Я ведь тоже на княжьей службе, вроде как.

– То-то и оно, что «вроде как». Другой ты. Никто б из княжьих тиунов за меня пред медведем не встал.

Ягайло нахмурился. Слишком уж хорошим, слишком идеальным считал его восторженный юноша. Витязя это уже начинало тяготить. Тем более сам он прекрасно знал свои слабости. И выдать город болотников мог князю запросто, не по злому умыслу, так по дурости в докладе ляпнуть. Хотя теперь-то уже, конечно…

– Слушай, а что за крепость на болоте стоит? Кто ее построил, зачем? Вы почему не попрепятствовали? – спросил он юношу, меняя тему разговора.

– Кто построил, не ведаю, разные там люди бывают – и поляки, и ордынцы, но больше русских, конечно. Из Москвы бывают, из Рязани. А не попрепятствовали почему? – Юноша задумался. – Они вроде ничего плохого не делали. Начали дорогу по краю болота класть, мы подумали: может, новый торговый путь ладят. Да и пусть ладят, от нас-то далеко. Потом что-то строить стали, мы подумали: какой лабаз али торжище. То нам понравилось меньше, но чего уж теперь, не жечь же его. Тем более от нас-то все одно далеко. А как заметили, что стены они крепостные почти возвели, попробовали к ним с посольством идти, так они нас из огненных трубок каменным дождем полили. С тех пор мы дозоры выставили, чтоб те в две стороны смотрели – ни ихних к нам, ни наших к ним не пускали. Да и зажили.

– И ловушек понаставили. – Ягайло поежился, вспоминая ямы и самострелы на болоте.

– Не, ловушки тоже не мы. Их это ловушки. Наши охотники сами в них попадали не раз. Многие покалечились.

– А что ж не изгоните-то их? Крепостица там вроде невелика, народу не много. Если на приступ всем городом пойти, долго не сдюжат.

– Промеж собой договориться не можем. Кто помоложе, свои голоса за приступ отдают, старики твердят: не надо, пересидим. Ну, они-то, может, и пересидят, до их смерти ничего не поменяется, а вот нам-то жить как?

– То не ко мне вопрос, – грустно вздохнул Ягайло. – К вам. Сами-то как?

– Да у нас большинство в норах своих отсидеться думает, – вздохнул болотник. – Даже те, кто за приступ кричат. Иначе собрались бы давно да и перетопили бы чужаков в болоте, как котят, если б они сами уходить не захотели.

– Слушай, а тебя не за излишнюю ли горячность свои же скрутили да Хасан-хану продали?

– Прав ты, витязь, – понурил голову отрок. – Только не самому хану, а торговцам, которые людей продают, а уж от них потом в крепость, а потом и к хану. Но то дела не меняет.

– Да уж. Когда своих предавать-продавать начинают, чтобы чужим не досаждать, – пропащее дело. Исчезнет такой народ скоро, – вздохнул Ягайло.

– Не понимаю я этого, – невпопад сказал болотник. – Земля большая, каждому свой кусок можно ухватить, такой, что соседа видеть не будешь, да и о существовании его вовсе не знать. Нет же, селятся люди вместе, друг у друга на головах. Собираются в дружины да идут чужие земли завоевывать, хотя вокруг своих пустых – селись не хочу.

– Природа человеческая, видать, такова. Нужно ему либо слабого искать, чтоб его себе подчинить, либо сильного, чтоб самому ему подчиниться. И редкий человек один может, без других.

– Но ведь есть же такие? – спросил болотник.

– Есть, – усмехнулся витязь. – Я двоих знаю. Сам и ты вот еще. Слушай, хватит уже волком на луну выть, давай о приятном чем поговорим.

– Смешной ты, витязь, – ожег его взглядом болотник. – Я, почитай, десять ден в клетке просидел на хлебе и воде, не мымшись, не раздевамшись. Смерти насилу избежал, а ты мне веселиться предлагаешь?

– Конечно. Ты ж из клетки вырвался, смерти избежал, сам говоришь. Веселись. Да Бога славь за избавление, – воскликнул Ягайло. – А что было, то прошло да быльем поросло, возврата не будет.

– Не будет ли? – покачал головой юноша.

– Боишься, что, как только вернешься, они тебя снова в рабство спровадят или вообще в болоте утопят?

– Боюсь, – просто ответил болотник.

– К князю Смоленскому Святославу Ивановичу можно поехать. Челом в пол ударить. Поддержки попросить, хотя… Да. За поддержку он ведь мзды потребует. Замкнутый круг какой-то, и вырваться из него можно, только если самим ту крепостицу по бревнышку раскатать да потом Смоленск на приступ взять. Слушай, ну его с такими разговорами, тоска от них только смертная. И темнеет уже… Давай, что ли, на ночлег собираться? Тут вот хан от щедрот укрывало войлочное завернул. На двоих хватит.

Юношу как пчела ужалила. Он вскинулся и горящими глазами уставился на Ягайлу:

– Как на двоих?

– Ну так, – удивился его горячности витязь, – ляжем спиной друг к другу да обернемся. Теплее будет.

– Не возлягу я с тобой, – вызверился юноша. – Ишь чего удумал!

– Да и черт с тобой, морозь чресла, – устало сказал Ягайло, заворачиваясь в укрывало.

Полежал, созерцая крупные звезды, подмигивающие ему с бархатного небосвода. Поворочался. Изогнув шею, поглядел на скорчившегося у дерева юношу, обхватившего себя длинными руками. Сжалился:

– Ты, это, на, завернись, не то застудишь себе что на холодной земле. – Витязь кинул ему попону, еще хранящую его тепло. – А я уж так посплю, мне привычно.