Ложа рыси - Кэтрин Куртц

— Спасибо. Прекрасно.

Проглядывая корреспонденцию, Нейпир дождался, чтобы секретарь нырнула в кабинет Маклеода и оставила пухлую связку почты на письменном столе. Потом, убедившись, что капкан успешно поставлен, он ушел в свой кабинет — ждать развития событий.

Но Маклеод в тот день не вернулся в управление. Хотя Нейпир, якобы разбирая бумаги, старался держаться поближе к кабинету своей дичи, во время ленча, а потом и днем Маклеод не пришел. К половине шестого Нейпиру пришлось сделать вывод, что сегодня жертва так и не покажется.

Он без удовольствия подумал о предстоящем звонке. Наконец, отложив бумаги, запер кабинет, расписался за день и спустился по лестнице. В вестибюле бросил монетку в телефон-автомат и набрал номер. Ответил ему кроткий, почтительный голос с акцентом, указывающим на северо-запад Пакистана.

— Это Чарльз Нейпир, — кратко сказал звонивший. — Если мой дядя свободен, я хотел бы поговорить с ним.

Через мгновение в трубке раздался голос Ребурна.

— Ну?

— Все на месте, как вы и приказали, — сказал Нейпир. — К сожалению, желаемого события придется подождать до завтра. Сегодня он не вернулся в управление.

Молчание.

— Ладно, — сказал холодно Ребурн. — Помните о цене провала.

На следующее утро Маклеод притащился на работу, чувствуя себя так, словно год не был в отпуске, и более чем готовый к потере выходных. Встречи и дискуссии предыдущего дня в Перте не принесли ничего нового в расследовании убийства Рэндалла Стюарта. Не улучшала настроения и мысль обо всех других делах, накапливающихся из-за вынужденного пренебрежения. И предчувствие оправдалось, когда, открыв дверь кабинета, он обнаружил, что письменный стол практически погребен под аккуратными пачками папок, компьютерных распечаток, писем, служебных записок и протоколов.

Маклеод сердито посмотрел на этот хаос с порога. В тот же миг одетый в аккуратную форму констебль Кохрейн протолкнулся в главную контору через дверь архива и подошел поздороваться.

— Доброе утро, инспектор, — бодро сказал он. — Как там прокурор?

— Никак, — проворчал Маклеод, многозначительно взглянул на подчиненного и спросил: — А как там взлом у Макинтоша? Суперинтендант поймал меня по дороге сюда. Есть какой-то прогресс?

— Очень небольшой. Кое-что из барахла обнаружилось в ломбарде в Карлайле. Карлайлская полиция свяжется с нами, как только проверят след, который им дал ростовщик. А еще, — добавил Кохрейн, — я закончил перепечатывать записи по опросам в Стерлинге. Они у меня на столе, если желаете поглядеть.

— Спасибо. Не сейчас. Дай мне по крайней мере сначала разобраться с макулатурой.

Кохрейн посмотрел на горы бумаг и сочувственно усмехнулся.

— Ага, сэр, понимаю, о чем вы.

— И это только верхушка айсберга, — сообщил Маклеод с проблеском вернувшегося юмора. — А пока, если действительно хочешь помочь, найди мне чашечку кофе.

Хмыкнув, Кохрейн ушел выполнять поручение. Оставшись один Маклеод закрыл дверь, потом откатил кресло с нескольких упавших на пол писем и сел. С чего начать? Вздохнув, он поднял упавшие конверты и бросил на стол, передвинул кучку компьютерных распечаток к боковому креслу и водрузил сверху связку папок. Потом занялся вскрытием почты.

Первая пачка оказалась обычным собранием всякой всячины: огромными каталогами немецкой оружейной компании и американской фирмы, специализирующейся на кобурах и прочих изделиях из кожи; пригласительный билет на уже прошедшие курсы повышения квалификации; письмо с запросом о присутствии офицера на встрече Квартальной Стражи; и две жалобы от якобы озабоченных граждан, возражающих против его недавнего заявления прессе о принадлежности Рэндалла Стюарта к Вольным Каменщикам.

Он бросил пригласительный билет и ненужные конверты в мусорную корзину, переадресовал запрос Квартальной Стражи в Отдел связей и бросил в корзину исходящих, а остальное свалил в корзину входящих, чтобы разобраться потом. Внимательно прочитал обновленную внутриведомственную инструкцию по процедуре связанных с наркотиками арестов, размышляя, куда подевался Кохрейн с кофе, потом снова потянулся к пачке.

Следующим был большой картонный конверт для внутренней переписки с напечатанными на белом самоклеющемся ярлыке фамилией и номером кабинета Маклеода и красным штампом «Лично». Любопытно. Конверт оказался плотно заклеен, вскрывать его пришлось ножом для бумаги. Инспектор заглянул внутрь, потом перевернул конверт и вытряхнул содержимое на стол.

К его удивлению, выпала блестящая золотая фигурка-оригами длиной около шести дюймов, изображающая какое-то животное. Он ухмыльнулся: явно снова дразнит кто-то из коллег, ибо его увлечение было известно во всем управлении. Пробковую плиту на стене у него за головой оживляла разноцветная, хоть и потрепанная коллекция чужих работ и его собственных лучших экземпляров.

Хмыкнув и размышляя, кто же мог прислать это новое вступление в его коллекцию, Маклеод поднял фигурку.

И немедленно понял, что совершил ошибку. В тот миг, когда пальцы коснулись бумаги, яростный удар энергии сотряс руку. Обжигая, как удар молнии, заряд пробежал по нервной системе, парализовав его с головы до ног. Пронзенный шоком, он покачнулся в кресле; оригами выпала из бессильных пальцев.

С потерей физического контакта нападение не закончилось. Материальный мир вокруг Маклеода слился в кошмар. Словно во сне, он падал спиной мимо призрачных стен тумана, потрескивающих огнем. Ощущение падения закончилось еще одним ослепительным ударом. Он боролся, пытаясь восстановить, контроль сознания над телом, но единственным физическим образом, пробившимся сквозь обволакивающий все психический туман, была фигурка оригами, лежавшая теперь на полу между ног и изображавшая, как он теперь ясно видел, рысь.

Со злобным шипением, похожим на кобру, но громче, оригами словно бы испустила вздымающийся столб бледно-желтого дыма. Когда Маклеод сжался, пытаясь отвратить атаку, дым сгустился во вставшую на задние лапы кошку с пушистыми бакенбардами и горящими темно-красными глазами. Рысь фыркнула на него со смесью голода и пренебрежения, показав клыки, с которых капала слюна, похожая на густой яд. Не успел Маклеод собраться с силами, чтобы шевельнуться или закричать, зверь бросился на него, обдав ядовитыми испарениями, как газовым облаком.

Удушающий огонь обжег глаза и легкие, подобно слезоточивому газу, только хуже, много хуже. Интенсивность боли разрушила паралич. Терзаемый тошнотой, он в кружащемся тумане вслепую искал внутренний карман пиджака. Через мгновение трясущиеся пальцы нащупали его, схватив внутри единственное, что могло спасти его в миг крайней опасности.