Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время - Коллектив авторов

Исполненная в народно-насмешливой манере, эта баллада, тем не менее, проникнута верноподданническими чувствами. Никоим образом критике не подвергаются ни король, ни принц, ни Бекингем. Хотя автор очевидно отрицательно относится к проекту испанского брака, он не возлагает вину за этот проект на короля или принца и лишь очень косвенно – на Бекингема. Испанский брак представлен скорее в виде стихийного бедствия или испытания, посланного Богом, которое англичане с королем и принцем во главе с честью выдержали. Несмотря на явный протестантизм и антикатолицизм автора (или авторов), его ненависть к испанцам мотивирована не конфессиональными противоречиями – над английскими католическими лордами и французами он только смеется (правда, довольно резко). Не упоминается в тексте и Тридцатилетняя война – еще один повод для антииспанских настроений, поскольку упоминание Тридцатилетней войны неизбежно вело к критике Якова I за нежелание активно вмешаться в ход военных действий на стороне протестантов. Скорее это антагонизм, происходящий, безусловно, из конфессиональных конфликтов XVI века, но в 20-е гг. XVII в. воспринимавшийся как добрая старая английская традиция, происходящая из «славных времен Елизаветы». Так что вполне обоснованным выглядит предположение, что автор – елизаветинец, но одновременно и верный подданный Якова I. Он человек, для которого правление Елизаветы и все его элементы (в том числе и вражда с Испанией) – элемент «английскости», а Яков – законный наследник и продолжатель английских традиций. Очень похожа на предыдущую и баллада «На возвращение принца из Мадрида»:

Наш принц вернулся в край родной,Восславим Бога всей страной,Он повидал Мадрид.И каждый плут, что раньше лгал,Теперь «Я принца увидал!» —На всех углах твердит.

Как много тех, кто ложь на бредНагромождали, целый светВгоняя этим в страх64.Но вот, к восторгу всей страны,Принц не привез себе жены —Паписты65 в дураках.

Тогда они ответят так:Им разрешения на бракНе дал Святой Престол.Но не бояться папских карПросил нас хитрый Гондомар,Пронырливый посол.Еще расскажут, как скудна

Еда в Мадриде, но виднаЛожь в этой болтовне.Там принцу с герцогом даныПодарки столь большой цены,Что рады все вполне66.

Когда наш принц пришел назад,Казалось – пламенем объятНаш град, везде огни67.Их нынче больше здесь зажглось,Чем видеть городу пришлосьВ Марии68 злые дни.

Насколько радость здесь сильней,Чем вызвал в людях принц Эней,Прибывший в Карфаген69.Какой-то пьяница сказал:«Не должен плавать славный Карл,Чтоб не попасться в плен».

Монарха и простых невежд —Наш принц хранитель всех надежд,На радость всем рожден.И в кабаке дурак любойВердикт провозглашает свойПод колокольный звон.

И наш Лорд-мэр был очень рад,Надев торжественный наряд,В Йорк-хауз поспешил.Его не ждали, между тем,Наш принц и добрый Бекингем,Их след давно простыл70.

Скажу я так: желал бы я,Чтобы в далекие краяОтправлен был судьбой,Покинув край, где был рожден,Я был бы лучше награжден,Чем цепью золотой.

Царят паписты в той стране,Так тяжек путь туда, ведь мне,Не мил никто из них.Мне люб мой принц и герцог мой,За них расстанусь с головой,О том поет мой стих.

Финальная фраза четко расставляет приоритеты автора – он добрый подданный короля, поэтому принц и королевский фаворит также находятся вне всякой критики. В целом это произведение повторяет идеи предыдущего, с несколько большим вниманием к религии (часто упоминаются паписты, преследования при Марии). Некоторое различие наблюдается в более активном применении исторических метафор (образ костров протестантских мучеников при Марии, призванный посеять одновременно тревогу и радость избавления) и античных мифологических образов (Эней, символизирующий происхождение британцев от троянцев и, таким образом, дающий мифологическое основание их идентичности). К своим соотечественникам автор относится без восторга (они плуты, лжецы, пьяницы, простаки, дураки), но и без особого негатива, скорее – снисходительно и иронично. Они живут в его мире, являются его органичной частью. Этот мир, основанный спутником Энея Брутом, впоследствии распавшийся, подвергшийся страданиям при Марии, снова объединен новым Брутом и счастливо избег новой угрозы повторного испанского брака. Поэтому его костры – огни радости, а его обитатели могут позволить себе пить, веселиться, говорить, возможно, не слишком мудрые вещи и вести себя комично. Скорее те, кто не веселятся – враги, поскольку они хотели, чтобы испанский брак случился и власть «папистов» установилась в «веселой Англии».

Попытка самоидентификации возможна и методом «от противного». В этой ситуации акцент делается на образе «чужого» и на том, что «мы» не такие как «они». Перед глазами лондонцев был человек, воплощавший для них все испанское и католическое – дон Диего де Сармиенто граф Гондомар, экстраординарный посол испанского короля и один из наиболее активных сторонников испанского брака. Ненависть к нему многократно превосходила даже обычное крайне негативное отношение к испанцам. Особенно ярко это проявилось во время процессии лорд-мэра в 1617 г. Представление «Мира, Процветания, Любви, Союза, Изобилия и Верности» (достаточно обычный сюжет процессий лорд-мэра) включало в себя «Сцену различных народов» (Pageant of several Nations). Капеллан венецианского посольства Орацио Бузонио отметил, что все внимание зрителей сосредоточено на незначительной части представления, где демонстрировали одиозных испанцев. Актер, к восторгу толпы, очень удачно пародировал ненавистного графа Гондомара. В итоге аллегория, которая должна была прославить англо-испанскую дружбу, стала центром ксенофобских настроений71.

Гондомар

О философе Хэриоте,72у которого была фистула in naso73 и сеньоре Гондомаре, у которого фистула была in ano74.

Как может быть? Неужто две страныОдной болезнью вдруг поражены?Страдают фистулой? Но проясним вопрос:Испанский грех английский чует нос.Любой испанец – словно скорпион:Хвост полон яда – ликом честен он.Возможно, он очистился в огне75И этим стал известен всей стране.Однажды, поскользнувшись, он упалИ весь скелет себе переломал,И умер бы. Но дело при дворе76 —Он скрылся сквозь бездонный табурет77.Он англичанин внешне, что бесспорно.Испанец в сердце – мир творит притворный,Мечтая о войне78, но говорят,Что точит франков хворь79 французский зад.И Франция, и хитрый ГондомарВ Британию свой источают дар80,Но Гондомар в носилках81 бога проситНе повторять год восемьдесят восемь82И Везель83 для него. Понятен страх —По сговору, не по любви сей брак.Казаться, а не быть84 – испанцев страсть,Но в Англии считают – это грязь,Свидетель Хэриот. Дырявый носНосил ничто – и смерть себе принес.И тем же плут испанский награжденЗа то, что был им заговор сплетен.Случалось ли встречаться им? Возможно,Но вот одно я знаю непреложно:Чтобы заразу передать по кругуПусть зад они понюхают друг другу.85

В этом случае автор, хотя и рисует прямо противоположные образы, разделяет мир точно так же, как и два предыдущих. Принцип описания «от противного» предопределил целую цепочку негативных и непристойных тропов, призванных создать соответствующее настроение и отношение к главному герою у читателя. Кроме сравнения с Хэриотом, которое доказывало безбожие Гондомара и целого набора шуток «ниже пояса», автор использует исторические образы, прежде всего – знаковую и уже мифологизированную победу над Армадой. Таким образом, как и в первом случае, автор маркирует золотой Век Елизаветы как квинтэссенцию «английскости», а Испанию – как унаследованного врага. При этом «свой», англичанин, рисуется как бы в тени, как противоположность карикатурному образу испанца Гондомара. Эта оппозиция показана непосредственно в самом тексте. Французы снова выступают только в качестве объекта для шуток, связанных с французской болезнью, их католицизм не превращает их во врагов.

«Спасти истинную религию!» – конфессиональные радикалы

Артур и славный Круглый Стол…

Это произведение, демонстрирующее пример крайне негативного отношения к испанскому браку, написано в стиле народных баллад. Связь с народным творчеством должна была подчеркнуть неаккуратность написания – несколько раз ломается ритм, присутствие очень неточных рифм (thence – Prince), рифма it – it, переход от мужских окончаний строк к женским (все эти недочеты в переводе устранены или смягчены). При этом автор демонстрирует довольно высокую осведомленность в событиях испанского брака и в мифологии, окружавшей королевскую семью.