Русская жизнь-цитаты 14-21.09.2023 - Русская жизнь-цитаты
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"По многочисленным просьбам, а то как-то... - Nikolai Klimeniouk | Facebook","По многочисленным просьбам, а то как-то неловко осуждать, не прочитавши Они хотят, чтобы мы их ""любили"" Вильнюсский университет расстался с российским библеистом Андреем Десницким, который преподавал там с прошлого года. Причиной послужили статьи и посты Десницкого в социальных сетях, в которых он на протяжении нескольких лет релятивировал советскую оккупацию стран Балтии и аннексию Крыма Россией. На эти тексты обратила внимание одна журналистка. Как и следовало ожидать, решение литовского университета вызвало бурную реакцию российских интеллектуалов и либеральных медиа в изгнании. Журналистка - доносчица, решение - недемократичное, Десницкий - важный ученый, оказавший честь университету, в цивилизованной стране такого бы не случилось, в Литве наказывают за мнения, и вообще русских нигде не любят. Эта история неприятно напоминает важную для современной русской культуры дискуссию, которая началась в 1985 году в литературном приложении к New York Times и, похоже, до сих пор не закончилась. Чешский писатель Милан Кундера в эссе «Предисловие к вариации» вспоминает случай, который произошел с ним в августе 1968 года, на третий день советской оккупации Чехословакии. По дороге из Праги в Будейовице, пишет Кундера, его остановили, и пока трое солдат обыскивали машину, русский офицер попытался с завязать с ним беседу и для начала спросил: «Как вы себя чувствуете?"" Всё это большое недоразумение, продолжал офицер, но вскоре всё наладится: «Вы должны понять, что мы вас, чехов, любим». Этот интерес оккупантов к чувствам вызвал у Кундеры шок и отвращение: «все они говорили более или менее так же, как он, и их отношение основывалось не на садистском удовольствии насильника, а на совершенно ином архетипе: безответная любовь. Почему эти чехи (которых мы так любим!) отказываются жить с нами так, как живем мы? Как жаль, что мы вынуждены использовать танки, чтобы научить их тому, что значит любить!» Кундера использовал слова «советский» и «русский» как синонимы, но у него не вызывало сомнений, что агрессор - именно Россия. Поэтому он искал объяснений не в политической системе, а в русской культуре. И нашел их, в частности, в творчестве Достоевского, в этом, как он пишет, «мире преувеличенных жестов, мутных глубин и агрессивной сентиментальности». Предположение, что советская агрессия может иметь что-то общее с русской культурой, привело в ярость поэта Иосифа Бродского, который в 1972 году был выслан из СССР, а в 1985-м преподавал в колледже в Массачусетсе. Бродский, который считал себя наследником великой культурной традиции, ответил Кундере в той же газете текстом, от высокомерия которого просто захватывает дух. Бродский писал, что Кундера-де ослеплен ходом истории, его мышление ограничено географией и вообще сужено всевозможными границами. Искусство же выше таких вещей, как тирания и тому подобное, настоящий эстет не должен делать поспешных выводов при виде иностранных танков. Политическая система, атаковавшая страну Кундеры, в интерпретации Бродского – импорт с Запада, порождение просвещения и рационализма: «Короче, когда видишь на улице русский танк, есть все основания задуматься о Дидро» (Кундера осмелился написать, что во время оккупации он предпочел заниматься Дидро, а не Достоевским). «Действительно, - продолжает Бродский, - танки и войска устремляются в страну господина Кундеры с Востока с утомительной регулярностью; но единственная причина, почему он считает, что тип человека, описанный Достоевским, только там и обитает, заключается в том, что Запад и по сей день не произвел на свет писателя, равного Достоевскому по остроте зрения». По данным опроса, который провел в 2018 году социологический центр Pew, 69% россиян считают, что русская культура превосходит другие культуры; в Европе Россия уступает в этом смысле только Греции. Бродский не ограничился выпадами в сторону Кундеры, досталось от него и Чехословакии, и всему региону, который он — демонстративно отвергая предложенный Кундерой эмансипаторный термин «Центральная Европа», — называет Восточной Европой: «Поскольку господин Кундера так долго жил в Восточной Европе (с точки зрения некоторых - в Западной Азии), вполне естественно, что он хочет быть более европейцем, чем сами европейцы». Нигде, пишет Бродский, не оказывали такого сильного сопротивления призраку коммунизма, как в России; а вот Чехословакия, наоборот, отдалась ему по доброй воле. Похожим образом библеист Десницикий рассуждал в 2012 про поглощение стран Балтии сталинским СССР в статье, которая в конце концов стоила ему работы. Многие идеи и формулировки из текста Бродского звучат в сегодняшних выступлениях российских интеллектуалов, когда речь заходит о социальных и культурных предпосылках российской агрессии или личной ответственности за нее каждого в отдельности. Но одна фраза особенно выделяется буквально как символ веры: «Страх и отвращение понятны, но солдаты не представляют культуру, а тем более литературу — они несут оружие, а не книги». Свежей иллюстрацией к этому тезису Бродского мог бы стать фасад разбомбленного драмтеатра в украинском Мариуполе, который российские оккупанты завесили портретами своих классиков. Можно возразить, что это режим инструментализирует литературу, но такого объяснения явно недостаточно. Российская индустрия культуры не переставая производит нарративы, которые увязывают между собой русскую культуру,
